Когда бригада репортёров вошла в дом, то тут же все как один поняли единственно верную мысль, разуваться было бы сверх-излишне, так как противно было ступать в него даже обутым. Бабушка впрочем ходила по дому в тапочках и вовсе её не смущали раздавленные горошины на полу, которые к слову некоторые деревенские дети в неразумном возрасте иногда (известны случаи) потребляют подобно орехам, — за неимение настоящих орехов… После первой брезгливости, ребята из прессы немного попривыкли и начались съёмки. Профессионально стали снимать те места, которые вызываю жалость и недоумение, которых впрочем и искать в этом жилище не нужно было — труднее было бы найти места достойные… Пробыв в гостях не более часа сюжет был готов, ребята покинули гостеприимную хозяйку с её питомцами, оставалось только в будущем смонтировать и наложить озвученный текст репортёрши. Кто из нас не слышал этих голосов местных репортёров, в которых чувствуется какая-то придавленность, какой-то унылый дух города, какой-то даже примитив, так что слушающий обыватель невольно начинает грустить — нет, не от сюжета, — к тому же сюжеты не всегда ведь грустные, — а от того, что он, обычный городской житель и сам подозревал в жизни города неуловимый глупый дух, а в репортаже он является во всей красе, во всей своей убогости; слушающему такие репортажи даже кажется, что он сам куда развитей этих репортёров, что бывают у него моменты в жизни, когда он верит в какую-то свободу, а не замкнутость своего глупого города, а эти репортажи как бы окунают его, как в яму, в самые ненужные, узкие мысли и чувства. Разумеется, не видели и не слышали этих репортажей только жители Москвы, ну и может быть Петербурга.
Однако, не смотря на придавленность в сюжетах, видео-репортёры очень даже дерзки. Так, наша репортёрша (то есть наша — из нашего города), снявшая добрую сотню сюжетов, в том числе и про бабушку, живущую с козами, была, не много-не мало, в своём самомнении настоящей звездой. У людей во власти, вообще говоря, есть «какая-то звезда на лбу», — ну то есть люди эти (многие из них) понимают своё значение, не взирая на то, что — без осуждения говоря — они вряд ли талантливее обычных смертных. Без иронии опять же говоря, наверно это даже правильно, и неважно как они попали во власть или в околовласть, главное чтобы совесть у них была, а остальное приложится.
Наверно из всей сотни сюжетов репортёрше запомнились только несколько, так как основная их часть самая примитивная, наподобие прорвавшихся труб с водой или покладки новой плитки на тротуар. Из ряда вон сюжеты: как-то раз подростки разбили стекло витрины в магазине с телефонами, и был ещё сюжет с неопознанным трупом, — не бомжа, потому что с бомжом сюжет снимать не стали бы. Сюжет с козами в избе был хоть и не такой душетрепещущий, но в репортёрше он оставил неприятное впечатление. И вот, немного времени спустя, — впрочем, когда она уже давно забыла про эту старушку и мысли её были все в новой рабочей суете, — снится нашей репортёрше гадкий сон. Мы не сказали, кстати, какой внешности репортёрша, — внешности она довольно средней, то есть на троечку, и красавицей никогда не была, а сейчас ей была давно за тридцать, — и то, что она не красавица, теперь, в её возрасте, ей было абсолютно всё равно, ведь, как известно, «не родись красивой, а родись счастливой», — а она была счастливой, занимая свою должность. Представляется ей во сне, что награждает её сам президент Путин. Не подумайте пожалуйста, читатель, что гадкость сна в самом награждении Путиным, — гадкость дальше. Гадкость сна в том, что репортёрша чувствует себя ой как неловко. Ей почему-то стыдно, хотя в реальности, не во сне, она порой помышляла о чём-то подобном, можно даже сказать стремилась и грезила об этом.
Её имя ещё не объявили и она ждёт как бы своей очереди, сидит в ярко освещённом зале, который мы все видели по телевизору в новостях. Она смотрит как награждают её коллег и чувствует какой-то странный запах, не то несвежий, не то зловонный. Ба! Смотрит она, а на полу-то непростительные горошины! И, стало быть, вот откуда запах! Но откуда же горошины? Да неужели здесь могла оказаться та старуха? Вдруг она каким-то образом заявилась прямо в зал к Путину и сейчас испортит людям праздник своими жалобами, что ей до сих пор не дали квартиру!
