– А Модька у нас писатель! – вмешался Тьюддин. – Так утончённо пишет, аж слёзы на глаза наворачиваются! Я же рассказывал, помнишь?

Либидин с приятным изумлением развернулся к Винину лицом:

– Так вы у нас писатель! Как интересно! Писателей я ещё не встречал… Нет, не встречал. И какие же произведения вы написали?

Не дав даже раскрыть Винину рта, Тьюддин вновь затараторил:

– О, Модька написал «Господина Дьявола», «По ту сторону» вроде и ещё много-много книжек. О! Я же тебе ещё отрывок читал из «Беса»…

Господин внезапно просиял и жестом наказал издателю закрыть рот, что крайне смутило писателя.

– Так это вы написали «Беса»? – после паузы, поинтересовался он и пододвинулся к Винину ближе.

– Да.

– Как интересно-с! Коля читал мне несколько абзацев, да и я вас читал на досуге… Знаете, Модест, у вас очень любопытные сюжеты и образы! Однако у меня возник один нескромный вопрос… Почему вы решили написать про бесов? Есть же множество мифических персон в нашем фольклоре, так почему решили обратиться к бесам? Даже священнослужители сомневаются в их существовании, а вы, судя по написанному, в них веруете…

– К чему вы спрашиваете?

– Мне очень интересны вы и ваши произведения! К удивлению, люди не верят в бесов, богов и прочую ересь, что уж говорить про писателей, которые хоть и писали сюжеты на религиозные темы, но никогда не были так близки к истине как вы. Вы совершенно другой-с…

– В смысле другой?

– Я же сказал: вы близки к истине! Скажите, откуда столько познаний про бесов? Священное писание или, может, ещё что-то?

– Почему вы говорите, что я близок к истине?

– О, не удивляйтесь! Я всего лишь знаю чуть больше остальных… Так, откуда вы столько узнали-с?

– Как вы и сказали – священное писание. Оттуда я брал догадки о способностях бесов и их примерные образы.

– Нет-нет, не только писание! С писанием вы не смогли бы так точно описать внешность и повадки бесов, уж тем более не смогли бы разделить их на три группы! Вы ведь знаете куда больше, Модест, так скажите: вы встречались с бесами?

Винин замялся.

– Нет, не встречался. Я рассматривал уголовные дела, где предполагаемо были замешаны бесы и по рассказам очевидцев очертил их поведение.

– О, преступления!.. – пепельные глаза опасливо загорелись. – А вы мне не врёте, что не встречали бесов?

– Не вру. На этом всё?

– Нет-нет, постойте! Скажите, видели ли вы бесов на самом деле?

– Я же сказал, что не видел!

– Прекращайте врать!

Либидин ударил кулаком по столу, испугав всех вокруг, но тут же успокоился и невинно улыбнулся.

– Прошу простить мою несдержанность… Модест, вы мне очень любопытны, вот я и… Куда вы собрались?..

Удивлённо смотря на Винина, Тьюддин, Хамлов и Прайд поднялись. Обжоров, Жадин и Черникский тихонько следили за происходящим.

– Модька, ты куда? – спросил Тьюддин.

– Я домой.

– Так скоро? Не пойдёшь с нами к Аркаше?

– В публичный дом? Я туда ни ногой!

Хамлов нахмурился:

– О нет, Модест, так дело не пойдёт! Раз ты с нами, значит с нами до конца, и уходить так быстро – невежливо!

– Грегори прав, – ласково поддакнул Прайд. – Мы ведь для тебя устроили этот вечер.

– Для меня? Зачем?

– Чтобы ты развеялся! – он обнял Винина за плечи. – Пора выходить из панциря и вступать во взрослую жизнь, ангелок! Да и Аркадий желал с тобой познакомиться, а ты его, видимо, испугался. Ничего не бойся, ангелок, всё бывает впервые… – он прервался и крикнул слепому подростку: – Эй, рыжий! Да-да, ты, мальчишка, я к тебе обращаюсь! Давай сюда ещё пару бутылочек виски! Чего пожимаешь плечами? Быстро неси и поживей!

– И добавки вина притащи! – добавил Хамлов.

Винин возмутился:

– Он для вас что, мальчик на побегушках? Да и куда вам ещё напиваться-то?

– А мы это тебе берём, ангелок! Эй, кротик, сюда тащи, сюда!

– Это не нам, – сказал Жадин, пригладив бакенбарды.

