В больших оркестрах в наши времена для пущей торжественности бьют в литавры. Но в те времена таких инструментов у народа не было. А потребность бить, во что-то громко, ну хоть от радости или зачем еще была. Ну и били. Натягивали кожу от живота носорога. Да, именно носорога. В те времена вместо буйволов, лошадей, волов и быков в сельском хозяйстве для пахотных дел использовали именно носорогов. А убивали их, как только бедные животные переставали таскать по полям телеги с лемехами и плугами, ну типа, не можешь больше, иди в тираж, ну и все. Трудовой народ жалел животину, обижался. Народ серчал, что носороги переставали таскать плуги и прочие пахотные устройства. Тогда переводили этих несчастных носорогов в сферу музыкальной культуры через живодерню, где и лишали их отвратительного характера через убиение. Да, времена были варварские и нравы были простые и жестокие. Вот так в 10 часов утра на площади, в такой носорожий огромный барабан, здоровенный муржилка начал бить изо всех сил. К нему потянулись другие бродячие оркестры с дудками,

колокольцами и прочими шумовыми штучками. Ряженые бабылки стали

образовывать хороводы и петь на центрально – прибамбасском диалекте всякие обрядовые песни куплеты. Простой люд, услышав сию звуковую вакханалию, отрывался от подушек и бежал на площадь. О великая шара! Вся эта кулинарная красотища была выложена на всеобщее обозрение совершенно бесплатно. Можно было есть, пить, брать чего угодно. Так что, когда происходит шара, это и есть настоящий праздник души и тела. Ну и в наши времена шара так же прочно в почете. Когда накрыта поляна, все разворачивается быстрее, чем обычно. На площадь въехало множество телег с бочками спиртного. Их поставили по периметру, и что вокруг них началось! Боже мой! Все население, которое уже скопилось вокруг зазывно пахнущей площади, рвануло к бочкам, хватали, вырывали из рук одноразовые кружки из листьев и миски. А в уже открытых бочках сверкал и благоухал портвейн. Рядом, шипело молодое пиво. Такого количество выпивки не было никогда. Ну, может если только в честь рождения маленькой Бамбассы. Есть известная фраза – пьянству бой! Так вот она, эта фраза была придумана именно в этот день. Нет, конечно, пили люди всегда. Но такой разворачивающей прямо с утра вакханалии, я и не припомню. Всего начинался 11-й час утра. Народ уже пил и вовсю гулял, а надо было продержаться, ну хотя бы до следующего утра, а то, что за праздник. И через костры прыгать приятнее в темноте.

Как бы не было приятно наблюдать и участвовать в каком-то смысле на празднике с самого начала, следует оторваться ненадолго от событий на площади. В это же время, в разных местах было также весьма интересно. В них, в этих местах тоже готовились прибыть на праздничную центральную площадь.

В царской опочивальне, на царицу надевали новое платье. Это было шоу, может похлеще народного легального пьянства. Двадцать портних пытались засунуть царское обильное тело в произведение искусства. Царица брыкалась и даже применяла крепкие выражения. Общеизвестно, когда собираются только дамы, их выражения частенько сильней, чем в припортовом кабаке. Это с виду они ангелочки. Так вот, в этот момент там, на примерке платья ангелочков не было.

Главный Ведун был уже одет в праздничную хламиду и нервно ходил по своим апартаментам. Его помощница косоглазая Оци бегала на площадь и отслеживала ситуацию. Режиссером сего действия был приглашен заморский специалист по большим праздникам, так что чувствовалась крепкая рука независимого от дворцовых интриг профессионала. Кстати, он был не пьющий, да и как пить без пол печени. К его счастью, после 30-и лет беспробудного пьянства случилась операция. Режиссер выжил и стал примерным трезвенником. А они, эти трезвенники злющие аж жуть. Хотя, это качество непьющей души и помогало праздник держать в ежовых рукавицах.

Утром премьер-министр нашел своего помощника Кора-меля Тот уже оклемался, вид был ничего, только появилось что-то неуловимое в походке. Стал ходить этаким винтом. Анализировать его манеры у Дюшеса времени не было. Надо было закончить проверку безопасности на празднике и соблюдении этикета. Министр был очень занят. Одного только побаивался Дюшес в свете недавно

происшедших тайных событий, в связи с перепиской со стариком ведуном страны каннибальской. Но мысли про это вытеснялись большими заботами по организации праздника.

