Взгляд Сивера заледенел. Он сбил шапку и схватил за волосы Леонида. Заточенная сталь прошлась по его горлу.
*************
– Сколько вернулось?
– Всего шестеро – из тридцати человек! Да две лошади, осёдланные, без седоков приплелись, – чуть ли не плача, ответил Данила. Сергей приложил палец к губам. Они говорили в сенях, прикрыв двери в горницу. Сергей вышел к ратнику по первому стуку, даже не успев наговориться с Верой. Дорога назад в Монастырь отняла не один день, но беды не ждали.
– То-то я смотрю, меня никто из чинов не встречает. Значит, не утерпел Леонид, сам полез на рожон. Зря.
– Что же делать теперь? – Данила смотрел на него с тревогой. – Настоятель убит, Леонид тоже преставился. Один ты в рати остался за старшего! В людях страх, никто нынче не верит, что Навь из нор можно выжить, все нового набега ждут, к бою готовятся, двери с окнами заколачивают, боятся ночью на улицу выйти.
– Правильно боятся, будет ещё набег, – тихо сказал Сергей. – Похоже, никто Навий род крепко больше не держит. Старшая Волчица на меня очень зла.
В его взгляде появилось тоскливое сожаление, будто он вспомнил дорогого и близкого ему человека, но Сергей быстро справился с чувствами.
– Покажи нож, который в дверь мою ночью воткнули.
Данила засуетился, достал из сумки завёрнутый в тряпку клинок. С суеверным страхом он отдал свёрток. Сергей размотал на ткани бечёвку, взялся за рукоять и осмотрел оружие Нави.
От прикосновения к ножу внутри зашевелилось давно забытое ощущение чужого присутствия, будто бы беспробудно спящий проснулся от звука знакомого голоса. Дух Зверя хотел услышать, что говорит ему лезвие.
– Это её, – сказал Сергей, осматривая клинок с развитой гардой. На плече заныла почти зажившая рана. Лезвие ножа украшалось древними рунами, с рукояти свисал шнурок с двумя вырванными у волка клыками.
– Может позвать на помощь язычников? – опасливо предложил Данила. – Собрать рать великую и выкурить Навий род из норы? У стен Монастырских такое зло терпеть нам нельзя! Дикари нарочно к нам подселились, чтобы поздней осенью людей, как скот резать! Крови христианской им захотелось, детей им не жаль, никого не щадят, перебьют всех в набегах!
– На этот раз могут не дождаться и последних дней лета. Навь нападёт слишком скоро, если я не приду, – убрал нож Сергей.
– Как так? Неужто и ты к ним пойдёшь! – испугался Данила. – Тридцать ратников не сумели даже до нор дойти, а ты один к душегубам полезешь?
– Есть причина, по которой они резню в общине устроили, и народ запугали не зря. Навь больше страха людского желает, чем крови. Но, если я не приду, крови будет. Отныне дела с ними веду только я. Никому из монастырских без моего дозволения не выходить за ворота, на самих воротах охрану поставьте. Ночью жгите костры у частокола и всякого другого света побольше. Увидите Навь – не нападайте. Кричите, шумите, отпугивайте её огнём, в воздух стреляйте. Тень – друг волков, тишина – полюбовница.
Сергей осознал с тяжким вздохом, чем ему грозит встреча с подземниками. Вполне возможно не будет с ним никто разговаривать, несмотря на коварное приглашение. Он не знал, что случилось в племени после того, как покинул родных. Лишь однажды после крещения он видел Владу. Они стояли на разных берегах Кривды и смотрели друг на друга сквозь снег.
– Если к рассвету не вернусь, спрячьте мою семью. На Веру с Егоркой Навь точит зубы особо. Увезите их подальше в общины и позовите на помощь язычников. Но Китеж непрост, они захотят подчинить себе Монастырь. Много такого желания у Вана, главы озёрного города. Ван – тщеславный человек, остерегайтесь его обещаний и дружбы.
Сергей отпустил ратника и вернулся обратно в горницу. У порога его встретила Вера. Она укачивала на руках их новорождённую дочь. Для младенца Женя очень мало плакала. От одного взгляда на своего маленького ребёнка в душе у Сергея проя́снилось, но в глазах Веры сгустилось беспокойство. Она прижимала дочку к груди, словно укрывая её от нависшей угрозы.
– Ты зачем встала с постели? – попытался улыбнуться Сергей. – У тебя совсем силы нет, а ты за ребёнка.
