— Отправляйтесь к себе в спальню. Завтра вечером я жду вас у себя в это же время, — холодный голос дрогнул, едва не выдав глубину переживаний Роланда.
— У меня есть к вам просьба, сир… — Рея с печалью посмотрела на мужчину, удивляясь, как решила обратиться к нему. — Я хочу помолиться.
Вряд ли ей требовалось его благословение, чтобы молиться в стенах школы, поэтому Роланд без сомнений понял, что она желала посетить церковь. В столь поздний час выход за пределы замка мог приравниваться к отчаянию, и именно оно читалось в ее красивых голубых глазах.
— Я бы не советовал вам покидать Тенебрус. Вы нестабильны, на улице вечером появляется всякий сброд, и, если вам внезапно станет хуже, никто не поможет, — объяснил Роланд, прикладывая неимоверные усилия, чтобы держать себя в руках. — Я не дам вам разрешения.
Каждый день мог стать для девчонки последним, но добровольно приближать минуты ее агонии и смерти Ротмант не собирался. В школе ей ничего не угрожало, а среди жестоких и обезумевших от горя людей она запросто могла погибнуть, и совсем не от болезни.
— Сопровождайте меня, — тихо выдавила Рея, не то снова прося, не то взмолившись.
Роланд нахмурился, строго рассматривая бледное обескровленное лицо студентки и отыскивая признаки помешательства, но на нем наблюдалась отрешенность и глубокая усталость. Она запросто могла попросить об услуге кого-то более к ней расположенного, да того же директора, который оберегал каждую букашку, но Рея доверилась ему, и Ротманту пришлось сдаться. В последней просьбе никогда не отказывают.
— Оденьтесь потеплее и ждите у выхода. Я отдам распоряжение запрячь карету, — отчеканил мужчина и скрылся в мастерской, чтобы забрать несколько настоек на чрезвычайный случай.
Спустя несколько минут Рея ждала его у главного входа, нервно закусывая истерзанные губы. Она куталась в дорожный плащ с капюшоном, переминаясь с ноги на ногу в грязи, которая образовалась из-за бесконечных дождей, и дожидалась мужчину с искрой надежды в груди. Он появился из конюшни грозной фигурой, вышагивая размашисто и уверенно, словно ни одна стихия не могла сломить его волю. На плечах привычного кожаного плаща появился меховой воротник, придавая ему еще больше внушительности, и за Роландом выкатилась блеклая карета с кучером, которая остановилась прямиком перед Реей. Ротмант помог ей взобраться внутрь и ловким движением сел рядом, и экипаж покатил по грязной размытой дороге в кромешной тьме.
Рея различала места по ощущениям, которые испытывала, когда карета преодолела ворота Тенебруса и пересекла мост, а затем затрещала от старой выложенной много лет назад брусчатки. Вглядываться в крохотное окошко оказалось бессмысленно, потому что дождь хлестал, не переставая, а очертания деревьев или проходящих мимо людей пугали и внушали страх, чем желание изучить проезжаемую местность. Роланд сидел неподвижно и молча, не желая вступать с девушкой в диалог, а Рея и не хотела прерывать ход его мыслей и мешать человеку, который благосклонно согласился выполнить ее просьбу. Ее охватила дрема, когда экипаж резко затормозил и остановился, и девушка с испугом обнаружила свою голову на плече у Ротманта, который ни словом, ни жестом не намекнул на то, что ее общество ему неприятно. Она пролепетала слова извинения и с благодарностью приняла руку выскочившего из кареты Роланда, который в безмолвии помог ей спуститься и не испачкаться. Кучер проехал дальше, чтобы развернуться, а Рея и Ротмант пошли по небольшой тропинке, ведущей в возвышавшийся и прорезавшийся во мраке храм.
