Винин с Уайтом познакомились полтора года назад в забегаловке и с того момента часто проводили друг с другом время. Ещё до знакомства мальчик, листая книжные журналы, видел несколько фотографий писателя и изредка слышал про него от Родиона, потому, впервые встретив Винина, решил подсесть к нему. Он за два дня привязался к Модесту, ярко улыбался и подсаживался к нему, когда тот сидел в одиночестве, просил помочь с уроками, почитать ему книгу или рассказать какую-нибудь интересную историю. Винин не помнил, как сдружился с Уайтом и в какой момент начал считать его своим младшим братом, но видел, что ему не хватает внимания, и был с радостью готов окружить его заботой.

Уайт поправил сползшие очки и сказал:

– Пошли погуляем? А то домой неохота.

– Погулять? Но ведь время позднее: пора домой и спать…

– Я не хочу домой: там гроб с дедом.

– Что?

– Дедушка умер, через три дня хоронить будем. Ну и бабушка сегодня не в настроении, а мама на работе. Не хочу домой, хочу гулять.

Тёмные очки вновь сползли на кончик носа, показав узкие блёкло-красные мальчишечьи глаза, отличавшиеся от иных детских глаз пустотой и безразличием. Они ничего не выражали, подобно обратной стороне зеркала: в них не осталось блеска жизни и детской радости, – их заволокла тьма, страшный отсвет взрослости. Винин не мог спокойно смотреть на Уайта: ему становилось тяжело на душе, колола жалость к этому бедному созданию. С первой их встречи он заметил, как сильно мальчик отличался от своих сверстников и поведением, и мышлением: он был холоден, скрытен и никогда не общался ни с кем, кроме взрослых. Он и сам выглядел как взрослый, особенно когда у него отрастала чёрная щетина и усы, отчего его путали с двадцатилетним мужчиной.

От Родиона Винин узнал, как жизнь заставила Уайта повзрослеть, испытать горечь и несправедливость судьбы. Родители развелись, когда ему исполнилось семь: отец забылся в работе и, по слухам, имел на стороне несколько страстных романов, чего не стерпела его тираничная тёща и разрушила брак своей дочери. Вместо подарков и поздравлений, Уайт на день рождения получил весть о разводе родителей, скандалы и уход отца из семьи. Из-за судебных разборок и хлопот ни у кого не хватало времени воспитывать мальчика, потому им занимались старший брат Стюарт и дядя Блэк Блэклэк, работающий в забегаловке официантом, а Родион, как самый близкий друг семьи, помогал финансово и изредка следил за мальчишкой.

С десяти лет судьба обременила Уайта заботой за душевнобольным дедом-параноиком, так как мать неустанно пахала на работе, как лошадь, а бабушка следила за забегаловкой, – следить за стариком было некому, и эта обязанность перешла к мальчику. Каждый день, возвращаясь после школы, он первым делом заходил к деду, по полтора часа читал молитвы с ним и успокаивал его разбушевавшуюся паранойю. Дед умер, однако Уайт не переставал общаться и молиться с ним, вернее с его трупом, по старому обряду одиноко гниющим посреди квартиры в гробу.

На первый взгляд могло показаться, что семья у Уайта была ужасная, но это далеко не так. Бабушка, хозяйка забегаловки, если пребывала в хорошем настроении, то была сама доброта, готовая задушить родных лаской и заботой; уставшая, но любящая мать старалась чаще проводить время с сыном и, обнимая, повторяла, как сильно его любит; родные дяди постоянно приходили в гости и приносили сладости. Да, они не пример идеальной семьи, но в разы лучше прочих семей в Яоки.

Винин, впервые услышав историю Уайта, испытал чувство дежавю: деспотичная бабка, развод родителей, отец-трудоголик, – он будто услышал рассказ о своём детстве, оттого переживал за Уайта и трепетно заботился о нём, из-за чего подросток привязался к нему, как к близкому человеку.

Уайт пнул камушек.

– Так… погуляем? Я высплюсь, обещаю.

– Раз уж такое дело, то давай погуляем. Куда пойдём? – ласково улыбнувшись, спросил Винин.