– Не ходи к ней, Серёжа! – горячо заговорила супруга. – Ты же знаешь, что тебе не вернуться! Влада хочет тебе отомстить, живёт только ради нашей погибели! На кого ты нас бросаешь? Никто больше нас не защитит, если тебя рядом не будет! Может уедем? Вместе, прямо сейчас! В другой общине жить будем. Монастырь без нас, наверно, не тронут.
Сергей мягко взял Веру за плечи и тепло и успокаивающе заглянул ей в глаза.
– Ты приняла меня со всеми грехами, даже когда я в самом страшном сознался. Только вот, сколько хочешь признавайся и сожалей, но прошлого не изменить. Прошлое хочет утащить меня обратно в подземье, манит кровными узами, но я выбрал любовь и пошёл за тобой по новой дороге, и крепко держу тебя за руку. Если с Владой не договорюсь – она всех христиан перережет, не в Монастыре, так в других общинах, будет мстить за обиду, хотя сама же в ней и виновата.
– Женского сердца тебе не понять, – покачала головой Вера. – А в её сердце – сам дьявол в зверином обличии.
– Вечером я постараюсь говорить не со Зверем, а с человеком, – ответил Сергей. – Внутри Нави есть и человечья душа, её и можно, и нужно спасти. Но, если согласия между нами не будет, то я найду другой способ защитить христиан.
– Когда будешь говорить с ней, будь осторожен. Если почувствуешь в её словах колдовство – вспомни нас, – прошептала Вера и обняла Сергея свободной рукой. – Держись за свет, не поддавайся Волчице. Она изменилась, Серёжа. Влада не та, кого ты знал, не верь ей ни в чём.
– Знаю, – он поцеловал Веру в лоб под светлыми волосами. – Но знаю ещё, что, если добьюсь от неё клятвы, Влада своё слово сдержит.
*************
Отвар был слишком горьким, младенец не желал его пить. Влада пропускала мимом ушей детские вопли и насильно разжала украденной девочке рот. Она по капле вливала в неё заветное зелье. Тельце девочки раскраснелось, пронзительный плач в норе не утихал.
– Подсластила бы хоть, – безучастно смотрела на усилия Влады Девятитрава.
– Вокруг и так много горя. Пусть с первых дней знает – не сладкая жизнь!
Влада вновь попыталась напоить украденного младенца, но ребёнок срыгнул. Всё выпитое зелье выплеснулось наружу.
– Ах ты, безпелюха! – стиснула зубы Волчица. Девятитрава положила руку ей на плечо и отстранила от колыбели.
– Погубишь так дитя раньше срока. Погляди, всё тельце пылает огнём. Сердце не вытерпит, по жилам зелье прогнать не сумеет. В твоих ведах она жива или ты её заморила?
– Жива, – с обидой отвернулась Волчица. – Только много возни! Почему не пьёт? Как её к огню приучать, коли она всё наружу выплёвывает?
– Ты ещё молодая, не знаешь, как тяжело человека из такого червяка вырастить. А мне довелось десять лет со своим сыном прожить, пока меня силой в подземье не утащили. Если хочешь передать младенцу огонь – пей сама.
Влада вытаращилась на ребёнка.
– Это что же…
– Сама знаешь, – не слушала Девятитрава. – Если хочешь добиться задуманного, через себя пропускай. А сейчас отдай вестам младенца. Пусть кормят его, пока твой срок не настанет.
В логово ввалился охотник. Раскрасневшийся от мороза, Сивер держал за острие нож с оберегом из волчьих клыков. При виде клинка лицо Влады просияло улыбкой.
– Значит придёт!
Сивер кивнул, подтверждая догадки.
– Славный выйдет у нас разговор! Всё, что не высказано, открою предателю. Поглядим, как он запереворачивается! Видеть его желаю, в глаза бесстыжие его посмотреть! Сама, своими руками убью, ежели до конца от родных отвернулся!
Сивер с сомнением поглядел на Владу.
– Чего уставился? Пошёл прочь! – зарычала она.
Он повернулся к выходу, но Влада внезапно окликнула.
– Стой! Нож для меня заточи. Самой мне нельзя нынче.
*************
В тот же день Сергей отправился к норам. Следы привели его к Навьей Страже. Оскалившись на чужака, они хотели наброситься на него, но черноволосый вожак остановил. Сергей узнал Сивера. Высокорослый охотник с надменным взглядом и гривой чёрных волос смотрел на него, как на отступника. Когда-то Сивер провожал Сергея на поиски нового логова. С тех пор молодой вожак возмужал, стал крепче и шире в плечах, в глазах Сивера зажглась нерастраченная сила Звериного Духа: в Навьем племени появились новые двоедушцы, значит подземники теперь гораздо опаснее.
