– Ждите меня здесь, дети! – велела Фанни строго. – Я не шучу. Никуда не выходите из экипажа. Я скоро вернусь. Прошу вас: сделайте мне одолжение и не расстраивайте мое, я надеюсь, светлое будущее.

Она сняла очки и кепку и надела красную шляпку в тон пальто и платью. После этого, отворив дверцу, вышла на улицу, поднялась по мраморным ступеням и направилась к двери, открытой для нее механическим слугой в ливрее. Дверь закрылась. Особняк проглотил Фанни Розентодд.

– Что будем делать? – спросила Арабелла.

Финч посмотрел на нее, и она продолжила:

– У нас очень мало времени. Завтра уже буря.

Мальчик кивнул. Он помнил.

– Им зачем-то нужен Фогельтромм, – сказал Финч. – Они ищут его. Зачем он им понадобился?

– Я не знаю.

– А еще они хотят что-то украсть у мадам Клары. Нужно во что бы то ни стало ее предупредить!

– Если мы застанем ее дома, – напомнила Арабелла. – Потому что она все время куда-то уходит.

– А еще злодеи хотят навредить мистеру Франки. Нам нужно предупредить и его.

– Это если он станет слушать и…

И тут вдруг произошло нечто неожиданное. Неподалеку появился тот, о ком дети только что говорили. И это был отнюдь не мистер Франки – по боковой аллее, вдоль дорожки для экипажей, быстро шла, толкая перед собой коляску, высокая женщина в черном пальто и шляпе.

– Это… это же…

– Да, это она!

Мадам Клара подкатила коляску к дому, но не поднялась по лестнице к главному входу, как Фанни, – она направилась вдоль стены и вскоре исчезла за углом особняка.

– Что она тут делает?

– Я не знаю.

Начисто позабыв о просьбе Фанни, дети выбрались из троффа и помчались следом за мадам Кларой.

Подбежав к особняку, Финч и Арабелла зашли за угол, но няня будто сквозь землю провалилась. Зато они увидели кое-кого другого.

В некотором отдалении от стены, у ледяного фонтана, в котором прозрачные неподвижные струи воды выстраивались в какую-то сложную и красивую фигуру, пухлая девочка в коричневом пальто и вязаной шапке лепила снеговика. Снеговик походил на нее – он был полноват и угрюм.

– Привет, Уиллаби! – воскликнул Финч.

Девочка подняла взгляд и даже раскрыла рот от неожиданности: она определенно не ожидала их здесь увидеть.

Уиллаби испуганно огляделась по сторонам, словно опасаясь то ли окрика, то ли наказания. Ее взгляд задержался на других детях, которые лепили снеговиков у дальнего угла дома. Там было шумно и весело. Несколько мальчиков и девочек сами не обременяли себя лепкой и вместо этого указывали, что и как делать, своим механическим автоматонам, а уже те лепили напоминающие музейные статуи высоченные фигуры. В сравнении с их творениями снеговик Уиллаби казался неказистым калекой. А еще рядом с ним она выглядела очень несчастной и одинокой. Вероятно, прочие дети не хотели принимать ее в свои игры.

– Что вы здесь делаете?! – спросила Уиллаби с вызовом, когда Финч и Арабелла подошли, словно ожидая от них какой-то подлости.

– Мы приехали с мадам Розентодд, – сказал мальчик.

– А. Понятно, – буркнула Уиллаби. – Подруга дяди Герхарта. Она очень красивая.

Девочка вернулась к своему делу – продолжила лепить снеговику узкий треугольный подбородок.

– Как его зовут? – спросила Арабелла.

– Мистер Маньяк-Вскрыватель-Глоток, – глухо сказала Уиллаби. – Видите его ухмылку? А еще у него будет нож. Если у меня получится стащить его из кухни.

Финч и Арабелла встревоженно переглянулись. Снеговик и правда выглядел довольно жутким. Того и гляди набросится, вопьется зубами. Уиллаби слепила ему очень пугающую рожу: воткнула кривую ветку вместо носа и сделала клыки.

– А почему его так зовут? – спросил Финч.

Уиллаби со злостью посмотрела туда, где прочие дети играли с автоматонами.

– Просто его так зовут! – раздраженно сказала она.

Финч кивнул на лежащие рядом горкой будущие детали снеговика:

– Можно мы тебе поможем?

– Как хотите.