Тяжелая дверь с тихим скрипом отворилась, оповещая служителей о посетителях в столь поздний час, но в их глазах не проявилось осуждение, и двое мужчин в церковном одеянии скрылись в келье. Рея неуверенно подошла ближе, рассматривая скромное убранство храма и длинные ряды скамеек, тянущихся от входа, и, когда глаза привыкли к полумраку, девушка заметно успокоилась. Роланд стоял рядом с ней, словно тень, и со скептицизмом переводил взгляд с голых камней на скупое количество свеч и обветшалый купол. Казна короля ежедневно пополнялась налогами, но, видимо, им находили другое применение. Задумавшись, он пропустил момент, когда Рея сделала несколько шажков в сторону статуй Лорелеи и Саймона и с упоением изучала на них каждую деталь. Ротмант не первый раз появлялся в этом храме, поэтому открывшаяся картина не вызвала в нем новых чувств, а вот девчонка, казалось, радовалась возможности запечатлеть духовное и прекрасное в сердце, которое вот-вот могло перестать биться. Он вгляделся в ее лицо пристальнее, когда в неярком огне свечей отметил между Реей и статуей Лорелеи сходство, которое обрело мистический и даже магический подтекст, учитывая обстоятельства.
Никто никогда не видел Лорелею, однако картины и записи в летописях описывали ее как невероятной красоты деву с темными длинными волосами и голубыми глазами, сияющими как звезды. Роланд присел на край скамейки, наблюдая, как Рея тихо шепчет молитву, сложив перед собой руки в замок и прикрыв глаза, и сравнивал ее с изумительно переданными чертами на скульптуре. Где-то глубоко внутри в нем что-то шелохнулось, будто пробуждаясь ото сна, но Ротмант заглушил возникший порыв, переводя взгляд на статую Саймона, и едва не открыл рот от изумления. На секунду ему почудилось, что он сам стоит рядом с Лорелеей, и Роланд, яростно протерев глаза от наваждения, порывисто поднялся и приблизился к Рее, которая с благодарностью улыбнулась ему, и ее чистое невинное лицо в этот прекрасный момент не сковывал отпечаток болезни.
— Его любовь воскресила ее, а она не позволила ему пасть во тьму, одарив своей любовью. Как жаль, что в жизни все иначе, — прошептала Рея, смотря на безграничную преданность двух людей, высеченных из камня, пока приступ кашля не накрыл ее легкие.
Ротмант осторожно взял студентку за локоть, ведя по коридору к выходу из церкви, и напоследок обернулся, еще раз проверяя, не почудилась ли ему связь Реи с той, что с легкой загадочной улыбкой на каменных губах взирала на него с высоты. Но черты лица по-прежнему отчетливо напоминали девчонку, и Роланда посетила внезапная мысль, что Лорелея погибла в том же возрасте, в каком сейчас находилась Рея. Эта параллель заставила его кожу покрыться мурашками и сильнее обхватить плечи ослабевшей девушки, к которой он умудрился привыкнуть и смерть которой подорвала бы его хрупкое душевное равновесие. Она не успела совершить непоправимых ужасных поступков, ее детская наивность не приносила горе окружающим, так почему небеса так рьяно пытались забрать ее жизнь? Ротмант вновь обвинял провидение в несправедливости и под аккомпанемент раскатистого грома вовремя подхватил Рею, чтобы помочь ей сесть в ожидавшую их карету, после чего сел сам. Экипаж дернулся, и оставшаяся часть дороги тоже прошла в молчании, прерываемом тихим кашлем девушки, которая заметно дрожала от холода и безрезультатно пыталась согреть руки о ткань дорожного плаща.
Смотритель несколько раз досматривал вернувшихся в Тенебрус учителя и ученицу, после чего неохотно пропустил их, и весьма вовремя, потому что терпение Роланда уже заканчивалось и грозилось отыграться на старике самым отвратительным образом. Ротмант хмуро метнул в него злобный взгляд, обещая расквитаться, когда подвернется возможность, потому что преподавательский состав в замке все знали в лицо, и переключил внимание на Рею, которая осторожно поднималась по лестнице на второй этаж в сторону спален. Роланд аккуратно придерживал ее, не проронив ни звука, и, когда девушка горячо поблагодарила его за все, одарив теплой улыбкой, черствое сердце мужчины с щемящей болью забилось быстрее.
Он проводил ее хрупкую фигуру взглядом, пока дверь в спальню девочек девятого курса не захлопнулась за Реей, но сам мужчина остался неподвижным и не шелохнулся. Неужели она действительно погибнет, а он продолжит жить с осознанием того, что вновь не сумел никого спасти? Неужели ее горящие глаза более никогда не посмотрят на него ласково и не встретятся с его темными прожженными жизнью глазами? Роланд не желал с этим мириться. Он отправился в мастерскую, срываясь на бег и готовясь к длинной изматывающей ночи, с четким намерением изобрести артефакт, способный излечить Рею и даровать ей избавление от боли.
