жизни каннибалов и вообще, что довольно редкое явление для такой мясной страны, он не ел никакого мяса и был ярым вегетарианцем. Да, да! Именно так! Не ел и все. Отец вначале этих чудачеств сына, пребывал в ярости, потом хотел съесть в назидание потомкам, а потом просто махнул на него рукой. Так что Принц жил как хотел и звали его принц Липердоль. Вот про него старый лис и задумал свою комбинацию. Все лихо получалось. Приезд ведуна приобретал статус государственного посла, то есть становился официальным, сопровождая принца Липердоля. Он, ведун выступает в роли свахи, а с министром можно и поторговаться мол, если свадьба состоится, то его, Дюшеса страсти – мордасти он решит в рабочем порядке. А Опциолу можно сослать, куда ни будь на рудники по добыче чего ни будь вредного. Откуда возврата не бывает. А праздник ихний, как нельзя кстати. И попросту говоря, надоело нюхать это дурацкое вонючее кресло с черепами. Ну и вообще. – Время перемен. – произнес он вслух, допил бокал и пошел в опочивальню. Утро иногда бывает мудренее, проворчал старик, углубляясь в дрему.

Бамбассе для праздника шили новое шикарное платье. Открытый лиф с ее впечатляющей грудью символизировал, так сказать, плодородие, узкая талия и широкие бедра отчетливо подчеркивались и указывали на … плодородие. Это не ирония, а восхищение. Так и было задумано. Ведь она, царица такой успешной и так обильно размножающейся страны, где бабылки со своими пыпырками были возведены в политическую доктрину. Ведь массовое размножение, это не шутки. Начинала Бамбасса с довольно небольшого поселения. Но жаба ела. Я бы эту жабу, да и в красную книгу. Вот кто настоящий провокатор прогресса. Итак, жаба. Царице мечталось владеть огромной страной. И что ж, это можно только одним китайцам? Ни фига! А ларчик просто открывался. Размножение, оно приятно и для тех, кто этим должен был заниматься, и для нее, соответственно Бамбассе, царице счастливого народа прибамбасского. Могущество, это количество, а не качество. И хорошо, что она это поняла с юных лет. Итак, платье. Оно получалось роскошным. С каменьями, вышито золотом, с рюшками, всякими невиданными доселе излишествовами. Произведение искусства! После таких творческих удач, надо было бы портных обязательно ослепить! Или сжечь! Что бы не позарился никто заказать копию этого чуда. Но Бамбасса была довольна и пребывала в добром состоянии. Да… Царица была готова стать главным украшением праздника. Ведь если праздник придуман не тобой, возглавь его!

Премьер-министр Дюшес восседал в своем министерском кабинете и читал бумаги. Их утром доставили хмурые военные каннибалы от старого ведуна. Пакет оказался довольно внушительным. Там оказалось личное письмо в конверте с грифом секретно и большая царская грамота от самого наследника каннибальского принца Липердоля о желании посетить невиданный праздник ее Величества и пользуясь случаем, предложить ей, значить Бамбассе, руку и сердце свое, то есть принца Липердоля! В случае такого венценосного брака, страна каннибалов входит в состав новой метрополии, союзное государство с прибамбассами. И в качестве преференции, так сказать, каннибальский народ

обязуется не есть прибамбассов, а наоборот, всячески поощрять их политику

размножения и не мешать этому приятному делу. Так же предложен компромисс в выборе повседневного меню людоедов. Вместо людей каннибалы будут поедать больших животных и преступников. Еще был пункт о вооруженных силах. Две армии, вооруженные боевыми пыпырками со стороны Бамбассы и не знающие пощады длинные клыки каннибалов. Это могучая сила, которая могла бы противостоять всем агрессорам, желающим позарится на благоденствие их, значить. Союза! Ну и в крайнем случае, можно дать солидный отпор вражеским инопланетным всяким гадам. Так что, с какой стороны не посмотри, а сплошная выгода. Прочтя грамоту, Дюшес понял, что весь смысл его жизни рухнул. Его многолетняя страсть к царице. Это ничто по сравнению с его же глупостью и не дальновидностью. Ведь говорят, ты виноват, только когда что делаешь. Не делай ничего и не будешь виноват никогда. Дюшес почувствовал великое разочарование в жизни и в своих умственных способностях. – Эх! Так мне и надо, старому козлу, эх, эх… причитал он, съежившись в кресле министра. И поплакать в жилетку не кому. Да и помощник его после загранпоездки захворал. Пролетел, правда, слушок, что стражники кражи коняги из царевой конюшни не простили. Говорят, напоили парня и пустили на хор. Так что Кора-мель пострадал за идею. Жаль парня. Да и кто он теперь? Парень ли? А если понравилось? Мда… Кто-то шепнул, что опустили куда-то. А куда опускают во время хора, шептать не стали. Эти сплетни не нравились Дюшесу. Бюллетень помощника вызывал раздражение. – Когда нужен, так и нет его, тунеядца, – думал министр и был недалек от истины. Кора-мель в этот момент лежал с забинтованной задницей у себя в комнате, тщательно забаррикадировав дверь изнутри. Историки про этот весьма унизительный во всех смыслах, но малозначительный в глобальном понимании эпизод упомянут, что мол, так, вероятно, и возникло голубое движение. Конокрадство породило сей порок! Я думаю даже, что термин опустить, тоже типа от принудительного процесса спускания с лошади. Да, парня было жаль, но история беспощадна как видно даже к отдельным частям тела.

Главный ведун прибамбасский Опциол накануне праздника решил посетить лужайку говорящего дуба и выяснить, по что он, дуб этот, решил травить население и поставлять вонючие и не ароматные желуди для порошка окуривания в религиозных целях. – Может, стареет? – подумал он тревожно, хотя дубы эти живут, в смысле растут, весьма долго. Короче, не понятная история. И поехал. На лужайке для пущей секретности, после оцепления охраны поставили глухой соломенный забор, за который и вошел Опциол к дубу. Тщательно пописав на корни, ведун расстелил дерюжку и прилег. Дуб вздохнул, крякнул и прошелестел. – Чего так давно не был? Ведун прищурился – Так к празднику готовлюсь. Завтра случится. – А для чего такая суматоха? – Тык для укрепления духа народного и всяческого сплочения. Ты лучше скажи, древесина говорящая, зачем ты две недели назад желуди свои подпортил отравою? Едва перехватил партию. Хорошо, что люди свои везде. В смысле бабылки. – Это не я! Прости, не доглядел. Хмырь какой-то обделался под о мной и убег, мерзавец. – Ты выражения то выбирай. В стране нашей хмырей нет! Лучше колись ветвистый, как выглядел, кто таков? – Двое были. Один старый, в золотом зипуне, он и сходил под меня, а другой молодой тихий, привязан был к лошади веревкой.

Только удрали в разные стороны. – Да… Ведун был озадачен.

– А спрашивали чего? Какой разговор вышел? – Да не поговорили со стариком, – захныкал дуб, – не уважили. Пришлось опосля попеть песни, что б отговориться. – Эх, мма…, задумчиво произнес Опциол и пожелав спокойной старости, встал и направился в обратную сторону. Ехал молча, думая о том, как завтра все пройдет. В воздухе он чуял некий политический кризис, и это беспокоило. Но может и обойдется. Ведун рассчитывал на силу шоу бизнеса, так сказать, и любовь к пьянству у населения. – А этот то, Дюшес, ети его, мальчишку то с правильного пути свернул, был бы муржилкой обычным, а то тут шпиона создал, эх мма.… Ну ладно, если знаешь имя неприятеля, это уже пол победы. Но разгребать всю эту лажу можно и после праздника. Сначала провести мероприятие надо. А тем временем вдали замаячили бойницы дворца, и ведун отвлекся, глядя на красивый закат, обагряющий красным всполохом очертания Бамбассового владения. – Не плохо выбрано место работы, – невольно подумалось в голове муржилки. – красотища, эх, мма…

Вся многочисленная прислуга во дворце ненадолго замерла в коротком сне. Сон походил более на анабиоз. Ведь на рассвете уже надо было бежать разжигать печи на кухне, везти свежую снедь на площадь, забивать множество всяких там животных, птиц, резать овощи, зелень, мыть фрукты. Не спали только дежурные повара. Они следили за булькающим супер пыпырочным варевом. Блюдо это, как уже упоминалось ранее, очень ценилось в народе. После одной миски данного супчика у муржилок и бабылок начиналось веселое и весьма легкомысленное влечение друг к другу. Этакий своеобразный допинг для…, ну вы понимаете для чего. Короче, одной дозы вполне хватит на внеочередную совместную интимную глупость. Это в обычной жизни. Но маховик истории обратил свое внимание на сей продукт, как бы в глобальном аспекте. Было где-то там, наверху решено, – эта доза пыпырочного варева будет использована в полном объеме в зарождающей госпоже интриге. Редкий случай, но сама доза становится как бы персонажем грядущих событий. Но не будем забегать вперед. Рассвет уже занимался и необходимо описывать множество деталей и всяких событий, которые начинали происходить в стране Великой и Ужасной Бамбассы.