Лукаш Коварж никуда не эмигрировал после Мюнхенского сговора 1938 года и последующего за ним падения Чехословакии. Создание на территории страны Имперского Протектората никак не сказалось на его личном комфорте. Он подстроился, умудрившись быть одновременно агентом Сопротивления, напрямую замыкаясь на правительство в изгнании, и подружиться с высокопоставленными нацистами, которые даже позволяли ему зарабатывать.

С немцами Коварж спелся, наладив рекрутинг проституток и курируя сеть борделей в Праге. Бехеровка и чешское пиво лилось в них рекой, а информация выливалась из них прямиком в британское Управление специальных операций.

По сути хитроумный Коварж смог не потерять доверие пражских беглецов, но так же приспособиться к новым властям в качестве незаменимой обслуги. Главное было – выжить и выждать момента, чтобы взять все, что причитается предприимчивым и беспринципным, а главное, безжалостным и весьма прагматичным людям.

Работа была не пыльная – это не копошиться в каменоломнях или собирать гусеничные тягачи и штабные машины для вермахта на «Шкоде». Чешские простолюдины и работяги, свяжись он с ними, затянули бы его в бесполезный саботаж, что было бы чревато не только для здоровья, но и для самой жизни. Гитлеровцы расстреливали пачками, а это значит, что с Сопротивлением Коваржу было не особо по пути. Его изощренный мозг придумал оптимальную схему. Доказательство полезности для Лондона в виде доступа к секретным данным посредством публичных домов – явилось удачным решением.

Когда дело шло к капитуляции Рейха, он дополнительно приготовил для союзников еще одну документально зафиксированную индульгенцию в виде списка спасенных им лично девушек еврейской национальности. Не забыл подмаслить и лично Бенеша, хотя, скорее, для личной безопасности Коварж сколотил целую банду из диверсантов и не успевших сбежать в Плзень «власовцев». Когда русские предатели узнали, что союзники выдали Сталину генерала Власова и высшее руководство РОА, то поняли, что сдаваться американцам – верная смерть, и что Коварж – их единственный шанс остаться в живых.

Одни тревожные времена миновали, но наступили другие. Благодаря хорошим связям в СС, которые Коварж раздобыл благодаря своим борделям, он уцелел после убийства рейхспротектора Рейнхарда Гейдриха.

В тот день, когда по улицам Праги прокатилась волна репрессий и во время комендантского часа расстреливали всех подвернувшихся, Коварж передал через радиста в Лондон свои поздравления Президенту Бенешу, первым сообщив о том, что операция «Антропоид» успешно завершена.

Тот факт, что все ее исполнители – диверсанты и их пособники, как, впрочем, и большая часть чешского Сопротивления и тысячи неповинных людей – уничтожены , мало волновал пана Лукаша Коваржа. Он понимал, что и Лондон это не волнует.

Когда речь идет о власти или о финансовой помощи Британии, количество жертв – вопрос второстепенный. Власть – не самоцель, а единственное условие выживания. Причем, выживания только власти предержащих, а не всего народа. С другой стороны – без народа нет власти. Для ее достижения нужны симпатии населения или его страх.

Немцы управляли с помощью страха. Коварж, наблюдая за методами СС, сделал для себя вывод, что методы Рейха были весьма эффективны…

После триумфального возвращения Эдварда Бенеша из Лондона, Коварж, имевший реноме «верного соратника» Президента, занял важный пост в министерстве юстиции. Бенеш полагался на связи и опыт своего протеже, и хотел использовать его в ряде щепетильных политических акций по дискредитации коммунистов и советских военачальников. Коварж с его творческим подходом и криминальным складом ума мог скомпрометировать кого угодно.

Бенеш не особо сопротивляясь тому, что Коварж хочет использовать своего покровителя в корыстных целях ничуть не меньше его самого. Такие негодяи всегда пригождаются в смутные времена. Оккупация Чехословакии Рейхом сменилась военным присутствием русских. С ними пришли коммунисты, совместно патрулирующие пражские улицы. Вопрос о реальной власти стоял острее, чем когда бы то ни было. Английская и французская дипломатия уже подвела чехов в 1938-ом, а английский автомат «Стэн» дал осечку даже при покушении на Гейдриха – того пришлось закидывать гранатами.

