Но сейчас это не имело значения, потому что Она вошла, и Женька, «сделав стойку», глупо заулыбался и стал отпускать какие-то комплименты о «нашем любимом преподавателе». В общем, выглядел смешно, тем более, что Она, пусть и улыбалась всем этим намёкам, но была равнодушна к «школяру». И это чувствовалось.

Виктор хотел побыстрее уйти, но Женька, хотя и решил уже все свои вопросы, уходить теперь не собирался и с сияющим видом пожирал глазами свою «безответную любовь».

Наконец Она прошла в смежную комнату и стала там звонить по телефону. Виктор вздохнул. Можно и нужно было быстрее прощаться и уходить. Время и случай – самые подходящие.

Сказав Александру Владимировичу «до свидания» Виктор чуть ли не за рукав ветровки вытащил Женьку в коридор. Тот ещё продолжал светиться радостью встречи со своей «Дульсинеей». «Дон Кихот несчастный!..» – думал про него старший товарищ.

Спустились на первый этаж. Выглянули на улицу – дождь всё идёт и даже усилился.

– Слушай, – предложил Виктор, – раз такой случай, давай мой день рождения отметим. И выпить у нас есть…

– А ты разве домой не заберёшь коньяк? – спросил Женька.

– А это коньяк?.. Я даже не посмотрел.

– Да, коньяк, и очень хороший.

– Зачем же забирать?! – удивился Виктор. – Аудитории сейчас пустые, зайдём в одну и выпьем, чего нам куда-то ходить. Представляю я, сколько в этих стенах было за семьдесят лет выпито!..

Женька понимающе ухмыльнулся. У них на памяти был случай, когда прошедшей зимой, в феврале, в один из дней экзаменационной сессии, когда они сдавали литературоведение, в помещение заочного отделения пришёл бывший выпускник, окончивший институт десять лет назад. Пришёл пьяный, чуть ни подрался с одним из «ихних», рассказывал, сколько здесь предыдущими поколениями было «употреблено», и читал стихи. Стихи, посвящённые своей жене. Замечательные стихи…

Этот парень, уже мужчина, товарищам сейчас и припомнился, и они принялись искать открытую аудиторию.

На первом этаже оказалась открытой только тридцать первая, «Аудитория Платонова». Но, зайдя в неё и посмотрев на большой портрет Андрея Платоновича, висящий слева на стене, Женька вдруг заявил, что здесь он пить не будет: «Здесь пить грешно…»

Виктор отнёсся сочувственно к принципам товарища, но идти на второй этаж тем более нельзя, там деканат, и он ещё открыт.

– Пошли в читальный зал, – предложил Виктор. – Может, Генка ещё не ушёл.

Генка был из их группы и кроме учёбы работал также в читальном зале институтской библиотеки. В это время он должен ещё быть на рабочем месте.

Под дождём перебежали двор и ввалились в двери одноэтажного строения читального зала. Генка сидел за компьютером в первой направо комнатке. Но зал закрывался. Заведующая уже выключала свет и звенела ключами. Ничего не оставалось, как втроём вернуться в корпус заочного отделения.

– Придётся переступить через принципы… – сказал Виктор и открыл дверь «Аудитории Платонова».

Генка, не зная предыстории выражения, не комплексуя, заявил:

– Бог ты мой, да какие принципы! Заходим.

Зашли, но включили не весь свет, а только две пятирожковых люстры по одну сторону. Сели у стены вокруг второй парты, и Виктор наконец-то достал коробку с коньяком.

– «Наполеон»! – прочитал он и, обращаясь к Женьке, спросил: – Не жалко?..

– Нет, – ответил тот. – Это коньяк моего деда. Когда он умер, то после него запасы остались…

– И когда он умер? – полюбопытствовал Генка.

– Десять лет назад.

– Да у самого коньяка лет десять-пятнадцать выдержки!.. – присвистнул Виктор. – Никогда такого старого не пил…

– И дорогого… – добавил Генка.

– А из чего пить будем? – спросил Виктор. – Стаканов нет. И закуски, между прочим, тоже.

– Закуска есть, – обнадёжил Генка и извлёк из кармана куртки два квадратных печенья. – А вот стаканов нет, – развёл он руками. – Надо было сразу сказать, я бы захватил из читального зала.

– Ладно, ждите меня здесь, – заявил Виктор. – Я сбегаю к метро, куплю стаканчики в палатке и ещё пару шоколадок.

