Нет, вот хоть ты тресни, а я не сомневаюсь в том, что «сверх»-то их — это не только богатство и власть, нет, это нос их задрат в «сверх».
— Я тебя понял. Слушай, русских называют рабами и я вижу сейчас перед собой насколько оправдано это прозвище. Ты конечно же мне возразишь и скажешь: «Мы рабы всего хорошего и только. А безнравственная Америка свободна лишь в мерзостях».
Русский как-то покраснел…
— Нет, я же сказал уже, что и американцы — добрые люди…
— Да ладно, не оправдывайся! — ухмыльнулся американист. — Тебе не к лицу, ты же гордым должен быть, что ты истинно «раб божий» — то есть не божий, а «нравственный». Ха-ха-ха-ха!
Русский немного овладел собой.
— Я понимаю твой сарказм, но тем не менее…
— А тем не менее, брат, время всё-таки действительно сейчас другое. И кто знает, может в истории Америка и действительно займёт место сверх-державы, как страна, сделавшая невиданный доселе шаг, сломав стереотипы и принесши новое развитие всей планете…
— Ни за что не поверю! Нет, оно конечно может так и будет потом в учебниках, — да только это будет всё неправда. Вот что.
— Ну, правда или неправда, это не нам с тобой решать. Большое видится издалека, и потомкам врядли удастся ошибиться.
Оба помолчали, затем российский патриот снова сказал:
— Слушай, а как они едят эти помои — молоко с кукурузой, из тарелки ложкой? А-хах!
— Ну наверно так же, как ты ешь овсяную кашу, которая выглядит тоже невесьма аппетитно.
— Да нет. Хе-хе. Я серьёзно, я как-то раз попробовал так перемешать — ну это есть невозможно!
— Ну и они бы так же сказали, да только не скажут, потому что им ни до тебя, ни до кого — дела нет. А вот ты, я гляжу, без них жить не можешь…
— Я бы с удовольствием без них жил, если бы треклятой Америкой не было наполнено всё вокруг.
— Не понял.
— Рекламу я имею ввиду. Их «изобретение».
— Хм.
— Чёртова реклама везде, чёртовы надписи кругом, чёртовы глупости их с большим аппетитом потребляют подростки и дети. Я даже не говорю про кино, которое и взрослые, разинув рты, смотрят. Нет, к этому у меня иммунитет выработан, я его просто не смотрю. А я говорю про варварские шутки их, которые в интернете набирают популярность; про темы в русском рэпе я говорю.
— О! Вот я тебя и ловлю! Так а рэп-то не американский? А-ха-ха-ха! Только не рассказывай мне, что де ещё Маяковский читал стихи под музыку.
Американист знал, что его оппонент действительно любитель послушать рэп, поэтому русскому рэперу нужно было теперь отвечать без всяких отмашек. Россиянин преобразился честностью в лице и начал ответ:
— Ты знаешь, я и не знал, что Маяковский читал стихи под музыку. Надо бы поискать об этом…
А поймать — ты меня не поймал. Я не слушаю русский рэп, — а так, иногда слышу, если что-то долетает до уха, — и этого более чем достаточно, что бы сравнить современный рэп с тем, который играл в нашей юности.
— Ну тогда скажи хоть, что «рэп не американский, а негритянский» и что негров завезли насильно бла бла бла.
— Ну собственно да. Ну и кстати сказать, ни у одного белого так не получается играть эту музыку, как у негров. Так что уж тут не только мы русские подражаем неграм, а и сами американцы с белой кожей массово пытаются изобразить нечто похожее на оригинал, но попытки их, — как и наши, — исключительно редко венчаются успехом.
Спорщики сидели на скамейке возле многоквартирного дома. В этом доме недавно открылась маленькая парикмахерская, в которой спустя год после её открытия, только-только стали появляться клиенты. Дверь в парикмахерскую выходила прямо на улицу и социал-политический спор прервался вежливыми комплементарными излияниями двух женщин, вышедших из парикмахерской. Одна женщина — это была свежепостриженая пожилая дама, а вторая замшелая в четырёх стенах, некогда красавица — парикмахер.
