Врядли ты впрочем способен на то́т удел, -

Любишь бездарность — ты быть как они хотел.

Но ведь не приняли,

Они всё видели,

Как ты смотрел на них, как в зале зрители.

Нет, ты не бы́л таким! — Верю и говорю.

Не был бы ты "своим" если б попал в тюрьму.

Не был бы из солдат в армии лучшем ты,

Не был бы популярен в т'ятре, не взял цветы.

Нет, ты не горд и ты не застенчив.

Есть в тебе тайна, что души калечит.

Только б развить её — в этом твой подвиг.

Жаль то что занят ты и тебе "пофиг".

Фантаст.

1

Некоторый писатель-фантаст был потрясён трагичным событием в своей жизни, но это не помешало ему, как обычно, засесть за написание текста, чем он занимался уже довольно давно в качестве развлечения; только в этот раз он вдруг, неожиданно для самого даже себя, воодушевился идеей написать что-то в новом жанре — реализм.

Скучной ему казалась действительность. Нет, он конечно и замечал порой, что действительность в иных проявлениях вовсе не такая скучная, какой он привык себе её представлять, но всё же увлечение фантастикой всегда брало верх, в противовес «рутине и повседневности», коей увлекаются непонятные ему коллеги по цеху, пишущие на злобу дня.

Он всегда начинал свои рассказы и повести, представляя главным героем себя. Ну и что же? Не смог он изменить своему методу и в оный раз, желая высказаться, — вернее, как мы и сказали, отвлечся.

Да, и ещё, нужно заметить, что вся фантастичность его рассказов заключалась лишь в том, что темами их были либо космос, либо какое-то далёкое будущее, либо ещё что-то такое, до чего нельзя нам, его современникам, дотянуться, или обосновать свои предположения — как должно обстоять в действительности то, что он описывает.

Вот его рассказ. Он начинается так: N ещё не знал, в какой стране он очутился. Но мы не станем передавать его в такой «фантастичной» форме, да и не владеем талантом пародиста, а поэтому передадим его в несколько искажённом виде, без того безумия, которое не замечают фантасты в своей прозе. Но тем не менее, мы исказим лишь самую малость, не в коей мере не затронув суть описываемой истории.

Н. ждал своей очереди в больнице. Русские люди знают — что такое очередь. Н. пришёл заранее, часов в шесть утра (да, да, именно в шесть), но каким-то образом, даже придя в такую рань, перед ним, в кабинет, оказалось такое количество народу, что ему пришлось стоять до восьми утра, пока наконец освободилось первое сидение. Прошло ещё два часа, он посмотрел на часы, стрелка кралась к пятидесяти минутам десятого, народу оставалось пара человек и он с облегчённым чувством уже представлял как он скоро войдёт в кабинет и получит необходимую справку, за которой собственно и пришёл.

Один, из оставшихся двух посетителей, вошёл в кабинет. Ура, дело ускорилось. Ощущения Н. были подобны той же стрелке, когда она переваливает за жирную чёрточку, — хоть двигается она и медленно, но всё же умом человек понимает в такой момент, что «прогресс движется».

Чёрт! Предыдущие пациенты выходил минут через десять-пятнадцать. А этот — этот чёрт, — предпоследний этот, сидит там натуральные полчаса! Н. стал волноваться. Слава богу, волнение его утешилось, потому что после ещё пяти минут ожиданий, ненавидимый этот посетитель кабинета наконец вышел. На часах было пол одиннадцатого. Зашёл следующий пациент — последний перед Н..

Н. подумал: «Мда, если этот будет сидеть так же долго там, то зря я прождал столько времяни…» Он озвучил эту мысль в уме хладнокровно, а вернее обречённо. Врач принимал до одиннадцати и если этот пациент просидит в кабинете такие же полчаса, то как раз пробьёт одиннадцать и Н. окажется в неприятнейшем положении лишнего человека… Есть правда такой способ, как напроситься в неурочное время, дескать «я последний, обслужите пожалуйста», — каковым способом, кажется, пользовался чуть ли ни любой житель нашей страны.