– И воды какой-нибудь, – наказал Генка.

Виктор захватил пустой пакет и быстро вышел за дверь.

Он отсутствовал недолго. Вернулся намокший и принёс укрытые от дождя в полиэтилен три пластмассовых стаканчика, вставленных один в один, и две плитки шоколада.

– А вода где? – возмутился Генка.

– Вода под краном, – ответил Виктор. – Коньяк запивать водой – грешно.

– И пить здесь «грешно»… – повторил свою мысль Женька, разворачивая одну шоколадку и разламывая её на дольки.

Виктор стал открывать бутылку. Но толстая металлическая фольга на ней, предохраняющая пробку, была какая-то «бронированная» и не поддавалась.

– Дай я!.. – сказал Генка, взял бутылку и, достав складной нож, вскрыл.

– Профессионал!.. – определил Женька.

Разливать взялся именинник и намерил всем граммов по пятьдесят.

– За что пьём? – спросил Генка.

– За мой день рождения, – ответил Виктор.

– А у тебя день рождения?.. – удивился Генка. Он до последнего момента так и не знал этого. – И сколько же вам, Виктор Иванович… стукнуло? – перешёл он шутливо на отчество.

– Столько же, сколько вам на двоих…

– А точнее?

– Точнее – сорок пять. «Баба ягодка опять…» Ладно, давайте выпьем.

Руки потянулись к налитым стаканам, но Женька, случайно задев рукавом, опрокинул два из них.

– Эх, да ты уже пьяный!.. – вырвалось с лёгким упрёком у Виктора.

– Да-а!.. – коротко прокомментировал это же самое Генка.

Отыскали возле доски тряпку, которой с неё стирают, и удалили лужу. Налили по второму разу.

– Берём по очереди и аккуратно, – скомандовал серьёзно Виктор и первым взял ближайший к нему стаканчик. За ним, как священнодействие, то же проделали два его товарища.

– Ну, второй раз, за день рождения! – объявил Виктор.

– Чтобы сбылись все ваши творческие начинания! – высокопарно и опять на «вы» добавил Генка.

– За тебя! – закончил Женя.

Осторожно и с опаской поднесли сминающиеся, хрупкие стаканчики к губам.

И тут погас свет.

– Это уже свинство!.. – возмутился Генка. – Эй, кто там балуется? – крикнул он в темноту, и все трое посмотрели в направлении входной двери, где были выключатели. Но дверь была по-прежнему закрыта, и, естественно, возле неё никто не прятался.

– Мистика… – заключил Виктор. – Месть классика. Видели, как Он смотрел на нас?! – произнёс он зловеще. – А всё из-за тебя, Жень, это ты «грешишь»…

Женька молчал. В темноте почти нельзя было разглядеть его выражения лица. Но через секунду он всё же произнёс трагически:

– Конец света… Прямо по Платонову…

– Нет, это Он шутит, – совсем невесело сказал Генка. Он электриком, кажется, в молодости работал, вот и отключил…

– Электротехником, – поправил Виктор. – А электриком я работал.

Он встал и подошёл к двери. Пощёлкал выключателем, свет не зажигался. Щёлкнул соседним, загорелся второй ряд из двух люстр.

– Перебираемся сюда, – позвал Виктор.

Осторожно, чтобы не разлить, перенесли стаканы и другие вещи на стол у противоположной стены. Расселись.

– Так за что будем пить?.. – спросил с иронией Виктор, глядя на дорогую бутылку и на янтарную влагу в стаканах.

– За твой день рождения, Виктор Иванович, уже точно не будем, – сказал Генка. – От него одни неприятности.

– Давайте за технический прогресс! – бодро провозгласил Женька.

– Опять «платоновщина»! – возмутился Виктор. – Это он самозабвенно верил в науку, в технику…

– Они все тогда верили, – вмешался Генка. – Вспомни Герберта Уэллса, Ленина того же…

– Ладно, ладно, – сдался Виктор. – Итак, за науку! За её свет!

– Не к ночи будет сказано… – с сомнением добавил Генка.

– Типун тебе на язык! – упрекнул его Виктор. – Берём осторожненько стаканы, а то уже полчаса прошло, а я ещё ни в одном глазу…

И Виктор приподнял свой стаканчик. Чокнулись ещё раз. Но теперь смотрели друг на друга – ждали, кто первый начнёт пить. Генка с показным испугом оглянулся по сторонам.