Дед замолчал.

– А ты что? – спросил нетерпеливо правнук.

– В общем, обкёсился я. Натурально обделался. Молодой был, мне ведь тогда девятнадцати ещё не исполнилось. Хоть полтора года уже воевал, два раза в машине горел, а так никогда страшно не было. Это потом, когда меня комбат в сторону оттолкнул да всю обойму из пистолета в тигра выпустил, мы поняли, что к чему. Хозяин замка, когда на запад драпанул перед самым нашим приходом, прихватить своё имущество не успел и решил хоть как-то отомстить нам, русским, покуражиться. Чучело у него тигра было, добыл, наверно, где-нибудь в Индии, у него почти по всем комнатам чучела стояли и висели, так он это чучело за верёвку к низу двери привязал, верёвку по самому полу пустил, её не видно, а тигр на резиновых колёсиках. Бесшумно двигался. Весёлый хозяин был, шельма!.. Попугал… Всё это после выяснилось. Вот так он на нас, то есть, выходит, на одном мне душу отвёл, отыгрался. А капитан Селезнёв, видя мой конфуз, отпустил меня и потом ни словом никогда не обмолвился про этот случай. Ни при других, ни наедине. Хороший был человек… И ты, Колька, никому об этом не рассказывай. Стыдно мне до сих пор. Вот помру, тогда пускай всё в записках прочитают. Тогда уже не стыдно будет. Договорились?

– Договорились, – ответил правнук. – А про одного только тигра можно?

– Про одного можно. Ну, пошли ужинать, мать, кажется, уже звала нас.

За ужином Коля младший рассказывал всем про случай с тигром, который произошёл у деда на войне. Бабушка и дедушка почему-то отнеслись к этому равнодушно, а мама и вовсе не слушала.

– Это же правда, правда, что тигр был на колёсиках!.. – пытался убедить всех Коля.

– Правда то, что ты уже две «тройки» за неделю получил, – строго сказала мама. – Надо ваши совместные занятия прекращать.

– Не надо! – горячился сынишка. – Деда мне не мешает, и я ему.

– Ладно, ладно, ешь, – вроде бы успокоилась мама, но отцу всё же сказала: – Пап, у нас на даче стол ещё один есть. Нужно его сюда привезти, рассадить эту парочку.

– Весной привезём, – согласился отец, – сейчас с прицепом возиться некогда.

– Вы не колготитесь, – успокоил всех прадед. – Мне немного осталось. К весне закончу писать, а то и сам помру, – пора уж.

Взрослые принялись разубеждать деда, что ещё не пора, что ему жить да жить.

– Сколько ж можно!.. И так девять десятков лет землю топчу, никто в нашем роду из мужиков так долго не жил. Надо давать дорогу молодым… – И прадед с той же улыбкой, как полчаса назад при свете настольной лампы, поглядел на правнука.

После ужина Коля младший и Николай Александрович снова сидели за письменным столом. Правнук читал учебник, а дед писал. Пятнадцать минут в комнате стояла тишина, только изредка шелестели листы, переворачиваемые правнуком и дедом. Неожиданно Коля зацепился глазами за одну из строчек в учебнике и спросил:

– Деда, а сорок тысяч – это много или мало?

– Чего сорок тысяч?

– Сорок тысяч километров, длина экватора Земли?

– А как ты думаешь: двадцать семь миллионов – это много или мало? – вопросом на вопрос ответил дед.

– Двадцать семь миллионов чего? – не понял уже мальчик.

– Человек. Столько людей погибло в нашей стране во время Великой Отечественной войны.

– Я не знаю, – признался правнук.

– А ты представь население двух городов, таких как Москва. Много это?

– Много.

– То-то же…

– Это значит, что в одной Москве живёт… – мальчик задумался, пытаясь подсчитать в уме результат деления.

– Тринадцать миллионов человек, – подсказал дед. – Примерно… – поправился он.

Правнук потянулся за калькулятором и стал набирать на табло цифры.

– А без него не можешь? – спросил дед, кивая на миниатюрную счётную машинку.

– Мы миллионы ещё только начали проходить, – пояснил Коля.

Дед открыл последнюю страницу своей тетради.

– Давай я тебе объясню, – предложил он и принялся показывать правнуку, как надо производить арифметические действия с миллионами.

В комнату вошла мама.

– Мам, а мне деда объясняет, как миллионы разделить и умножить!