А в Каннибалии творился переполох. Царь самой мясной страны по имени Конь Небал вышел на крыльцо дворца в окружении своей свирепой охраны, чтобы проводить дорогого сыночка Липердоля в дальнюю дорогу. Ради такого случая царь приказал зажарить в винном соусе самого лоботрясного лоботряса его царства. Им оказался, какой-то крестьянин с областного центра. При жизни о его лени и тупости в округе ходили легенды. Ну и доходились. Зато, как вспоминали в последствии старожилы, получился ведь чертовски вкусным. Принц в сопровождении старого ведуна и 100-а всадников после торжественного обеда на площади тронулся в путь навстречу своей судьбе. Делегация выглядела очень внушительно. Она неслась по лесам и полям, давя случайных прохожих и крестьян. Ведь путь пролегал в страну прибамбасскую в гости к самой царице Бамбассе! Принц был взволнован. Он должен был успеть на вечернюю кульминацию праздника. Путь предстоял не близкий.

Пока принц со своей кавалькадой летел по зову своего каннибальского сердца, стрелки главных курантов в столице прибамбасской уже подбирались к полдню. Это было время первого выхода царицы на большой балкон, что возвышался над центральной площадью. Речь, придуманную ведуном, Бамбасса пробежала глазами и осталась довольна. – А молодца, пишет гладко. Народ мой будет счастлив. Что я такая добрая сегодня и щедрая. – Одно беспокоило царицу. Грудь в платье сильно приподняли, и она могла выскочить на свободу в любой момент. Правда, если сильно наклониться. Но зато при удачном стечении обстоятельств, то есть, не наклоняясь, грудь эта смотрелась неотразимо. История требует жертв, – подумала Бамбасса, – буду осторожна в движениях. На площади появились горнисты и стражники. Гортанно зазвучали фанфары. Забили тремоло в носорожие барабаны. Народ возликовал. На балконе появилась царица в сопровождении премьер-министра и главного ведуна. Народ взревел. Гулко ударили длинным залпом пушки из бойниц, видимо попав в стаю любопытных воробьев. От этих залпов в небе сильно посерело, запахло барбекю из птиц и порохом. Обстановка складывалась как максимально праздничная. К балкону, снизу на большой подставке – ходуле подтащили огромный рупор. Царица подняла руку, и все стихло. Повисла такая тишина, что даже было слышно икание одного бедолаги, уже лежащего под телегой с пивом. – Подданные мои! Любимый мой народ! Вас приветствует ваша царица! – Народ тут же коротенько так взревел и обратился в слух. – Наш праздник посвящен любви, семье, крепости и мощи нашего государства! Такого крепкого, как этот душистый портвейн, который льется рекой для вас, мои дорогие прибамбассы! – Тут народ взорвался оглушающим визгом и неистово захлопал в ладоши. Царица вновь подняла руку и оборвала грохот народной радости. – Праздник разрешаю! Желаю насладиться этим красочным днем. И что бы праздник наполнился главным своим смыслом, перед зажиганием огромных ритуальных костров, приказываю выкатить на площадь чаны с ритуальным варевом из наших бесценных пыпырок и как следует распробовать! Ура! – Негромко, но чувственно крикнула царица и тут, что началось.… Поехали колесницы с факелами, скоморохи забили в бубны, зазвучала музыка из всех углов и Бамбасса величественно, довольная скрылась в дверях балкона.

Праздник разлился по площади и полетел. Да, это фантастическое зрелище, когда всем весело одновременно. А в тронном зале было накрыто много столов. Яства ломились, кубки сверкали. За столами сидел весь двор. При появлении царицы, все вскочили, крикнули- Славсь! – и подняли наполненные бокалы. – Ладно, ладно, – разрешаю я праздник, – улыбнулась Бамбасса. – Вы свои, ешьте, пейте, расслабляйтесь. Вы заслужили. – И удалилась в свои покои поправить прическу и макияж.