На улицу Трум приехал черный фроббин.

Я мгновенно узнала его – это был фроббин Птицелова. О, как же я испугалась – не передать словами. Мои мысли путались, в голове рождалось одно предположение хуже другого. Что все это значит?! Что они задумали?! Птицелов взялся за старое?!

Напрашивался ужасный вывод: если черный фроббин здесь появился, значит, они снова открыли на кого-то охоту. Само собой, я решила, что Птицелов намеревается изловить моего сына и снять с него кожу.

Я снова к нему отправилась, я готова была на все что угодно, только бы он пощадил Джейкоба. И на этот раз… дверь мне открыл совершенно другой человек. Злобный, коварный и подлый. Человек с глазами убийцы. Он не говорил, что ничего не знает, не придумывал отговорки и сразу же сказал, что ждал моего появления. Я уже раскрыла было рот, чтобы рассказать, зачем пришла, но он велел мне молчать, возвращаться к себе и ждать. После чего просто захлопнул передо мной дверь.

Через два дня под своей дверью я обнаружила записку. В ней Птицелов требовал встречи – велел ждать его на окраине Горри.

Прежде чем отправиться туда, я подготовилась: записала все, что мне известно, запечатала конверт и отдала его своему приятелю из газеты – он должен был вскрыть конверт и опубликовать содержимое, если со мной что-то случится. А потом я пошла на встречу.

Точно к указанному в записке времени прибыл черный фроббин, и меня пригласили внутрь. Не считая автоматона, сидящего за рычагами, Птицелов там был один. Я сразу же предупредила его: если он вздумает меня убить, о его грязных делах тут же узнают все в этом городе, на что он расхохотался.

«Вы не понимаете, мистер Фартинг, – сказал он, выдав тем самым, что осведомлен о моей вымышленной личности, – я не хочу вас убивать. Вы слишком полезны. Вернее, станете полезным для меня вскоре…»

Я спросила, что это должно значить, но он отказался вдаваться в подробности. И сказал лишь, что всему свое время.

Его слова испугали меня, но в тот миг я могла думать лишь об одном. Я умоляла его пощадить Джейкоба.

«Ваш сын? – спросил он. – О, мистер Фартинг, я сейчас ловлю “птичку” покрупнее, и мне нет никакого дела до вашего сына. Пока что. Но если вы и правда не хотите, чтобы какой-нибудь, скажем, патетичный фабрикант из Краекк обзавелся новым фраком и перчатками из его кожи, вы исполните все, что от вас потребуется».

И я согласилась. Согласилась сделать то, о чем не имею ни малейшего понятия.

Мы заключили сделку, меня высадили на улице Трум, и я пошла домой.

Конечно же, я не поверила ему. В голове была лишь одна мысль: «Найти сына и бежать!»

Но я не могла пойти к Джейкобу – Птицелов проследил бы за мной. И тогда так вовремя мне подвернулись под руку вы двое. Я полагала, что уж дети не должны привлечь особое внимание такой персоны, как Птицелов, и за вами следить он не станет. И я отправила вас в Гротвей.

Вот и все, что я знаю. Надеюсь, больше вы не думаете, что я работаю на Птицелова, что я могла убить Франки или собираюсь убить вас. Я удовлетворила ваше любопытство?..

…Миссис Чаттни договорила и замолчала, но какое-то время в гостиной все еще висело эхо от ее голоса.

Дети боялись пошевелиться. То, что она им рассказала… все это просто не укладывалось в голове.

– Теперь ваша очередь, не так ли? – сказала она. И это был не вопрос. Это было требование.

Финч поглядел на Арабеллу, и они вдвоем, сбиваясь и перебивая друг друга, рассказали миссис Чаттни про мистера Риввина, который жил на чердаке с большим окном, о его рыбалке, о кровати, стоявшей на балках, о его жалобах и о сквозняке, которого он опасается.

– Он так и сказал? – взволнованно уточнила миссис Чаттни. – Что у него хрупкое здоровье?

– Да, слово в слово, – подтвердил Финч. – А еще у него был шарф.

– Это точно Джейкоб! – Не в силах совладать с приливом эмоций, женщина вскочила на ноги и принялась блуждать по гостиной. – Я ему всегда говорила, что у него хрупкое здоровье и ему следует его поберечь. Никогда не позволяла ему сидеть на сквозняках! Я нашла его! Нашла!