Девушка стала оглядываться — но нет, никакой старухи не видно было, да и зрители, сидящие рядами на расписных креслах, тоже смотрели ясно в сторону награждения, и у всех были светлые улыбки на лицах. И вот этого-то девушка боялась больше всего, потому что означало будто запах и «некоторые горошины» привезла с собой из своей провинции именно она и никто другой. Положение её было невыносимо, ибо если она сейчас захочет встать и уйти, то одним этим привлекёт к себе внимание, а дальше со всеми вытекающими…
Проснулась девушка, понятно, в самом неприятнейшем чувстве. Но вскоре, через минуту, чувство отстало, когда девушка проснулась доконца. История эта конечно вымышленная, но мало ли подобных историй? К тому же основана история на кое-чём реальном. А поэтому продолжим фантазировать, нагло попирая законы жанра, выставляя наружу все белые нитки рассказа.
Ничему сон не научил девушку. Проснувшись, она произвела все необходимые процедуры буднего дня и отправилась затем на работу. Да и кто из на вообще когда-либо учился чему-то в снах? Ты с ума сошёл — ответит наверно каждый на такую фантасмагорию, как увольняться с работы (да ещё с какой работы!) из-за глупого сна под впечатлением от былого. Разумеется никто и никогда не сделает такой глупости, — ведь человек тем и отличается от животного, что он разумен.
Впрочем, девушка могла хотя бы задуматься об этом сне, так как он глубоко отпечатался в её душе, и во сне том, который мы описали двумя предложениями, всё было как в реальности, и даже сон был вовсе на сто процентов реальностью и если бы он каким-нибудь фантастическим способом не закончился утром и проживи она даже целую жизнь в нём, то даже вцелую жизнь бы она не усомнилась, что это реальность, а не сон! Да на её — удачу ли, несчастье ли — слышала она как-то незадолго до своего сна речь одного специалиста. Специалист толковал такому же как и онарепортёру, только мужского пола:
— Мы, вообще говоря, сны видеть не должны. Ведь сны — это, простыми словами, бред. Сны — это наш пережиток — за день ли, за жизнь ли, — неважно.
— Но почему же мы не должны сны видеть, если это пережиток прошлого?
— А вот это уже вопрос по другой теме. Тут мы с Вами сталкиваемся с определением — что есть такое жизнь вообще. То есть откуда появляется жизнь, — проще говоря, что появилось раньше, курица или яйцо? Хе-хе.
— Вы знаете, я как-то всерьёз порассуждал над этим вопросом, — оживился журналист, — и пришёл к выводу, что раньше появилась всё-таки курица… Ха-ха.
— Интересно послушать обоснование. Хе-хе. Давайте поменяемся местами, я буду брать у Вас интервью, а не Вы у меня. Только не рассказывайте мне историю про грушу. — лукаво предупредил полный старичок в сером пиджаке, в больших очках для зрения.
— Про грушу? Нет, я про помидор хотел рассказать… Хи-хи.
— Да, про грушу, дескать сама плоть груши является как бы оболочкой семени, то есть по-сути маленького дерева, наподобие как у яйца оболочкой для циплёнка является плёнка и скорлупа. И дескать откуда взяться скорлупе без курицы, а мякоти груши без самого дерева. Вообще говоря, вопрос этот довольно очевидный и даже не знаю почему он жив до сих пор как нечто философское.
Молодого репортёра поразила немного эта логика и он решил оставить свои рассуждения, отшутившись:
— Вы угадали, я хотел нечто подобное представить, только про помидор. Выращиваю помидоры в парнике на даче и наткнулся на такую же мысль. Хи-хи.
Старик самодовольно промолчал, тонко улыбаясь. А дальше тема перетекла в новую и будто бы со снами всё стало всем понятно, тем, кто смотрел это интервью. Учёные — что тут скажешь; умно отождествят обыкновенные и самые неновые мысли, и будто бы всем всё сразу должно стать понятно и о непонятном; умным языком опишут гипотезы и даже просто самые вопросы, — главное чтобы умным языком. Кстати, дальше речь пошла о Всемирном потопе из Библии и учёный, прочитавший недавно статью на эту тему в журнале, стал доказывать, что всемирный потоп действительно должен был произойти, но только неизвестно откуда взялось столько воды для дождей, чтобы извергаться сорок суток. И опять всем слушателям и зрителям, в том числе и нашей репортёрше, всё будто бы стало понятно, хотя конечно же всё осталось как и прежде для них непонятно, — но это, все как один, списывали в неозвученных мыслях своих на собственную необразованность, а вот учёный-то в очках и в сером пиджаке, описывающий долго и обстоятельно непонятные и для него самого вещи, вот он-то «несомненно больше понимает чем мы!»
