Ментцы, ослабленные потопом, голодом и холодом, отказались от сопротивления и склонили голову. Впервые в истории разбойник захватил власть над целой страной.
Через два года после завоевания Ментендона завершилась война в Хроте. Вожди присягнули молодому воину из Брингарда, завоевавшему их верность острым умом и невиданной силой. Это он сразил Вертинга Кровавый Клинок, отомстив за Скири Широкий Шаг, и впервые объединил кланы. Вскоре в Инис дошла весть, что Бардольт Храустр – незаконный сын костореза – стал первым королем Хрота.
И что он плывет на встречу с королевой Иниса.
– Прекрасно, – бросила Сабран, прочитав письмо. – Теперь две соседние страны под властью кровожадных язычников. Окажи мы помощь ментцам, такая была бы одна.
– Клянусь Святым, мы погибли! – Мариан заломила руки. – Чего он от нас хочет?
Сабран догадывалась, чего он хочет. Хротцы, как рыщущие в лесах волки, чуяли подранков, а Инис истекал кровью.
– Король Бардольт долго боролся за корону. Уверена, он не желает новой вражды. Если же это не так, с нами Искалин. – Сабран встала. – Я верю в Святого. Мы примем бастарда.
Бардольт Храбрый в Битве – по одному из многих имен, данных ему хротцами, – явился на черном корабле «Кормчий восхода». Королева Мариан послала супруга встретить его, сама же целый день ходила по тронному залу, взметывая одежды. На ней была темно-зеленая мантия поверх платья цвета старой кости – она тонула в одеянии, как в болоте. Сабран же отвечала ей полным спокойствием.
Когда вошел король Хрота со своими присными, весь двор вокруг него обратился в лед.
Северяне носили тяжелые меха и сапоги из козловой кожи. Так же был одет их король. Сабран была высока ростом, но и привстань она на цыпочки, едва ли дотянулась бы макушкой ему до подбородка. Его густые золотистые волосы отросли до пояса. На руках бугрились мускулы, а плечи были широки и крепки, точно сундук с приданым. Сабран решила, что ему немного за двадцать, хотя он мог быть и ее ровесником, закаленным ратными трудами.
Война обтесала его загорелое лицо, под которым скрывались добрые кости. От левого виска до уголка губ тянулся шрам, и еще один – по правой скуле.
– Королева Мариан. – Он приложил к сердцу огромный кулак. – Я Бардольт Храустр, король Хрота.
Голос у него был низкий и немного хриплый. От этого голоса по спине у Сабран пробежали мурашки, как и от его короны. Она и на расстоянии видела, что та составлена из осколков костей.
– Король Бардольт, добро пожаловать в Инис. – Мариан откашлялась. – Мы поздравляем тебя с победой на Севере. Мы рады узнать, что война окончена.
– Не более, чем рад этому я.
Мариан покрутила кольцо на пальце.
– Это моя дочь, – сказала она, – дама Сабран.
Сабран выпрямилась. Король Бардольт скользнул по ней глазами, а потом посмотрел снова, вбив взгляд, точно гвоздь.
– Госпожа, – сказал он.
Сабран, не отводя глаз, в реверансе коснулась пола широкими светлыми рукавами.
– Господин, – отозвалась она. – Наше королевство чтит тебя по достоинству. Огня твоему очагу и радости твоему залу.
Она говорила на превосходном хротском. Он поднял брови:
– Тебе знаком мой язык.
– Немного. А тебе – мой.
– Немного. Моя покойная бабка была из Иниса, из Крэкби. Я учился, сколько счел нужным.
Сабран склонила голову.
«Он бы не счел это нужным, если бы не задумывался об Инисе».
Король Бардольт вновь обратился к ее матери, но, обмениваясь с нею положенными любезностями, все посматривал на Сабран. У той потеплели пальцы и запястья под рукавами.
– Не тревожьтесь, в моей стране больше не льется кровь, ведь Кровавый Клинок мертв. Я взял весь Хрот – и возьму Ментендон, когда Герион Ваттенварг, как должно хротцу, принесет мне клятву союзника. – Он показал в улыбке ровные зубы. Сабран подумала, что это редкость после войны. – С Инисом я желаю только дружбы.
– И мы принимаем вашу дружбу.