Разобрать о чём собственно между ними идёт речь нельзя было, так как спорщики сидели поодаль. Они оба уставились на дам и даже дамы взглянули на них, потому что вокруг больше не было никого. Когда дамы через минутку наконец распрощались и расстались, спорщик, который американист, заметил:
— А как думаешь, почему наша новая парикмахерша так любезничала с старушкой?
— Ну, потому что она работает здесь уже целый год одна и ей дорог каждый человек.
— Хм, я думал ты скажешь, что просто из уважения она так любезничает…
— Ну и из уважения тоже… Я сам на подобной работе служу — тоже сам на себя работаю, — ну то есть на проценты от выручки. (русист служил в авто-сервисе) И тоже со многими хорошими людьми познакомился, ну и заодно прибыль сулит мне каждое новое знакомство.
— Так значит «заодно»…
Русист понимал о чём намекает американист.
— То-то и дело брат, — лукаво продолжил американист, — что мы, русские, с этим ещё не сжились (так как дремучие), а умные-то люди давно вывели: «ничего личного, только бизнес». У умных-то людей стыда на этот счёт нет, а у вас, дремучих русофилов, он является главным тормозом прогресса. Пока другие прогрессивные страны сделали бизнес настоящей — я подчёркиваю — настоящей наукой, вы, русские Вани, стыдитесь, что улыбаетесь клиенту ради выгоды.
«Русофил» хотел было возразить — была у него по вопросу торговли одна заготовка — дескать, в чём же тут наука, продавать булочки и газировку, или шампуни с бритвами, и ни на что больше не быть способным, но заполонить своей едой, гигиеной и прочим хламом, всю планету, насоздавав корпорации, — и всё на том, вся наука. Вся наука в том, чтобы заполонить планету и этими размерами, этим размахом, поразить Мир; а вовсе не в том, что бы сделать нечто такое, что бы было видно всему Миру — ну кроме их небоскрёбов, тут уж не поспоришь.
Хотел он возразить так, но понял, что спор проиграл, так как сам недокапиталист, так как сам всё-таки знает цену деньгам и сидит на двух стульях.
О музыке.
Два друга общалися между собой.
Один задаёт свой вопрос вот о чём:
— Зачем, те кто слушают музыку предков,
Всё время талдычат об этом при детках?
Талдычат при взрослых, талдычат при всех.
Неужто послушаю я новый трек
И буду подобно всем им — лицемерам
Нос тыкать любому, кто слушает негров,
Кто любит лохматых с штаниной продратой
Иль любит певичек с душою развратной?
— Известное дело ведь, кореш, «зачем»?
Чужими плодами гордится, кто нем;
Кто сам не создал ни единой из тем,
Тот любит лакеем быть у разн` багем.
— Смешно то, ей богу — такая в них спесь -
Судить современность, не слушав ни песнь…
«Рахманинов, Моцарт, Чайковский и Бах -
Ты любишь их? Нет? Ну тогда ты дурак.»
Маленькие люди.
Вы к справедливости лицом,
Когда ваш обокрали дом;
Вы к истине зовёте люд,
Когда вам в душу наплюют.
Но сча́стливы вы, как тоска
Отстанет дулом от виска,
И вы поёте лучше тех,
Кто ранее вам сделал грех.
Конечно! Вы не из суда,
Не нужно вам искать следа́.
Ведь вы же мелкий скромный люд,
Вам лишь б уют, вам лишь б не бьют.
Задумайтесь-ка: а враги
Уж так от вас и далеки?
Уж нет у них своих забот?
И нет семьи? Не терпят гнёт?
А жертва… Есть ли хуже вас?
И сколько жертв видали раз?
Неужто так вы все на дне -
Не ходите по голове?
Наврядли. Ваш закон
Гласит о том: не будь скотом.
Его вы блюдёте до тех пор,
Пока в самих не вспрянет вор.
О, конкуренция, азарт!
Тогда даже и брат не брат.
