Но сейчас это не имело значения, потому что Она вошла, и Женька, «сделав стойку», глупо заулыбался и стал отпускать какие-то комплименты о «нашем любимом преподавателе». В общем, выглядел смешно, тем более, что Она, пусть и улыбалась всем этим намёкам, но была равнодушна к «школяру». И это чувствовалось.
Виктор хотел побыстрее уйти, но Женька, хотя и решил уже все свои вопросы, уходить теперь не собирался и с сияющим видом пожирал глазами свою «безответную любовь».
Наконец Она прошла в смежную комнату и стала там звонить по телефону. Виктор вздохнул. Можно и нужно было быстрее прощаться и уходить. Время и случай – самые подходящие.
Сказав Александру Владимировичу «до свидания» Виктор чуть ли не за рукав ветровки вытащил Женьку в коридор. Тот ещё продолжал светиться радостью встречи со своей «Дульсинеей». «Дон Кихот несчастный!..» – думал про него старший товарищ.
Спустились на первый этаж. Выглянули на улицу – дождь всё идёт и даже усилился.
– Слушай, – предложил Виктор, – раз такой случай, давай мой день рождения отметим. И выпить у нас есть…
– А ты разве домой не заберёшь коньяк? – спросил Женька.
– А это коньяк?.. Я даже не посмотрел.
– Да, коньяк, и очень хороший.
– Зачем же забирать?! – удивился Виктор. – Аудитории сейчас пустые, зайдём в одну и выпьем, чего нам куда-то ходить. Представляю я, сколько в этих стенах было за семьдесят лет выпито!..
Женька понимающе ухмыльнулся. У них на памяти был случай, когда прошедшей зимой, в феврале, в один из дней экзаменационной сессии, когда они сдавали литературоведение, в помещение заочного отделения пришёл бывший выпускник, окончивший институт десять лет назад. Пришёл пьяный, чуть ни подрался с одним из «ихних», рассказывал, сколько здесь предыдущими поколениями было «употреблено», и читал стихи. Стихи, посвящённые своей жене. Замечательные стихи…
Этот парень, уже мужчина, товарищам сейчас и припомнился, и они принялись искать открытую аудиторию.
На первом этаже оказалась открытой только тридцать первая, «Аудитория Платонова». Но, зайдя в неё и посмотрев на большой портрет Андрея Платоновича, висящий слева на стене, Женька вдруг заявил, что здесь он пить не будет: «Здесь пить грешно…»
Виктор отнёсся сочувственно к принципам товарища, но идти на второй этаж тем более нельзя, там деканат, и он ещё открыт.
– Пошли в читальный зал, – предложил Виктор. – Может, Генка ещё не ушёл.
Генка был из их группы и кроме учёбы работал также в читальном зале институтской библиотеки. В это время он должен ещё быть на рабочем месте.
Под дождём перебежали двор и ввалились в двери одноэтажного строения читального зала. Генка сидел за компьютером в первой направо комнатке. Но зал закрывался. Заведующая уже выключала свет и звенела ключами. Ничего не оставалось, как втроём вернуться в корпус заочного отделения.
– Придётся переступить через принципы… – сказал Виктор и открыл дверь «Аудитории Платонова».
Генка, не зная предыстории выражения, не комплексуя, заявил:
– Бог ты мой, да какие принципы! Заходим.
Зашли, но включили не весь свет, а только две пятирожковых люстры по одну сторону. Сели у стены вокруг второй парты, и Виктор наконец-то достал коробку с коньяком.
– «Наполеон»! – прочитал он и, обращаясь к Женьке, спросил: – Не жалко?..
– Нет, – ответил тот. – Это коньяк моего деда. Когда он умер, то после него запасы остались…
– И когда он умер? – полюбопытствовал Генка.
– Десять лет назад.
– Да у самого коньяка лет десять-пятнадцать выдержки!.. – присвистнул Виктор. – Никогда такого старого не пил…
– И дорогого… – добавил Генка.
– А из чего пить будем? – спросил Виктор. – Стаканов нет. И закуски, между прочим, тоже.
– Закуска есть, – обнадёжил Генка и извлёк из кармана куртки два квадратных печенья. – А вот стаканов нет, – развёл он руками. – Надо было сразу сказать, я бы захватил из читального зала.
– Ладно, ждите меня здесь, – заявил Виктор. – Я сбегаю к метро, куплю стаканчики в палатке и ещё пару шоколадок.
