Только он встретил меня не с распростертыми объятиями. Между его бровями залегла складка, а во всем его теле было напряжение, которое превратило мой бег в шаг.

— Что? — спросила я.

— Ты в порядке?

Я вздохнула.

— Ты разговаривал с тренером Куинн, не так ли?

— Да. — Он развел руки.

И я упала ему на грудь.

— Ты в порядке? — Его рука легла мне на затылок, поглаживая волосы, когда он ногой захлопнул дверь.

— Да. — Я пожала плечами, зарываясь в его футболку и вдыхая запах, похожий на мой.

— Поговори со мной. Что происходит?

Правда, вся правда, вертелась у меня на языке. Но причина, по которой я оказалась в Монтане, причина, по которой я покинула Стэнфорд, означала, что я могу потерять Торена. Я сама с трудом могла переварить правду. Как он отнесется к этому?

Я не была готова к настоящему прощанию, пока.

— Просто плохой день, — сказала я, поднимаясь на цыпочки, чтобы поцеловать его в подбородок.

Он открыл рот, как будто хотел спросить что-то еще, но было уже поздно, и у нас оставалось совсем немного времени. Всего несколько украденных часов до того, как мне придется бежать домой.

До того, как я притворюсь, что смогу скрывать правду вечно.

Глава 22

Торен

Проблема с ростом в шесть футов и четыре дюйма (прим. ред.: примерно 193 см.) заключалась в том, что я выделялся среди толпы. Это означало, что люди замечали меня раньше, чем я их.

Каким-то образом мне удавалось оставаться незамеченным, когда я приходил посмотреть игру Дженнсин в начале этого сезона. Сегодня вечером? Не очень.

Милли пробиралась сквозь толпу людей, направлявшихся в спортзал, и ее внимание было приковано ко мне. Когда она остановилась передо мной, ее лоб наморщился.

— Что ты здесь делаешь?

Наблюдаю, как женщина, в которую я по уши влюблен, участвует в турнире по волейболу.

— Я работал допоздна. Решил прийти посмотреть игру и поддержать Аспен и ее команду. — Полуправда считается ложью, когда ее произносит один из ваших самых старых друзей?

— А. — Она кивнула. — Хочешь сядем вместе?

— С удовольствием. — Вот это была откровенная ложь.

Ад. Наверное, мне следовало догадаться, что Милли будет здесь сегодня вечером. Мне определенно следовало надеть бейсболку и постараться не выделяться из толпы.

Когда Дженнсин была рядом, мне было нелегко притворяться, что она просто еще одна студентка «Университета Сокровищ». Если бы я затерялся на трибунах в окружении незнакомцев, никто бы не заметил, если бы я слишком часто смотрел на определенного игрока. Но Милли? Она бы заметила.

А это означало, что я буду на взводе весь вечер. Отлично.

Милли улыбнулась и первой вошла в зал, заняв место в первом ряду трибун, помеченное как зарезервированное. Мы сидели за стульями, расставленными для команды, так близко, что Дженнсин абсолютно точно заметит меня, когда они будут выходить из раздевалки.

Я хотел быть незаметным. Не хотел, чтобы мое присутствие отвлекало Дженнсин от игры, поэтому и планировал сесть в темном углу в одиночестве.

Черт возьми. Может, мне лучше просто уйти. Придумать какой-нибудь предлог и отправится домой.

Вот только, это был мой последний шанс посмотреть игру Дженнсин. Завтра футбольная команда уезжает на выездную игру, и нас не будет дома до воскресенья. Этот турнир закончится до нашего возвращения.

Нас не будет, пока они будут бороться за чемпионство конференции. Если — когда — они выиграют, то получат путевку в плей-офф. Но все эти игры будут проходить на выезде против крупных университетов. И хотя они были силой, с которой приходилось считаться на нашей конференции, они, скорее всего, проиграют более крупному университету с более престижной программой, такой как Стэнфорд.

Вот и все. Это был мой последний шанс посмотреть, как Дженнсин играет в волейбол в университете. Может быть, у меня будет еще один шанс, если она продолжит играть после выпуска. Может быть, каким-то образом мы с этим разберёмся.

Но если нет, если это был мой последний шанс подбодрить ее, то я его не упущу.

— Готов к завтрашней поездке? — спросила Милли, почти перекрикивая шум в спортзале.

Я кивнул.

— Думаю, что да. Форд все организовал.

Она долго молчала, заправляя прядь своих темных волос за ухо. Затем так тихо, что я напрягся, чтобы расслышать, она спросила:

— Как он?

Форд был ужасно. Этот человек был просто разбит. Что бы ни происходило между ними, это выворачивало его наизнанку, и чаще всего он бывал в плохом настроении.

— Не очень, — признался я.

Она с трудом сглотнула и ссутулилась. Под глазами у нее были темные круги, которых я сначала не заметил. В последнее время мы не ходили ужинать, после того как съели тако больше месяца назад. С тех пор, как Форд попросил меня присмотреть за ней. И это не из-за того, что я не старался. Каждый раз, когда я писал ей и спрашивал, не найдется ли у нее времени на бургер или тако, у нее находилось отмазка.

Это было напряженное время года, когда почти каждый вечер проводились осенние спортивные мероприятия. Но я подозревал, что она избегала меня и всех остальных, кто слишком сильно напоминал ей Форда. И не похоже, чтобы она могла полностью избавиться от него, ведь они работали в одном здании.

— Мне жаль. — Я обнял ее за плечи и притянул к себе, чтобы быстро обнять.

Милли прислонилась ко мне, пока большинство зрителей не расселись по местам, а команда гостей не вышла из своих раздевалок.

Мое сердцебиение участилось, когда появились «Дикие кошки», и я начал вглядываться в каждое лицо в поисках Дженнсин.

Аспен шла первая, направляясь к своему стулу в сопровождении помощников тренера, следующих за ней по пятам. Затем появились игроки, у каждого из которых было стоическое игровое выражение лица. Лиз была в центре группы. Затем Стиви. А в конце шеренги, чуть в стороне от остальных, шла Дженнсин, высоко подняв подбородок и прищурив глаза.

Это каменное выражение лица так контрастировало с женщиной, которая бежала из своего дома в мой в темноте, ее улыбка была такой яркой, что освещала ночь.

У нее была идеальная осанка, она была высокой, стройной и устрашающей. Она была в зоне, готовая доминировать. Выйдя на площадку, она посмотрела мимо своей команды и перевела взгляд на скамейку запасных команды противника. Она внимательно изучала каждого соперника, одного за другим. Каждый из них замирал под ее ледяным взглядом.

Гордость и желание распирали мою грудь. Это не должно было быть сексуально, но, черт возьми, именно так это и было.

— Я не знаю, зачем она перевелась сюда, — сказала Милли, как и я, наблюдая за Дженнсин. — Но я не жалуюсь.

Я должен знать причину. Я должен знать подробности того, почему Дженнсин ушла из Стэнфорда. Мы уже несколько недель вместе, а она все еще не доверилась мне. Почему? Что она скрывала?

Мы не могли больше избегать острых тем. Мы не могли и дальше теряться друг в друге. Вчера вечером, после того как она рассказала мне о том, что произошло на тренировке с Меган и о том, что ее вызвали в офис Аспен, я надеялся, что она доверится мне. Я надеялся, что мы сможем поговорить о будущем и о том, что мы делаем.

Вот только она прижалась своими губами к моим, и вместо того, чтобы положить этому конец, я выбрал более легкий путь и поцеловал ее в ответ. Мы провели несколько безумных часов в моей постели. Тогда было уже слишком поздно для долгого серьезного разговора, поэтому я проводил ее до двери и проследил, как она на цыпочках добралась до своего дома.

Скоро нам нужно будет поговорить. Но не сегодня вечером. Когда она придёт ко мне позже, единственное, чего я хотел от нее — это чтобы она выкрикивала мое имя и умоляла о продолжении.

Игроки столпились вокруг Аспен. Дженнсин, должно быть, почувствовала мой взгляд, потому что посмотрела мимо стульев прямо туда, где я сидел.

Ее голубые глаза расширились, ненамного, но достаточно. Затем она слишком быстро отвела взгляд.