Тогда-то и появился в дверном проёме первый убийца с автоматом. Он разглядывал комнату и не мог понять, где же Лотта. Она точно должна была быть тут. Да вот только он будто бы не знал, что у Лотты есть сигна пелены. Странно, что они всё-таки действуют. Какую именно часть её магии глушат?

Вопрос, как они её глушат вообще не возникал в её голове.

Да и вообще – какая разница! Почему она вообще думает об этом?!

Нужно спасаться!

Солдат был в чёрной лыжной маске и потрёпанной каске – кажется по ней уже не раз прилетало пулей или осколком. Из какой он армии? Обе армии очень похожи. Кажется, вон та нашивка говорит, что он из сопротивленцев. То есть местный?

«Ублюдок. Какого чёрта вам здесь нужно!»

Она смотрела ему в глаза, как будто пытаясь выведать у него, что он тут забыл. Глаза… у него были знакомые глаза. Неужели, она его знает? Откуда она его знает?

А потом он начал стрелять. Пока она разглядывала его, его блуждающий взгляд вдруг остановился на ней.

–Я вижу тебя, ведьма, – очень чётко проговорил он и поднял автомат.

Пули полетели, направляясь прямо Лотте в голову. Но сигны защиты ещё продолжали спасть её от летящих свинцовых снарядов. Сигна полога была нарисована на левой её руке. Правой рукой она замахнулась и бросила банку с нарисованным на ней знаком ярости.

Лишь только банка ударилась о шлем солдата, как вспыхнула. Следующая банка полетела под ноги. Ещё одна в проём за ним, чтобы поджечь всех, кто намерились прийти за Лоттой.

Солдат взвыл и бросился в ванну. Этот зверь будет поливаться из её с такой любовью и заботой выбранного душа. Будет пачкать плитку, которую она подбирала под цвет своих мыслей.

Огонь полыхал в проходе.

Лотта планировала начертить ещё одну сигну на своих руках – стальную сигну, с помощью которой она расправлялась с врагами прошлым вечером. Но лишь маркер снова прислонился к коже, её голову пронзила быстрая острая боль. В глазах потемнело, она готова была упасть в обморок.

Такова плата за её магию.

Слишком много было использовано вчера. Всё, что она делает с помощью Силы, проходит через её тело, через её голову. Голова начинает гудеть, когда Лотта пользуется Силой слишком долго и часто.

Но если она сейчас не нарисует стальную сигну, как она сможет пробиться наружу?

Она снова ощутила вкус крови на своих губах –  вкус вчерашней битвы. Справится ли она здесь – с новыми врагами? Выдержит ли её искалеченная, изломанная рука? Сигны придают силу ударам, но не укрепляют её саму. Поэтому её рука была сломанной. Такова расплата за преимущество, которое она получает с помощью надписей и сигн.

Пралине. Окно. Полёт.

Нет. Это ненадёжно. Что с ней будет, если она выпрыгнет, а знак не сработает. Слишком часто тестирование сигны приводило Лотту к совершенно иным, отличным от тех, которые она ожидала, результатам.

Она попыталась сделать росчерк в воздухе того знака, который слышала, чувствовал, понимала – пыталась извлечь из этого простенького слова. Пралине. Как будто бы подул мягкий ветерок.

Но в проёме снова появился уже новый солдат. И ещё один. И ещё.

У неё больше нет времени на эксперименты. Быстрыми заученными росчерками она нарисовала стальные знаки на обеих руках.

– Она там, – крикнул один из солдат и указал прямо на Лотту.

Так значит, не все её видят? Частично её магия действует на этих двоих как минимум. Она вскочила, чтобы напасть на них. План был таким, чтобы с разбегу напрыгнуть на ближайшего, пробить ему голову, добраться до мозга, чтобы напрямую подключиться. Оставить в нём сигну подчинения до смерти. Такое она проделывает только с самыми злейшими врагами, которых не жалко. Эти трое были точно такими. К ним жалости у неё не было ни на йоту.

Но в момент, когда она собиралась сделать прыжок, одна из пуль пронзила ей левую руку. Полог не выдержал. Вчера эта сигна спасала её от случайных пуль. Сегодня не выдержала. Целенаправленные выстрелы гораздо опаснее, следовало об этом подумать. Но она не ожидала этого.

