Роль вершителя судеб, в детстве это были судьбы животных, так возвышала его в собственных глазах, что он и предположить не мог, с каким отвращением смотрел на него большая часть его взвода. По безоружным стреляли трое. Остальные полицейские просто ничего не сделали, чтобы предотвратить расправу. Это, впрочем, их не оправдывало. Молчаливое созерцание свидетелей убийства сделало их соучастниками.

Границу охраняли красноармейцы. Советский офицер, которому доложили, что к запретной зоне приближается толпа голых немцев, не сразу понял в чем дело. Ни немецкого, ни чешского языков он не знал. Позвали дивизионного переводчика старлея Максима Волгина.

Когда стало понятно, в чем дело, бойцы раздобыли мешки у интендантов, вырезали в них дыры и раздали сперва женщинам, а потом всем остальным.

– Срама на вверенном мне участке быть не должно! – словно оправдываясь перед собственными бойцами за излишнюю жалость к немцам, причитал капитан.

– Там, говорят, расстреляли женщин и детей. Недалеко отсюда. Чешские военные и полицейские. Заставили выкопать собственную могилу прямо у железки. Так и фрицы делали. – Напомнил переводчик Волгин.

– Что ты мне тут людей баламутишь, Волгин!? – недовольно отмахнулся капитан, – Мне командование четко обозначило мои рамки! Не провоцировать чешских военных и полицию. Понял? Политика тут! У этого Бенеша терки с коммунистами, сам знаешь. Пока тут беззаконие. Нельзя обострять, понимаешь? Вот придет к власти этот, как там его, Готвальд, вот тогда пусть и расследует вместе с рабочими этот инцидент!

– Убийство, не инцидент! Не понимаю я вас! – настаивал Волгин, – Там детей убили. Приказ же есть мародеров под трибунал.

– Наших мародеров, Волгин! Наших, не чехов! Понимаешь ты?! Отстань ты от меня. В особый отдел я доложу. Это все, что могу, Волгин, вот ты приставучий…

– Товарищ капитан, разрешите я съезжу на место преступления?

– Чтоб там единственного нормально по-немецки балакающего, пришили, а мне потом отвечай? Запрещаю. А ну давай, к немцам и сопровождай их в Австрию! Тебя ко мне прикомандировали? Вот и выполняй приказ. Товарищ старший лейтенант, кругом!

– Есть. – скрипя зубами, ответил Волгин. Немцы в дырявых мешках теперь были на его попечении. И он довел их живыми до пункта сбора и распределения. В Австрии наши солдаты накормили изгнанных с родины немцев армейской перловкой с тушенкой – яством нехитрым, но весьма аппетитным, солдатским. Дали так же по куску свежевыпеченного хлеба и по кружке компота из сухофруктов.

– Львиный прайд может включать до трех самцов… – человек из английского посольства, по сути посредник и связист, передававший адвокату пожелания Управления специальных операций, был особенно учтив с Лукашом Коваржем. – Для чешского льва всегда будет место под сенью английской короны.

В Лондоне Коваржа считали чуть ли не более решительным, чем сам Эдвард Бенеш. Президент был слишком мягок, и мог не устоять без поддержки таких беспринципных людей, как адвокат, получивший в новом кабинете пост советника главы государства.

Английская разведка прекрасно осознавала, что Коварж из тех отъявленных негодяев, кто всегда пытается усидеть на двух стульях и выбирает для услужения победителя.

Но скелеты в его шкафу, а так же тот факт, что он был замазан в явных преступлениях против Советов, давали основания надеяться на его преданность. К тому же деньги, накопленные им на торговле живым товаром при немцах, а особенно при их изгнании, когда его чуланы ломились от награбленного, имели ценность только при капиталистическом режиме. В тоталитарной сталинской системе Коварж не смог бы потратить свои неправедные сокровища с шиком, который он любил и к которому так привык.

– А разве английский лев вмешается в дела чешского прайда, когда это потребуется? – Коварж, условившийся о встрече с резидентом в угловом кафе на Ватславской площади прямо у здания Национального музея, недоверчиво посмотрел на своего собеседника, отпив глоток крепкого кофе, – Ваши американские друзья ведь могли укрыть генерала Власова в Пльзене и генерала Буянченко, который помог Сопротивлению в Праге. Они просто передали его русским, не так ли? Даже я берегу власовцев для пользы. И их, и словацких головорезов из «Глинковской гвардии», которые верно служили Рейху, а теперь послужат нашему общему делу. Я что-то делаю не так по-вашему?

– Вы поступаете верно. – заключил англичанин, – Все ваши действия одобрены Лондоном, – Как вы знаете, в Греции английские войска использовали остатки Вермахта, чтобы подавить сопротивление прокоммунистических сил. Формируются новые союзы. Иногла самые неожиданные.

– Власов ведь предлагал создать подконтрольную вам Словению в противовес Тито, почему вы позволили русским взять верх? А теперь его повесят. – смерил Коварж почти презрительным взглядом своего визави.

– Осознание приходит не сразу. Но Черчилль уже созрел. Чехословакия должна освободиться и от русской оккупации, – задумчиво изрек британец.

– Чехи помнят, как вы поступили с нами во времена Мюнхена. – напомнил Коварж, – Они больше не верят ни англичанам, ни французам. В этом и заключается главная проблема. И коммунисты постоянно напоминают о провали операции «Антропоид».

– Никакого провала не было! – не согласился резидент, – Операция имела успех, обергруппенфюрер Гейдрих был убит.

– Клемент Готвальд и его красная свора утверждает, что это убийство было лишь прихотью английской разведки, обучившей и заславшей диверсантов, что оно было бесполезным и лишь спровоцировало массовые репрессии.

– Я не хочу доказывать целесообразность той операции.

– Мне ее доказывать не нужно. Я понимаю, зачем это было сделано. – допил кофе Коварж, – Бенеш должен был доказать вам, что все еще руководит Чехословакией.

– Так и есть. И теперь ему нужно доказать ровно то же самое. Но сегодня это сделать так же нелегко, как и при власти нацистов. И только вы в состоянии ему помочь, так как по мнению моего руководства Президент Бенеш деморализован и не обладает реальной силой. А коммунисты при поддержке Советов обнаглели до предела. Они уже создают Рабочую гвардию, структуру, подконтрольную только их партии. В армии продолжается брожение, коммунистические агитаторы работают в полной координацией с НКВД Советов. Вы должны осуществить задуманное. Мы доработали ваш план и теперь он кажется вполне реализуемым.

– Я вас слушаю. – сосредоточился Коварж. – Мне не терпится узнать детали вашей доработки. А так же не терпится получить задаток обещанной суммы. Желательно в фунтах стерлингов или в долларах США. Я скептически отношусь как к рейхсмаркам, так и к чешским кронам.

– Провокация должна вызвать ненависть чешской армии к Советам. Это должен быть расстрел. Советские солдаты должны расстрелять чехов за мародерство и насилие над немцами.

– Теперь вы поняли, почему я сохранил целый батальон власовцев. Мне нужна советская военная форма и советские автоматы. Триста комплектов. Так же мне нужно немецкое обмундирование и оружие.

– Вы все получите. Обмундирование, ППШ, фунты. Все. Но как вы собираетесь все это провернуть? И зачем вам еще и немецкая униформа?

– Сперва немцы из «Вервольфа» устроят взрыв. Потом чехи сорвутся с цепи. И только после этого русские их расстреляют.

– И Бенеш остановит кровопролитие.

– Именно. Но чехи, собирающиеся отомстить русским, успеют покарать коммунистов. Власти Бенеша ничего не будет угрожать.

– Как и влиянию Британии в Чехословакии. – кивнул англичанин, адресовав свое одобрение одновременно агенту и официанту, принесшему заказанное блюдо. По сути адвокат точно так же обслуживал интересы короны и королевской секретной службы, как этот халдей служил посетителю. Учтивость резидента к Коваржу была обязательным правилом этикета – не церемонятся только с отработанной агентурой или с вечными попрошайками. Сперва нужно подкупить элиту, а затем доить страну. Затраты окупятся, а жизни чехов ничего не стоят.