Рассчитывать только на англичан было весьма опрометчиво. Проныра Коварж предлагал заиметь собственную маленькую армию, чтобы в один миг расправиться с конкурентами. Бенеш держал этого законченного негодяя при себе, пока еще сомневаясь прибегать или нет к подобным услугам, или будет достаточно обычной дискредитации, подкупа и шантажа оппонентов…

Речь Эдварда Бенеша в Старой Ратуше Брно слушали стоя. Он не жалел проклятий в адрес немецкого населения города, составлявшего его треть.

– Мы должны освободить от них нашу землю, чтобы никогда этого не повторилось. Нет невиновных! Нет сторонних наблюдателей! Есть немцы и венгры, есть предатели и коллаборанты, которые сменили паспорт и способствовали уничтожению Чехословакии! Они запрягали чехов и словаков как лошадей в повозки и глумились над нами. Они отбирали наши заводы и фабрики, ставя их на службу своему Рейху, за малейшее неповиновение – расстрел! Они выселяли нас из наших домов, сжигали наши деревни, истребляли наших священников, пытаясь отнять даже нашу веру! И мы простим их!?

– Нет! – в один голос кричала толпа. – Не простим!

– Но мы – не они! – смягчил голос Бенеш, заприметив американских репортеров, – Наша депортация немцев из Брно будет гуманной. Мы в отличие от них – цивилизованный народ! Она будет максимально организованной! До перемещения из Брно в Австрию и из Усти над Лабем в Германию немцам следует ежедневно отмечаться в полиции, выходить из пока еще им принадлежащих жилищ в продуктовые магазины в строго определенное время, до начала комендантского часа. Для опознавания предлагаю им носить специальные повязки, чтобы легче было их отличать. Они проделывали этот номер с евреями. Но мы делаем это не из мести, а исключительно для будущих поколений чехов, чтобы обезопасить их и нашу страну от опасности в том случае, если нацисты вновь поднимут голову. Если захотят реванша, то в Пражском граде, в Брно и в Усти над Лабем у них не будет иуды, который откроет ворота и впустит эту нечисть к нам в дом!

Толпа, еле вместившаяся в Ратушу ликовала, пытаясь хоть одним глазком разглядеть Президента, как и героев Сопротивления, оставшихся в живых. Командир 1-ой Чехословацкой добровольческой бригады Людвиг Свобода тоже был здесь и стоял по правую руку Президента, но все знали, что Бенеш не особенно доверяет просталинскому военачальнику, готовому служить хоть коммунистам, лишь бы ему отвалился кусочек славы.

Бенеш осознавал всю шаткость своего положения. Именно поэтому разыгрывал «немецкую карту» с особым рвением. Разжечь самые низменные инстинкты толпы и остаться в глазах Запада умеренным политиком – это Бенеш провернул виртуозно. И именно такой расклад давал интригану карт-бланш в борьбе за власть.

Потворствуя толпе и заигрывая с чернью политик может справиться с элитами, какой бы великой державе они не служили. Все будут вынуждены с ним считаться. К тому же повязанные кровью, а кровь обязательно прольется, и это будет немецкая кровь, связаны и круговой порукой. Решительные меры по отношению к безоружным немцам – кость, брошенная самым отъявленным мерзавцам, из которых можно собрать преданную хотя бы то поры до времени армию, коль уж армия Чехословакии полностью подконтрольна красным и управляется Москвой…

После Президента Бенеша к трибуне допустили его «личного Геббельса» журналиста Хуберта Рипку. Тот решил не особо импровизировать. Произнеся короткую преамбулу, больше похожую на воззвание, Рипка зачитал программное коммюнике убитого в 1942-ом году Рейнхарда Гейдриха по уничтожению чешского народа.

– Славные чехи и гордые словаки! Граждане! Немцы отказали нам в праве называться людьми! А Рейнхард Гейдрих обозвал нас, трудолюбивейший из народов, паразитами. В Пражском граде, который они осквернили своим присутствием, мы нашли документ, подписанный так называемым рейхспротектором. Вы только вдумайтесь, какую судьбу они нам уготовили: