Глен предугадывал все действия призрака, но уже сильно устал и начал замедляться. Последний невидимый выпад пришёлся с боку и уколом, огненный меч, проскользнул перед глазами Глена. Это был решающий момент для Глена Локрога. Он снова присел, закручивая своё туловище и клинок влево. С прорубающим звоном сталь прорезала уголь, и последний призрак рассыпался, а огонь вокруг резко потух.

– Фонари, сир! – взбудоражено прокричал Брафи Таллард где-то за спиной.

– Глен! – глухо послышался крик Виеля.

Локрог уже падал в пепел и золу, выронив свой пламевидный меч. Пение закончилось, и Глен больше не слышал тот тихий, женский голосок. Теперь он слышал сира Виеля Вилейна, который присел над ним и просил прощения. Усталость от битвы и недостаток сна слишком расслабили его. В глазах стало мутнеть, и Глен медленно их закрыл.

Голова Тэнея кружилась. В глазах он видел мрак, боль в правом боку была не сильной, но давала о себе напоминать, а за нежным женским голосом, который он еле слышал в полудрёме, распознавался звук соприкасающихся ладоней.

– Тэней! – прозвучал нежный, слегка расстроенный голосок. – Слышишь меня?

Тэней прекрасно слышал голос, как он полагал, Инисы. Они не виделись уже год, и он мог ошибаться, так как голос звучал прерывисто и отдалённо, но все равно напоминал её. В голове Тэней мысленно представил медные локоны Инисы, легко спускающиеся до стройной талии, веснушки на её румяных упругих щеках, пухлые розовые губы и отливающие изумрудным глаза. Боль также напомнила Тэнею, что гостей он не встречал, глупо споткнувшись в библиотеке и разбив себе голову. Кажется, и голова стала болеть в эту же секунду, стоило только подумать о ней.

К милому женскому голосу добавился звонкий и бодрое восклицание мужчины. Весьма похоже на Эйтеля. В его голосе была особая изюминка: чуть слышимая глухая хрипота.

Покалеченный собственноручно попытался дёрнуть глазами, но затылок пронзила дикая боль, сопровождавшаяся сдавливанием и внезапной остротой.

После Тэней расслышал третий голос, и это был старший брат – Лантис. Он отчётливо распознал гордый и звенящий тон наследного принца.

– Всё ещё спит? – отдалённо и неразборчиво услышал Тэней.

– Кажется, уже не спит, – томно и нежно ответила та, с которой Тэней всё боялся увидеться.

– Ну, теперь ты расскажешь, что с ним стало? – Лантис настоятельно спросил.

– Он попросился в библиотеку на несколько минут, а после библиотекарь прокричал с башни, что королевский сынок потерял сознание.

– Что ему было нужно в библиотеке?

– Откуда мне знать? Я иногда не понимаю, что написано у него на лице, а ты ещё хочешь, чтобы я заглянул в его голову? – Эйтель ответил резко, с явным недовольством.

– Только ты ещё можешь что-то сделать.

– Оставь свои жалкие потуги кому-нибудь другому. Я не нанимался в воспитатели, тем более ему уже четырнадцать. – Было слышно, как Эйтель яростно прошёлся по полу, наверное, устремляясь к выходу.

После громкий гомон закончился, и в комнате воцарилась тишина, только птицы летали где-то снаружи и трелили.

Под собой Тэней чувствовал мягкую перину. Его левая рука ощущала гладкую и мягкую ткань. Голова его была слегка приподнята и спокойно утопала в подушке. Даже при закрытых глазах Тэней распознавал свет, который направлялся откуда-то слева и напоминал ему его покои.

Его лицо освещали желтовато-белые, но не яркие лучи, а значит, на дворе всё ещё был день, и в беспамятстве пролежал он недолго.

После недолгого молчания Лантис снова заговорил:

– Споткнулся и разбил голову, – он ухмыльнулся. – Это даже звучит нелепо. Неуклюжий, мечтательный и влюблённый…

Кажется, Лантис немного походил по комнате, от чего Тэней отдалённо где-то в глубине звука слышал шаги. Тэней продолжал ощущать нежное прикосновение её рук к своей ладони, которую она поглаживала, не уставая.

– Тэней… – протяжно, почти шёпотом, сказала Иниса возле его уха. – Ты слышишь меня?

Тэней решил подать хоть какой-то знак, но глаза всё ещё не открывались. Голова не переставала трещать, поэтому он пошевелил ладонью, которую держала Иниса.

– Пошевелил, – послышалось лёгкое девичье удивление. Она медленно, лёгонькими движениями пальцев провела ногтями по его внутренней стороне ладони.

Тэней решился. Сквозь острую и внезапную боль в затылке он всё-таки приоткрыл медленно глаза. Показался нечёткий и расплывавшийся вид Инисы, которая была одета в бело-голубое платье с переплетённым вырезом на шее.

– Ты очнулся, Тэней. – Иниса искренне обрадовалась, сидя на кровати рядом с ним, и немного задёргалась.

Он попытался сказать про библиотеку, про герб и про то, что впервые его сон совпал с реальностью, но молвил лишь:

– Здравствуй, – слабым голосом, вяло и неуверенно. Он напал взглядом на Инису, не отрывая глаз.

Теперь он отчётливо видел потрясающие очертания её лица, гладкие медные кудри, спускающиеся до пояса, и шикарное шёлковое платье в цвет своего герба. Оно отливало нежно-голубым от горла до ног, полностью облепляя её стройное тело. Покрывающие её руки, белые рукава платья, с вышитой голубой каймой по краям аккуратно спускались к её тонким ладоням.

– Хватит притворяться, – в покои вошёл Эйтель, всё ещё в своих парадных доспехах. Наверное доспехи он любил больше, чем себя. – Ты лишь слегка ударился головой.

– Почему вы ещё не пируете? – вяло и тяжело проговорил Тэней.

– Пир только начинается, – протяжно ответил стоящий у окна Лантис.

Тэней немного приподнял голову и теперь почувствовал, что боль не такая уж и острая. Укутанный в белую простыню думал, что он совсем беспомощный, раз так глупо потерял сознание.

– Вот как ты решил меня встретить. – Иниса проговорила с огорчением, но глаза её сверкали.

– Прости.

Тэней сжимал гладкую ладонь и теперь отчётливо пялился на неё, от чего Инису немного бросило в краску. В этот момент кто-то из пажей вошёл в комнату, остановившись в проёме двери.

– Сиры, – он обратился к Эйтелю и Лантису.

– Король сейчас же желает видеть вас на пиру.

– Ну что ж, пора нам уходить, – сказал Лантис, поправляя свою чёрную шёлковую тунику с вышитыми серебряными звёздами.

Эйтель нахмурено посмотрел на Тэнея:

– Мы с тобой ещё поговорим, братец. – И после устремился к двери.

Братья зашагали, закрыв за собой дверь. В комнате стало тише, слышалось только неровное дыхание Инисы, которая продолжала поглаживать ладонь Тэнея и, видимо, решила молчать.

Мысли о боли и о случившемся разом переменились резким переживанием. Сердце Тэнея влюблённо забилось, и неловкое молчание между ними явно тревожило обоих.

– Сильно испугалась за меня? – Тэней вымолвил первое, что пришло ему в голову.

Иниса резко забегала глазами, смотря на стену:

– Немного расстроилась, когда твой брат сказал мне, что ты счёл разбить голову вместо того, чтобы встретить меня.

Она подвинулась ближе.

– Мой отец сказал, что ты сделал это намеренно, – она игриво улыбнулась.

– С чего бы? – Тэней вопросил с удивлением.

– Чтобы не жениться… – Иниса смущённо ответила.

Тэней задумчиво посмотрел в распахнутое окно, из которого отдалённо виднелись ярко-зелёные скалистые овраги. Он решительно думал о помолвке с ней и поэтому собрался с мыслью рассказать Иниса про свой сон, но не вымолвил ни слова, продолжая молчать.

Постепенно Тэней приходил в себя. Он точно поспал ещё несколько часов после ухода братьев, а после, проснувшись, был накормлен Инисой самолично. Она проявляла к нему искреннюю заботу и любовь, поэтому боли в затылочной части головы постепенно ослабевали. Смех и пьяные голоса, поющие песни слышались со всех уголков замка. Тэней хотел посетить пир, но посчитал нужным провести время в спокойствии, так как резкие звуки всё ещё донимали его голову.

Пока знать, приехавшая в замок со всего королевства, пировала в главном зале, они с Инисой отправились в один из замковых садов посмотреть на закат. Тэней шёл медленно и немного отречённо, еле поспевая за Инисой, которая влюблённо бежала перед ним, размахивая своим нежно-голубым платьем, с вышитыми золотыми соколами на нём. Его чёрный, бархатистый плащ спускался до самых пяток, чуть не задевая землю, и олицетворял противостояние, происходившее внутри Тэнея. Сейчас в его голове боролось несколько мыслей, вперемешку с сомнениями, страхами и непониманием. Он свято поверил в то, что самостоятельно себе внушил, либо увидел истинную правду. Эти вопросы не давали ему покоя и, возможно, Иниса помогла бы ему разобраться, в отличие от Эйтеля и Лантиса, которые при всяком случае клеймили его идиотом. Он не любил Эйтеля за его высокую склонность к самолюбию, но Тэней не считал, что ставить собственное мнение превыше другого тоже самолюбие, причём ярко выраженное. Лантис же казался Тэнею совершенно отдалённым и напоминал ему отца. Строгого и равнодушного.