Мальчик, подумав, взял его за руку и повёл к Одинокому бульвару, где мрачными видениями сидели, сгорбившись на скамьях, или гуляли прохожие. Лунный свет, пробивающийся сквозь щели листьев, серебристой плёнкой покрывал сухой тротуар и маленькими звёздочками отражался в стеклянных глазах. По прибытию писателя и мальчишки там зажглись фонари, ярко-жёлтым прорезав вечерний мрак и осветив заспанные лица, пришедшие забыться и спрятаться от горя в ласковых объятиях ветра, – именно из-за таких «мечтателей» бульвар прозвали Одиноким. Здесь огорчённые души запросто могли найти себе собеседника, успокоение и даже маленькую радость в обличии лавки с наивкуснейшим мороженым, за чьей стойкой каждый вечер всем улыбалась в розовом одеянии прелестная дама с плоским лицом и большими малиновыми глазами. Её имя было неизвестно, да никто и никогда не задавался этим вопросом, ибо, начав общаться с дамой, каждый тотчас начинал считать, что они знакомы всю жизнь и знают друг о друге всё. Сама дама была смугленькая и низенькая, с маленьким носиком без ярко выраженной переносицы, толстыми мочками ушей с серебряными серьгами, пухленькими губками и короткими так и сяк обрезанными волосами.

После непродолжительной прогулки по бульвару к даме подошли Винин и Уайт, решившие полакомиться мороженым.

– Добрый вечер, добрый вечер! – воскликнула дама.

– Здравствуйте, – Винин посмотрел на Уайта. – Какое мороженое будешь?

– Можно клубничное?

– Конечно можно! Нам одно клубничное мороженое и латте, пожалуйста.

– Сию минуту!

Дама открыла холодильник и вытащила оттуда клубничное мороженое, пока Винин искал кошелёк.

– Чудесная погодка, не правда ли? – пролепетала она, наливая кофе.

– Да, прелестная, – ответил писатель.

– Как и сегодняшний денёк! Утром солнышко не пекло и холодно не было, а посетителей вагон и маленькая тележка! Вы, наверное, сотый человек за сегодня.

– Сотый? Много же здесь людей гуляет!

– И не говорите: толпами приходят! Обычно здесь ошиваются одиночки, а если толпы появились, то это они ради мороженого.

– Неудивительно: говорят, у вас вкусное мороженое.

– О! И что же говорят обо мне?

– Им нравится с вами общаться, а один из них у вас постоянно по утрам пьёт кофе. Возможно, вы видели высокого брюнета…

– …в мятом пиджаке с кривым галстуком. Да-да, он постоянно заказывает кофе по утрам! Красавец неземной, хоть и неопрятный! Постоянно хочу его разговорить, но он всё молчит и молчит… Ах, моя слабость – серьёзный и таинственный мужчина! А он про меня что-нибудь говорит?

– Говорит, у вас кофе вкусный.

– Конечно вкусный! Такому красавцу грех испортить кофе, – она протянула латте писателю. – Знаете, обычно я общаюсь с грубыми холостячками или вредными мамашами, а тут вы… Сейчас увидеть на прогулке отца с ребёнком такая редкость! Ах, сколько же в наше время безотцовщины растёт, просто кошмар!

– Да, кошмар. Как говорится: «В Яоки есть только две проблемы: нет отца или есть отец, но лучше бы не было».

– Золотые слова! Я бы в них бесповоротно поверила, не увидь вас сегодня! Отец и сын на прогулке, – что за прелесть! По вам сразу видно человека чести и ответственности! Да даже если просто посмотреть на то, как на вас смотрит ваш сынишка, то сразу понимаешь, какой вы добродушный и примерный отец!

Винин понял, что дама приняла его с Уайтом за отца и сына, и хотел объясниться, однако мальчик не дал ему ответить и с улыбкой сказал:

– Да, папка хороший! Мы часто по вечерам гуляем.

– Странно… Почему я вас раньше не видела?

– А мы на бульваре впервые.

– Впервые? – она изумлённо посмотрела на Модеста. – Почему вы сюда не приводили своего сынишку? У нас здесь тихо, свежо, вот недавно цветочки посадили!

Винин смутился:

– Я… Я сам не знаю, почему мы здесь не были…

– А теперь будете чаще к нам приходить! Да, мой хороший? – она потрепала Уайта по голове и умилённо вздохнула. – На вас похож: такой же красавец растёт! Звать-то тебя как?

– Уайт.

– А лет сколько?

– Четырнадцать будет.