– Больно?

Сморгнув слезы, я покачала головой и тогда он взял меня под колено, приблизился и подул на пострадавшую кожу, которая покалывала сотнями маленьких иголочек. Я задержала дыхание, боясь застонать, уж лучше потерять сознание, задохнувшись. Все внутренности сжались в тугой узел, который опустился в самый низ живота.

– Я провожу тебя, если тебе так будет легче, то можешь опереться на меня.

– Н-нет, спасибо, – выдохнула я.

– Никогда не бойся попросить о помощи, – он протянул руку, чтобы помочь мне встать.

Двумя руками я ухватилась за его ладонь и встала на обе ноги, ступни обдало холодом.

– Ты босая совсем, заболеешь, – он недовольно покачал головой.

В мгновение ока оказался рядом и поднял меня на руки, стараясь не касаться оголенной кожи. Но и чувствуя его тепло через ткань одежды, я горела. Почему именно он, святой отец. Я закрыла глаза на мгновение и все чувства обострились.

Под мерное покачивание у него на руках, я старалась дышать как можно ровнее, но редкие выдохи все равно получались рваными, с хрипотцой.

– Ты волнуешься, напрасно, зла тебе я не желаю.

– Угу, – не смогла вымолвить ничего больше.

Отец Доминик преодолел лестницу со мной на руках, как будто я ничего не весила, даже испарины не появилось на его ровном лбу. Легким движением головы, он откинул пряди волос, упавшие на глаза и меня снова бросило в жар.

Аккуратно опустив меня на пол, он поправил на мне свою мантию, прикрывая оголенные ключицы.

– Это ваше, мне нужно вернуть, – я держалась за плотную ткань одеяния отца Доминика.

– Не сегодня, – снова улыбка тронула его губы, а глаза смотрели на мою руку, крепко сжимающую мантию. – Доброй ночи, сестра Агата, я помолюсь за тебя.

– Спасибо, святой отец, – я кивнула и скрылась за дверью своей комнаты. Тяжело дыша, сползла по стене, обнимая себя за плечи, вдыхая аромат благовоний от одежды.

* * *

На душевных рассказах о Всеотце нашем от сестры Долорес нельзя было спать, я держалась изо всех сил, но бессонная ночь не прошла даром. Я чувствовала, что вот-вот и мои глаза слипнутся.

До самого утра я прокручивала в голове пережитые моменты с отцом Домиником, укутавшись в его мантию, которая дарила ощущение объятий. Снова и снова вспоминала его прикосновение к моей щиколотке, потом выше. тепло его дыхания на поврежденной коже.

Мучительно.

Сознание посылало чудовищно приятные прикосновения чужих губ, которые бесстыдно целовали мои губы. И что более важно, так это то, что они получали от меня страстный и жадный поцелуй в ответ. Это было влажно, пылко, ярко, пламенно, неистово, трепетно и жадно.

Отключившееся на какие-то секунды сознание тут же забило тревогу, а затем раздался звук смачной и звенящей пощёчины. Я встрепенулась и открыла глаза. Но вместо лица отца Доминика, я увидела недовольную сестру Долорес и окончательно проснулась.

– Мы еще побеседуем о твоем неуважительном отношении и к святым текстам и Всеотце нашем, раз ты позволяешь себе засыпать.

Я сжалась и опустила взгляд, оправдываться было бессмысленно. Потерла горящую щеку и насупилась.

После урока ко мне подошла Барбара с сочувствующим выражением на лице.

– Ты заболела? – спросила она, положив ладонь мне на плечо.

– Да, – солгала я.

– Ты обращалась к сестре Хелен?

– Нет.

– Обратись обязательно! Пойдем вместе?

– Я чуть позже схожу сама, – я ответила на ее обеспокоенно-теплую улыбку и мы двинулись в сторону правого крыла монастыря, к обеденной зале.

– Добрый день! – взвизгнула Барбара, напугав меня так, что я подскочила на месте.

Я отследила ее взгляд и заметила Отца Доминика с которым она поздоровалась слишком уж энергично.

Отец доминик кивнул и внимательно посмотрел на меня.

– Добрый день, Святой Отец, – пискнула я, переведя взгляд на носки своих туфель.

Недавний сон совсем не шел у меня из головы, я почувствовала, как горят мои щеки и сдержалась, чтобы не приложить к ним ладони.

Я услышала, как он усмехнулся и поспешно спрятал смешок за кашлем. Барбара проводила его восхищенным взглядом и широкой улыбкой на розовощеком лице.

– Так улыбаешься, как будто увидела Всеотца.

– Агата! Какая же все-таки ты ужасная богохульница! Твое счастье, что этого Мать Настоятельница не услышала, – недовольно пробурчала она, ущипнув меня за бок.

Я поморщилась и тоже посмотрела вслед уходящему святому отцу. Он очень хорошо сложен, а эта его выправка, словно у военного. Ни один человек так прямо не может держать спину.

Заметив, что Барбара, уже продвинулась далеко вперед, я попыталась ее нагнать, но боль в опухшем колене, заставила меня сбавить скорость.

* * *

      Обед как всегда был скудным, чтобы не дать чревоугодию поглотить тело и душу. Я уже совсем забыла вкус домашней еды. Даже не смотря на то, что моя мама не умела готовить, то что выходил из-под её ножа всяко лучше пресной каши, которую я сейчас размазывала по тарелке, а булочку, которой можно было бы перебить вкус мерзкой субстанции, я уже съела.

Я бросила взгляд на стол за которым сидел святой отец, в уголке его рта осталась крошка, он медленно облизал нижнюю губу и я шумно вздохнув выронила ложку, которая громко звякнула, ударившись о тарелку. Отец Доминик посмотрел на меня, а я судорожно вдохнула.

– Ты сегодня какая-то рассеянная, – проговорила Барбара, отправляя в рот новую порцию каши.

– Что? – переспросила я зачем-то, когда с первого раза услышала, что она сказала.

– Ну, а я о чем? Рассеянная.

– Мне нужно выспаться и все будет хорошо.

– И посетить сестру Хелен, – строго посмотрела на меня.

– И посетить сестру Хелен, – повторила я, соглашаясь.

Встав из-за стола, я больно ударилась и без того пострадавшим коленом об угол и сморщилась. Слезы выступили на глазах, я на несколько секунд закрыла веки, ожидая когда перед ними перестанут маячить цветные пятна.

Кто-то положил руку на мое плечо, я подумала, что это Барбара, но когда открыла глаза, увидела Святого Отца.