– И воды какой-нибудь, – наказал Генка.
Виктор захватил пустой пакет и быстро вышел за дверь.
Он отсутствовал недолго. Вернулся намокший и принёс укрытые от дождя в полиэтилен три пластмассовых стаканчика, вставленных один в один, и две плитки шоколада.
– А вода где? – возмутился Генка.
– Вода под краном, – ответил Виктор. – Коньяк запивать водой – грешно.
– И пить здесь «грешно»… – повторил свою мысль Женька, разворачивая одну шоколадку и разламывая её на дольки.
Виктор стал открывать бутылку. Но толстая металлическая фольга на ней, предохраняющая пробку, была какая-то «бронированная» и не поддавалась.
– Дай я!.. – сказал Генка, взял бутылку и, достав складной нож, вскрыл.
– Профессионал!.. – определил Женька.
Разливать взялся именинник и намерил всем граммов по пятьдесят.
– За что пьём? – спросил Генка.
– За мой день рождения, – ответил Виктор.
– А у тебя день рождения?.. – удивился Генка. Он до последнего момента так и не знал этого. – И сколько же вам, Виктор Иванович… стукнуло? – перешёл он шутливо на отчество.
– Столько же, сколько вам на двоих…
– А точнее?
– Точнее – сорок пять. «Баба ягодка опять…» Ладно, давайте выпьем.
Руки потянулись к налитым стаканам, но Женька, случайно задев рукавом, опрокинул два из них.
– Эх, да ты уже пьяный!.. – вырвалось с лёгким упрёком у Виктора.
– Да-а!.. – коротко прокомментировал это же самое Генка.
Отыскали возле доски тряпку, которой с неё стирают, и удалили лужу. Налили по второму разу.
– Берём по очереди и аккуратно, – скомандовал серьёзно Виктор и первым взял ближайший к нему стаканчик. За ним, как священнодействие, то же проделали два его товарища.
– Ну, второй раз, за день рождения! – объявил Виктор.
– Чтобы сбылись все ваши творческие начинания! – высокопарно и опять на «вы» добавил Генка.
– За тебя! – закончил Женя.
Осторожно и с опаской поднесли сминающиеся, хрупкие стаканчики к губам.
И тут погас свет.
– Это уже свинство!.. – возмутился Генка. – Эй, кто там балуется? – крикнул он в темноту, и все трое посмотрели в направлении входной двери, где были выключатели. Но дверь была по-прежнему закрыта, и, естественно, возле неё никто не прятался.
– Мистика… – заключил Виктор. – Месть классика. Видели, как Он смотрел на нас?! – произнёс он зловеще. – А всё из-за тебя, Жень, это ты «грешишь»…
Женька молчал. В темноте почти нельзя было разглядеть его выражения лица. Но через секунду он всё же произнёс трагически:
– Конец света… Прямо по Платонову…
– Нет, это Он шутит, – совсем невесело сказал Генка. Он электриком, кажется, в молодости работал, вот и отключил…
– Электротехником, – поправил Виктор. – А электриком я работал.
Он встал и подошёл к двери. Пощёлкал выключателем, свет не зажигался. Щёлкнул соседним, загорелся второй ряд из двух люстр.
– Перебираемся сюда, – позвал Виктор.
Осторожно, чтобы не разлить, перенесли стаканы и другие вещи на стол у противоположной стены. Расселись.
– Так за что будем пить?.. – спросил с иронией Виктор, глядя на дорогую бутылку и на янтарную влагу в стаканах.
– За твой день рождения, Виктор Иванович, уже точно не будем, – сказал Генка. – От него одни неприятности.
– Давайте за технический прогресс! – бодро провозгласил Женька.
– Опять «платоновщина»! – возмутился Виктор. – Это он самозабвенно верил в науку, в технику…
– Они все тогда верили, – вмешался Генка. – Вспомни Герберта Уэллса, Ленина того же…
– Ладно, ладно, – сдался Виктор. – Итак, за науку! За её свет!
– Не к ночи будет сказано… – с сомнением добавил Генка.
– Типун тебе на язык! – упрекнул его Виктор. – Берём осторожненько стаканы, а то уже полчаса прошло, а я ещё ни в одном глазу…
И Виктор приподнял свой стаканчик. Чокнулись ещё раз. Но теперь смотрели друг на друга – ждали, кто первый начнёт пить. Генка с показным испугом оглянулся по сторонам.