Действительно, подросток прошёл мимо, остановившись у другого столика, что рассердило актёра. Мальчик скрылся за служебной дверью и, вскоре выйдя, поспешил в их сторону с бутылками вина и коньяка, однако и эти бутылки были для другого стола. Отдав заказ и собравшись уходить, ему в руку вцепился Прайд.

– Постой-ка! Где наше виски? Я тебе уже давно приказал всё принести!

– Вы в очереди, дядька.

– Дядька? Какой я тебе дядька?! И что за очередь? Для меня не существует никакой очереди! Тащи бутылки, живо!

И крикнув напоследок: «Иди уже!», он грубо толкнул мальчика вперёд, отчего тот столкнулся с дамой с глубоким декольте, чем вызвал гадкие смешки со стороны. Покрасневший от злобы Винин резко схватил Прайда за лацканы пиджака и под треск нитей процедил сквозь зубы:

– Лучше сам следи за собой! Он вам не мальчик на побегушках и не раб! Больше не смей к нему прикасаться, иначе!..

– Что же ты как с цепи сорвался, ангелок? Успокойся! – Прайд лукаво ухмыльнулся, наслаждаясь его взрывом эмоций.

– Да-да, Модька, ты чего? – занервничал Тьюддин.

Винин с трудом приглушил в себе разросшуюся ярость, отпустил актёра и обратился к мальчику:

– Им ничего не надо, Уайт.

Подросток кивнул ему в знак благодарности, и писатель с лёгким головокружением поспешил выйти из душной забегаловки. Тьюддин пару раз окликнул его, умоляя всех помириться, но Хамлов только раздражённо фыркнул, разочаровавшись в Винине, как в товарище по веселью, а Прайд с довольным оскалом ещё некоторое время смотрел ушедшему вслед. Энгель, совершенно не обращая внимания на возникший конфликт, заговорил с Жадиным о выставке.

Молчавший всё время Либидин, когда подросток ошивался неподалёку от них, забрал у него поднос, отдал заказ темнокожему официанту, с отцовской лаской потрепал его по рыжим волосам и отправил на улицу, надеясь, что он пойдёт искать Винина. Его надежды оправдались: мальчик выбежал через заднюю дверь наружу и, скользя меж потных толпящихся кучек, рыскал нужную ему дорогу. Дойдя до переулка, он завернул за угол, – там, в темноте, у погнутого фонарного столба стоял Винин.

Прижавшись холодным лбом к кирпичной стене и жмурясь до ряби в глазах, писатель бормотал себе что-то под нос, пока рядом витали призрачные силуэты братьев: ярко-чёрная и тускло-белая. Мальчик, давно знавший Винина, не раз замечал эти силуэты возле него и очарованно следил за их диким танцем, похожим на битву. Хотя он не смотрел на окружающий мир, как здоровый человек, так как был частично слеп и видел только отрывистые белёсые очертания предметов и людей, призраки в его глазах были отчётливы и, казалось, что-то постоянно угнетающе нашёптывали. Мальчик никогда не спрашивал писателя о силуэтах, но догадывался, что они мучили его, и желал избавить друга от призраков. Винин даже не думал, что кто-то догадывается о существовании братьев и искренне хотел ему помочь.

Но что в этом переулке делал Винин? Почему он не ушёл? Ответ прост: он не смог уйти. Чувство вины остановило его, ведь ссориться ни с кем он не собирался, и уйти домой, испортив всем настроение… Да разве он может?

Предавшись рассужденьям, он завернул в переулок, где его поджидал Скотос, который на сей раз был молчаливее обычного и одним своим оскалом навевал тревогу. Винин понимал, почему сорвался на товарищей и не корил себя за возникший конфликт, но угнетающее молчание «зверя» подкосило его уверенность.

Мальчик подошёл к нему и похлопал его по плечу. Винин дёрнулся от испуга.

– Модь, всё нормально?

– А, Уайт… Всё в порядке, не переживай.

– Уверен?

– Уверен, – он глянул во тьму переулка, где спали пьяные бездомные. – Зачем ты сюда пришёл?

– Хотел сказать спасибо, что заступился за меня, ну и спросить… Не видел Стюарта?

– Нет, не видел. А зачем тебе он?

– Да хотел попроситься к нему переночевать, но если нет, то нет.

Винин знал, что у Уайта есть старший брат Стюарт, однако никогда его не видел, лишь понаслышке зная от Родиона, что тот суров, высокомерен и вечно чем-то недоволен, а Уайт наоборот говорил о брате только хорошее и любил его так же сильно, как любил свою маму и писателя.