Уиллаби заготовила достаточно материалов. Здесь были ветки, бечевка, она откуда-то даже достала старый цилиндр, дырявый красный шарф и треснувшие очки. Финч принялся связывать бечевкой ветки, а Арабелла взяла немного снега и стала лепить снеговику уши.

– Не нужно уши! – прикрикнула Уиллаби. Она выглядела очень злой, и Арабелла поспешила успокоить ее.

– Хорошо-хорошо, – сказала она и начала залеплять вмятины на теле снеговика.

Работа кипела. Уиллаби командовала, а Финч и Арабелла строго следовали ее инструкциям. Снеговик постепенно становился все больше, с каждой минутой приобретая новые пугающие черты.

Вскоре у него появились длинные руки со скрюченными пальцами, он обзавелся цилиндром и шарфом, на нос переместились очки. Он стал напоминать зловещего джентльмена.

– А почему они сами не лепят? – спросила Арабелла, кивнув на прочих детей. – Так же неинтересно.

Уиллаби даже покраснела от гнева. Но все же ответила:

– Это мои кузены и кузины. Они очень ленивые. Эти бездарности даже в школе не учатся. К ним приходят сюда все учителя.

– А ты вчера была в школе? – встревоженно спросила Арабелла.

– Конечно! Это ведь был последний день занятий перед бурей – очень важный день. И, к вашему сведению, учителя очень злятся из-за того, что вы прогуляли.

Арабелла заметно погрустнела, и Финч решил сменить тему.

– У нас были важные дела, – сказал он. – Кстати, ты не видела здесь высокую даму в черном? У нее еще детская коляска…

– Мадам Шпигельрабераух? – спросила Уиллаби. – Она вошла в дом через заднюю дверь.

– Ты ее знаешь? – удивился Финч.

– Да, – кивнула девочка. – Папа рассказывал, что она его воспитывала, когда он был ребенком. Он говорит, что она очень хорошая. А господин Уолшш ее не любит.

– Какой именно господин Уолшш? – уточнила Арабелла.

– Старый господин Уолшш, – угрюмо сказала Уиллаби.

– Твой дедушка?

– Он не позволяет мне называть его дедушкой.

– А почему он не любит мадам Клару? – спросил Финч.

Уиллаби отвернулась.

– Он винит ее в том, что папа связался с мамой и появилась я.

Финч и Арабелла промолчали, не зная, что на это сказать. Повисла очень неприятная тишина. Финч хотел ответить Уиллаби что-то утешительное и ободряющее, но нужные слова никак не подбирались.

– О! Дети! Вот вы где!

Фанни появилась из-за угла дома. Она выглядела взволнованной – вероятно, решила, что дети уже проникли как в сам особняк, так и в личный кабинет старого господина Уолшша. И к этому времени их уже снова должны были схватить.

Увидев, что Финч и Арабелла заняты всего лишь тем, что помогают девочке лепить снеговика, она заметно успокоилась. Кажется, в ее понимании лепка снеговика представляла собой вполне подходящее для правильных детей правильное занятие, за которое их никто не будет пытаться убить.

– Прощайтесь с вашей подругой, дети! – сказала она. – Пора отвезти вас домой!

Финч и Арабелла попрощались с Уиллаби, после чего под пристальным надзором Фанни Розентодд направились к экипажу.

Когда они скрылись за углом, раздался смех, и Уиллаби Уолшш обернулась. Ее кузены и кузины тыкали пальцами и хохотали, потешаясь над ней.

– Гадкая толстуха! – вопили они. – Поглядите! Гадкая толстуха слепила себе женишка!

Уиллаби отвернулась и скрипнула зубами.

– Смейтесь-смейтесь, пока можете, – пробурчала она. – Скоро он вас сожрет. А потом мы посмеемся. Правда, мистер Маньяк-Вскрыватель-Глоток? Мы с вами посмеемся, когда он их сожрет? Когда он их всех сожрет.

Вдова Лилли из второй квартиры носила шали. Она сама их вязала – почти только этим она изо дня в день и занималась, и у нее их за долгие годы скопились сотни. Сотни одинаковых черных шалей.

Вдове Лилли было около сорока лет, но выглядела она гораздо старше. Морщины от внутренне переживаемого горя напоминали следы от пера ручки без чернил, процарапанные на бумаге. Темно-русые волосы выглядели серыми и тонкими, вдова Лилли собирала их в узел на затылке. А еще она была близорука и носила очки в круглой оправе.