— Итак, передний бар — это типичный клуб, сюда может прийти любой, чтобы повеселиться, но задняя часть и подвал? Это только для членов клуба. У них есть свои отдельные входы, но некоторым нравится заходить сюда. Если ты заметишь людей в масках или с красными повязками на запястьях, это члены клуба. Будь очень милой, но не слишком, понимаешь? Мы не трахаем участников.

Ее тон такой резкий. В сочетании с ее хриплым голосом это вроде как работает, но как только она заканчивает ругать меня за соответствующие долбаные приличия, мы переходим к общей работе бара — что предлагается, чего нет, и прочей подобной ерунде.

Если не считать барахла на заднем дворе, это обычный клуб.

— Ты все поняла? — спрашивает она, взглянув на часы.

— Да, это довольно стандартно.

Она снова оглядывает меня с ног до головы и вздыхает.

— Отлично. Теперь нам нужно разобраться, что на тебе надето. Сбрось толстовку.

— Прости? — Я моргаю, глядя на нее, как будто она только что не велела мне раздеться наполовину.

Она закатывает на меня глаза, как на капризного ребенка, и снова вздыхает:

— Ты слишком нарядно одета, Пеп. Ты будешь чувствовать себя не в своей тарелке, если наденешь все это, когда придут остальные. Так что сними толстовку и майку. Я полагаю, на тебе красивый лифчик?

— Ну, да, — заикаюсь я, когда она с важным видом удаляется от меня.

— Отлично, у меня есть сбруя, которая должна подойти тебе в самый раз.

Сбруя?

Во что черт возьми, Томми втянул меня сейчас? Я никогда не считала себя ханжой, но, видимо, сегодня вечером я узнаю о себе кое-что новое.

Харпер возвращается с хитроумным приспособлением из кожи и металла, свисающим с ее пальца.

— Это одно из моих. Если ты облажаешься, тебе несдобровать, поняла?

Я киваю ей и протягиваю руку, чтобы забрать его у нее, но она отдергивает его.

— Сними свою чертову одежду. Тебе понадобится помощь, чтобы надеть это. Какого хрена Мейер нанял тебя? Тебя съедят заживо через час. И это касается только Джессики, не говоря уже об остальных. Иисус, блядь, Христос.

Моему эго наносится удар за ударом, но я сбрасываю толстовку и майку, борясь со всеми инстинктами прикрыть руками живот, пока она разглядывает рисунок, закрывающий значительную часть моей кожи. К счастью, это скрывает мои шрамы, именно поэтому у меня есть тату. Она наконец снова улыбается мне.

— Намного лучше. Теперь ты впишешься. Повернись.

Позже я буду очень сильно кричать на Томми. Обычно у меня нет проблем с демонстрацией своего тела, но я не была готова к этому, и из-за того, что меня застали врасплох, мой внутренний переключатель плавления завис в опасной близости к положению "включено".

Несмотря ни на что, я делаю то, что она говорит, та часть меня, которая больше нравится людям, которую я так презираю, берет на себя ответственность, и она помогает мне влезть в кожаные ремни и защелкивает пряжки на спине и в задней части горла. Я мельком вижу свое отражение в зеркале за стойкой бара, и мои глаза расширяются. Это колье, которое спускается в виде пентаграммы на моей груди, обвивается вокруг груди, и есть кожаная полоска, которая оборачивается прямо под грудью.

Это прекрасно по-своему, и, хотя это не то, что я обычно выбираю для себя, могло быть намного хуже.

— Лучше, — говорит она, когда я слышу приближающиеся к нам голоса. — Остальные здесь, так что приготовься, Пеп. Пришло время тонуть или плыть.

Моя первая смена длится уже четыре часа, и я разбила три стакана и дважды поскользнулась. О да, я уже произвожу отличное впечатление и нахожусь на пути к тому, чтобы, образно говоря, повеситься на этой веревке. Однако, что я усвоила, так это то, что здесь определенно существует иерархическая структура, и я нахожусь на самой низкой ступени лестницы.

Люди, работающие в подвале и подсобных помещениях, определенно говорят: "мы лучше вас".

Харпер наблюдала за мной, как ястреб, весь вечер, и я уже нажила врага в лице одного из пяти других сотрудников бара, работающих на первом этаже, совершенно не представляя, как. Но Джессика — мой очевидный новый враг — поставила своей задачей сегодня вечером набрасываться на меня при каждом удобном случае.

Я думаю, Харпер была права насчет нее.

Пока что я выпила два напитка, которые она "случайно" пролила, а ее туфли на шпильках так сильно избили мои ступни, что я почти уверена, что сломала палец на ноге из-за нее.

Но все в порядке, все в полном порядке.

Майки кажется достаточно милым, но он чертовски яркий, и по сравнению с ним мой любимец людей Пеп выглядит ходячей грозой. Тори была самой милой со мной, помогала мне, когда я, очевидно, тонула в заказах коктейлей, и, кажется, была просто милой в целом. Остальные только что закончили свой вечер и оставили меня в покое.

Я должна признать, что мое увлечение танцорами в клетках было более чем немного отвлекающим, но я думаю, что в этом одно из отличий работы в баре маленького городка от работы в популярном ночном клубе в центре города.

К счастью, я была слишком занята всю ночь, чтобы даже думать об огромном количестве людей здесь, или о Тренте, или о том, что… любая из вещей, которые преследуют меня.

— Сделай перерыв, — говорит мне Харпер, кивая на дверь за стойкой, которая, как я узнала ранее, ведет в комнату отдыха. Я открываю рот, чтобы возразить, но передумываю и киваю. Мои ноги будут очень благодарны мне за то, что я оторвалась от работы на десять минут, как и мое очень ноющее колено, которое я игнорировала в течение последнего часа с тех пор, как неохотно приняла несколько обезболивающих.

Я открываю дверь, и как только дверь закрывается, я словно вхожу в пузырь. В ушах звенит от тишины, и мне требуется несколько секунд, чтобы выровняться. Шепот, наконец, доносится до меня, когда мой слух возвращается должным образом, и когда я поворачиваю в комнату отдыха, разговор полностью прекращается, поскольку я обнаруживаю, что на меня пялятся люди, с которыми я еще не знакома.

Потрясающе.

Я бегу к кофеварке и наливаю себе чашку, добавляя столько сахара, что кто угодно впал бы в диабетическую кому, и при этом игнорирую взгляды, которые, как я чувствую, пронзают мою спину. Кто-то бочком подходит ко мне и толкает меня в бедро.

— Не обращай внимания на этих сучек. Сегодня у каждого здесь есть палка в заднице.

Я поворачиваюсь и смотрю на новоприбывшую, безумно красивую девушку, которая выглядит намного моложе меня, с длинными черными волосами, каскадом спадающими на спину. Я пытаюсь игнорировать тот факт, что на ней кожаные туфли, кожаный лифчик и трусики с колье, и больше ничего. Попробуй и потерпи неудачу.

Она улыбается мне, уперев руки в бедра и излучая полную атмосферу "мне-по-хрену".

— Я Йен. Я работаю в подвале. Там извращенный пиздец, и это чертовски круто. — Она подмигивает мне, и я не могу удержаться от смеха.

— Звучит забавно, — отвечаю я, прежде чем сделать глоток кофе. Она указывает на диван, и я сажусь рядом с ней, вздыхая и перенося вес тела на ноги. — Я Куинн.

— О, я знаю, кто ты, сладкие щечки. Боссы говорили о новой девушке. Как ты думаешь, почему Джессика так настроена против тебя? Она была любимицей, а теперь у них появилась новая блестящая игрушка.

Я моргаю, глядя на нее, как будто она только что заговорила со мной по-японски.

— Я даже не знакома с боссом.

— Боссы, — заявляет Йен, заправляя свои блестящие черные волосы за ухо. Она такая чертовски изящная, что это нереально. Клянусь, если я буду дышать слишком тяжело, она улетит. — И то, что ты их не встретила, не значит, что они не знают, кто ты. К тому же, ты знаешь, они наблюдают.

— Прости? — Я, должно быть, звучу как полная идиотка, но я понятия не имею, о чем она говорит.

— Вон там зеркальная стена над танцполом? Это их офисы. Ты не можешь видеть их, но они могут видеть тебя.