Пессимистичные ожидания Н не сбылись и последний пациент вышел без пятнадцати минут одиннадцать. Ура! У Н было дело небольшой важности, так что он не то что за пятнадцать минут уложится, а и в всего-лишь каких-нибудь пять. Да только, почему-то, вместе с последним пациентом вышла и докторша, хозяйка этого кабинета, к которой и намеревался на приём Н. Это был плохой признак. Н вопросительно стал ловить её взгляд, она взгляд его поймала и без лишних слов произнесла: «Планёрка».

Чёрт! — мог бы воскликнуть Н в душе, но почему-то не произнёс даже хоть каких-либо слов, дежурных слов, дежурных уговоров, не предпринял ни малейших попыток хотя бы посетовать, а просто смирился с «своей горькой судьбой». Делать было нечего, он, впрочем, пока не сильно унывая, молча отправился в гардероб, теребя в кармане номерок от вешалки со своей курткой.

2

Н с горечью побрёл вон из здания больницы, с чувством досады от потерянного времяни и с тревогой из-за того, что справка, которую он так и не смог получить, должна была быть предъявлена сегодня же — и сегодня был крайний срок — в конторе, от которой зависела судьба его. Что это за контора, мы распространяться не будем, ведь разнообразных контор, от которых зависит человеческое будущее, на жизненном пути любого человека встречается немало, разных уровней и направлений, — так что должно быть понятно любому, о чём идёт речь, а подробности нам помешают. В контору Н всё же намеревался отправиться, с таким же намерением, как мог бы пристать к той женщине-врачу, с просьбами пропустить, хотя оно и бесполезно.

Он шёл в тоскливой задумчивости и остановился на светофоре. Возле него ещё стоял какой-то мужчина и Н не обращал на него внимания. Мужчина же, напротив, то и дело поглядывал на Н. Наконец Н боковым зрением заметил эти движения головы своего соседа по пешеходному переходу и повернулся к нему. И точно, это был он!

Дело в том, что в последний год, может быть меньше, может быть больше, Н иногда встречал одного человека, который был вылитый один школьный хулиган. У Н в школьные годы были в отношениях с ним небольшие проблемы. Начались они в одной уличной драке, а если быть точнее, в околошкольной драке — драка происходила возле школы. Н шёл с уроков и увидел, как этот хулиган дерётся с его одноклассником; одноклассник был тоже малый задира, но с Н был дружен, впрочем как одноклассник, не более. И вот Н возьми в этот раз и «помоги» своему однокласснику. В том возрасте в уме его ещё не было никаких понятий о чести и он без зазрения совести напал на того хулигана, — к слову сказать, который был из старшего класса, может быть поэтому Н и не задумался, что двое на одного не честно. «Помощь» Н была кстати и вдвоём они скоро победили старшеклассного задиру. С тех пор этот старшеклассник стал подкарауливать Н и «предъявлять» ему за его несправедливые колотушки. Тогда Н только смекнул, что теперь-то он один и его товарищ одноклассник не поможет ему, как он помог ему в тот раз, и этот хулиган один на один поколотит его. В первую встречу с хулиганом Н отговорился довольно внятно, что де он сейчас очень спешит, что он понимает всю его ненависть на свой счёт, но что действительно некогда и уж в следующую встречу они поговорят по душам. Хулиган оказался не из глупых и всерьёз поверил, что Н действительно очень занят, и что действительно никуда он не денется и в следующую встречу он ему «обоснует», что Н неправ и наверно поколотит или заставит платить какие-то деньги, или и то и другое.

С тех пор Н стал старательно избегать потенциально злой встречи и каким-то чудом ему это удавалось. Н теперь и сам не помнил уже, как он уладил тот конфликт, — вернее он помнил, что он его никак не уладил, но так же помнил, что не отдавал задире никаких денег и колотушек от него тоже не принимал. И вот этот человек на светофоре был ужасно как похож на того школьника и этого человека Н ни раз уже встречал, и всё думал, он это или не он.