– Хорошо, – то ли похвалила, то ли согласилась мама. – Ты уроки выучил?

– Выучил.

– Тогда пошли, зубы почистишь, и надо уже спать.

– Мам, ещё пять минуточек… – заканючил сын.

– Никаких минуточек, – строго сказала мама.

– Иди, иди, – стал дед тоже отправлять правнука.

У порога комнаты мальчик остановился, посмотрел на косяк и попросил:

– Измерь меня, мам.

На деревянном косяке виднелись отметки, сделанные карандашом.

– Ты же на прошлой неделе мерился!

– Ну и что. Может, я уже вырос?

С кухни подошла бабушка, и они вдвоём с мамой принялись измерять Колю.

– Сто тридцать сантиметров! – радостно сообщил он деду через две минуты.

– Молодец! – похвалил дед. – Значит, у нас с тобой общий рост – три метра, во мне ведь – метр семьдесят.

– А средний… – мальчик снова задумался.

– Средний – полтора, – опять подсказал дед.

– Вот видите, – вмешалась бабушка, – если вас обоих сложить и поделить пополам, то из вас могут получиться два типичных среднестатистических человека. Сегодня передавали по радио, что средний рост землян составляет сто пятьдесят сантиметров. Имеются в виду все – и взрослые, и дети, – пояснила она. Бабушка была по образованию социолог и увлекалась всевозможной статистикой.

– А теперь спать, – напомнила мама всем то, за чем пришла.

– Только пусть деда ко мне придёт, – попросил Коля младший.

– Придёт, придёт, – успокоила бабушка внука, и они втроём ушли.

Через десять минут Николай Александрович вошёл в спальню к правнуку – пожелать спокойной ночи и «поболтать на ночь» – как они оба называли разговоры перед сном. Однако на этот раз мальчик не лежал, как обычно, в кровати, а сидел, облокотившись на подушку, и что-то считал на калькуляторе.

– Деда, смотри: если двадцать семь миллионов умножить на полтора метра, то получится сорок с половиной миллионов метров, или сорок с половиной тысяч километров. Это даже больше экватора!.. – восхитился он.

– Чего умножить? – не понял прадед.

– Ну, бабушка говорила, что средний рост людей – полтора метра, а ты говорил, что в войну у нас погибло двадцать семь миллионов человек. Если положить всех убитых на землю в цепочку, то получится длина экватора.

До Николая Александровича наконец дошло то, что хотел втолковать ему правнук. Он взял из его рук электронную счётную машинку и посмотрел на табло. Там застыли цифры – 40500000.

– Это метры, деда! – не унимался мальчик. – Если перевести их в километры, то надо три нуля откинуть…

– Откинуть… – тихо прошептал прадед.

А Коля продолжал что-то говорить. Но старик его не слышал. Повторяя себе под нос цифры и впервые не пожелав правнуку доброй ночи, он вышел из комнаты.

В эту ночь настольная лампа так и не погасла. Сын с женой думали, что отец просто заработался, принял близко к сердцу вечерний разговор за ужином и старается побыстрее закончить писать свои воспоминания.

Мёртвого Николая Александровича первой обнаружила невестка, она раньше всех поднималась и начинала хлопотать по хозяйству. Без крика и без лишней суеты были разбужены все, кроме Коли-младшего. Вызвали скорую, чтобы зафиксировать смерть. Два медика, не очень-то торопившиеся и приехавшие только через полтора часа, сразу констатировали инфаркт. Сердце. «Это и не удивительно, – сказали они, – старость».

Когда Коля-младший проснулся, то деды дома уже не было. Ему всё объяснили. У мальчика заслезились глаза, но он не заплакал. Он сидел за письменным столом и смотрел на последнюю страницу дедовой тетради. Там дедовой рукой много раз было повторено одно и то же арифметическое действие.

Дед до последней минуты проверял в столбик умножение, сделанное правнуком на электронной машинке…

Они гуляли в Коломенском – он и она. Шли по вымощенной красно-бурым кирпичом дорожке вдоль высокого берега реки. Был конец ноября – сыро, безлюдно, тихо. Только от воды дул пронизывающий ветер, и они ёжились от холода. Первый снег, выпавший в этом году позднее обычного, растаял, оставив на ярко-зелёной траве свои грязно-белые островки. Противоположный низкий берег реки выглядел заброшенным пустырём, раскрашенным большими жёлтыми пятнами.