В ответе Мариан прозвучало такое облегчение, что Сабран даже ощутила запах мешавшегося с ним страха.
– Да пребудут наши владения в полном согласии отныне и навсегда. – Опасность как будто миновала, и королева заговорила уверенней: – Наш кастелян приготовил для вашей свиты надвратную башню. Вас, не сомневаюсь, ждет Хрот, но, пожелав задержаться всего неделю до пира Верности, вы окажете нам честь.
– Это честь для меня, ваша милость. Сестра с вождями справятся в мое отсутствие.
Он поклонился и быстро покинул тронный зал.
– Святой! – воскликнула Мариан. Она казалась совсем больной. – Он не должен был принять приглашения, это была пустая любезность.
– Неужели ваши любезности пусты, матушка? – холодно возразила Сабран. – Святой бы этого не одобрил.
– Все же чем скорее он отчалит, тем лучше. Увидев сокровища наших святилищ, он пожелает их для себя. – Королева поднялась, дамы поддержали ее под руки. – Береги себя в эти дни, дочь моя. Я не вынесу, если тебя захватят заложницей.
– Хотела бы я посмотреть, как они меня удержат, – ответила, выходя, Сабран.
В тот вечер, когда ее дамы покончили с долгим делом – мытьем ее волос, Сабран, сев к огню, задумалась о словах хротского короля. В них звучала правда.
Довольно кровопролития!
– Флорелл, ты знаешь все секреты. – Она оглянулась на лучшую подругу. – Скажи, король Бардольт обещался кому-то?
– Не слышала. – Флорелл расчесывала ее пряди. – Без любовниц он, уверена, не остался, при его-то наружности. Они там не блюдут заветов рыцаря Верности.
– Да, – ответила Сабран. – Не блюдут.
В огне переломилось поленце.
– Он верующий? – спросила принцесса.
– Я слышала, хротцы почитают ледяных духов и безликих лесных богов.
– А во что верит он, не слышала?
Флорелл, разбирая упрямый узелок, задержала руку.
– Нет, – задумчиво сказала она, – ни намека.
Сабран поразмыслила и, когда идея окончательно оформилась, сказала:
– Я хочу с ним поговорить.
В углу комнаты отложила рукоделье Лиума.
– Сабран, он многих лишил жизни, – заговорила она на искалинском. – В Халгалланте ему нет места. Зачем тебе с ним говорить?
– Чтобы сделать предложение.
Лишь треск поленьев нарушал тишину. Лиума резко вдохнула.
– Зачем? – спросила, помолчав, Флорелл. – Почему он?
– Это привело бы под щит Святого еще одно царство – два, если ему покорится Герион Ваттенварг, – тихо пояснила Сабран. – А Морскому Королю пришлось бы уступить, встань мы вместе с Бардольтом.
Флорелл упала в кресло.
– Святой! – прошептала она. – Ты права, Сабран, он бы сдался.
– Твоя мать ни за что не даст согласия, – шепнула Лиума. – Ты станешь сговариваться за ее спиной?
– Ради Иниса. Мать боится собственной тени, – мрачно ответила Сабран. – Вы же видите, к чему идет. Либо Бардольт, либо Герион наложит руку на наше королевство, чтобы показать силу второму.
– Бардольт обещал на нас не нападать, – напомнила Флорелл. – Я слышала, для хротцев клятва не шутка.
– Бардольт Храустр высечен не из того льда, что его предки. Но я могу отвести его угрозу наверняка. – Сабран повернулась к своим дамам. – Больше столетия назад королева-кошка посеяла в Инисе гнилое семя. Гниль так разъела нас, что нам не выстоять в войне с язычниками. Я сотку полотно мира. Я спасу дом Беретнет и увижу, как он поднимется выше прежнего – главой четырех государств, присягнувших Святому и его Деве. Мы будем править Пепельным морем.
Флорелл с Лиумой вели безмолвный разговор. Наконец Флорелл упала перед Сабран на колени и поцеловала ей руку.
– Да будет так, – твердо сказала она. – Моя госпожа, моя королева.
Перед самым рассветом Сабран, в одежде всадницы, выскользнула из опочивальни, оставив Флорелл с Лиумой прикрывать ее отлучку. Она выбралась за стены замка, прошла по цветущим лугам, через дубраву. За свои восемнадцать лет она никогда еще не уходила так далеко без охраны.