Казалось, миссис Чаттни вот-вот упадет в обморок от охвативших ее чувств.

– А как он выглядел? – спросила она. – Как… монстр?

– Да, – кивнула Арабелла. – Почти все время. Но потом превратился в очень красивого молодого джентльмена.

– Он был похож на вас, – добавил Финч. – Очень. Вот я и подумал, что это ваш сын.

– Это он! Я просто не могу в это поверить! Я боюсь в это верить!

– Миссис Чаттни, – хмуро сказал Финч.

– Как же долго я его искала! Я столько раз обнадеживала себя, а потом надежды рассыпались…

– Миссис Чаттни! – громче повторил мальчик.

– Что? – Жужанна Чаттни несколько ошалело на него поглядела, словно он вырвал ее из сладкого сна.

– Он не помнит вас, – жестоко сообщил Финч. – Он не помнит своей прошлой жизни. Он помнит только, как жил здесь, на восьмом этаже, вместе с капитаном Борганом и прочими. Он думает, что его зовут Риввин. Я поинтересовался, не помнит ли он свою маму, а он спросил: «Какая еще мама?»

– Нет! – нервно рассмеялась миссис Чаттни. – Ты что-то путаешь. Если капитан Борган все помнит и приходит к своему старому другу Хэмму, то и мой мальчик все помнит. Иначе ведь быть не может, верно? – Она с мольбой поглядела на Финча, перевела взгляд на Арабеллу, но, увидев мрачные лица детей, также помрачнела. – Не помнит, значит… Ничего, я что-нибудь придумаю. – Мрачность сменилась твердой убежденностью. – Я его нашла, а это самое главное. И я его больше не потеряю, я не отдам его в лапы этих…

– Мэм, – сказал Финч. – Вы сказали, что Птицелов живет здесь, в нашем доме! То есть он один из наших соседей!

Миссис Чаттни прищурилась. С ее лица вдруг стерлось все то доброе, что появилось от известий о ее сыне.

– Да, живет в этом доме, – проговорила она своим обычным злым голосом.

– Кто же он?! Скажите нам! Вы так и не сказали, кто он!

Миссис Чаттни поглядела на него, перевела взгляд на Арабеллу. Та замерла в ожидании, затаив дыхание и округлив глаза. Женщина все поняла.

– Может быть, ты спросишь ее? – недобро проговорила миссис Чаттни, кивнув на девочку.

– Что? – удивился Финч, глянув на подругу. – О чем это она?

– Финч, я… – начала Арабелла.

ТУМ! Раздался вдруг откуда-то грохот. ТУМ! ТУМ! ТУМ!

Дети испуганно огляделись по сторонам.

– Что это такое?! – воскликнул Финч.

– Тише! – прикрикнула миссис Чаттни. – Я пытаюсь слушать!

Она подскочила к своему столу и склонилась над рожком для подслушивания. Звук шел оттуда. К нему присоединились взволнованные голоса с первого этажа.

ТУМ! Грохот повторился. ТУМ! ТУМ! ТУМ!

Миссис Чаттни обернулась и поглядела на детей. На ее лице был написан подлинный ужас.

– Кто-то стучит в дверь, – едва слышно проговорила она. – Кто-то просит, чтобы его впустили в дом.

– Но сейчас же буря! – воскликнул Финч и почувствовал, как по спине побежали мурашки.

– Я знаю, – блеклым голосом ответила миссис Чаттни…

…Когда дети в сопровождении миссис Чаттни спустились, грохот еще раздавался. Более того, он стал настойчивее.

Женщина предусмотрительно удержала Финча и Арабеллу на лестнице, и они втроем замерли, прислушиваясь.

У окошка консьержки в самом разгаре был спор, что неудивительно, на повышенных тонах. Младший констебль Перкинс выступал за то, чтобы отворить дверь и впустить того, кто за ней стоял. Прочие (в лице некоей лысой женщины и ее лысой кошки) были весьма скептично по поводу этого настроены.

– Что за вздор! – визжала миссис Поуп. – Мы не будем никого впускать! Да там и вовсе никого нет!

«ТУМ! ТУМ! ТУМ!» – громыхало будто бы ей в ответ. Стучали, как ни странно, в заднюю дверь.

– Мэм, мы не имеем права не впускать, – сказал мистер Перкинс. – Закон гласит…

– Вы в своем уме? Почему мы должны рисковать из-за…

– Во имя сохранения жизни…