Кажется, содаты и сами не ожидали. Те двое, которые не замечали её до этого, увидели во всей её нежной женственной обнажённой красе. И дырявых трусах. Это злило её вдвойне. Почему она беспокоится её? Голая не значит – беззащитная. Только не в её случае! Она убьёт этих упырей.

А потом ещё одна пуля угодила ей в живот, отбросив к окну.

Уже два попадания. Ей не удавалось справиться с солдатами. Они её убьют. Внутри, как всегда, зашевелилось что-то. То чувство, которое и не страх, но порождение страха и отчаяния, а ещё злости и ярости. Именно это заставляет её бороться до конца.

С размаху она ударяет по стеклу окна – стальные сигны срабатывают, и стекло разлетается вдребезги, как от удара молота. Лотта оттолкнулась ногой от комода, стоящего прямо тут, и… она вывалась из окна.

Осколки на полу и края стекла расцарапали её кожу на груди, животе, ногах, руках. Кожа местами повисла лоскутами. Ветер, который свистел в её ушах, тревожил её раны, доставляя боль её телу, но ей самой некогда было испытывать боль, у неё оставались доли секунды на последние глотки жизни.

Пралине…

Она нарисовала сигну в воздухе.

И – о боже! – подул ветер, смягчая её падение, отбрасывая её на какую-то стоящую под окном машину.

Лотте потребовалось несколько секунд, чтобы осознать произошедшее. Магия снова её спасла. Странно представить, но за все последние десять лет, когда она сражалась и боролась за право быть «главным хищником в джунглях», она ни разу не прыгала с высоких этажей. Даже не думала, что она на это способна. Полёты – это что-то запредельное.

Но времени радоваться свершениям у неё не было совершенно. Она лежала в куче металлолома и осколков стекла. Она была сильно ранена. И прямо сейчас ощущала, что кусок метала вонзился ей где-то в районе подмышки. Оставалось надеяться, что это не смертельно.

Она лежала и смотрела вверх, в то окно на шестом этаже, из которого она вывались.

Кажется, она повторила путь многих неустроенных, депрессивных, разочарованных, отвергнутых, но по сравнению с ними (ну ладно, во всяком случае в отличие от большинства этих несчастных), она выжила. Не сказать, что опыт оказался очень интересным. Да, в воздухе время как будто замедлилось, у неё было мгновение, чтобы обдумать свою судьбу и пройденный путь. И всего-то. Нет, это слишком просто, вот так вот окончить жить. Ради чего тогда были все прожитые годы? Ощущение не стоит того.

Из разбитого окна её квартиры, на Лотту смотрели трое солдат. Они пытались стрелять, но – сюрприз, сюрприз! – пули не вылетали за пределы квартиры. Защитная пелена на окнах работала. Даже на разбитом окне, так как на соседних стёклах ещё оставались работающие сигны.

Нужно вставать, у неё есть всего несколько минут, прежде чем эти экипированные животные выберутся из огня и спустятся вниз. Её даже немного позабавила мысль, как эти опасные с виду монстры, стоят и ждут лифт, который уехал на шестнадцатый этаж.

Хотя в реальности, конечно, они не станут его ждать. Просто сбегут по лестнице.

Так что надо выбираться.

С трудом сняв свою плоть с металического крючка каркаса машины, она выбралась из разбитой, орущей сигнализацией машины. Оставляя красные следы на брусчатке облагороженной придомовой территории (сколько нервов пришлось потратить, заставляя застройщика сделать именно такую красоту здесь!), она побрела к упавшей вместе с нею жестяной коробке, из которой маркеры разлетелись во все стороны. Сил складывать их все не было, так что она просто взяла пару, лежавших ближе всего, положила в коробку, взяла коробку под мышку, подобрала ещё один и стала с помощью него вычерчивать на коже по всему телу обезболивающие «ложные восьмёрки». Лишь бы перестать чувствовать боль, от которой она готова была свалиться в обморок.

Фарфалле. Фалафель. Рафаэлло. Философия. Форточка. Фраза. Флеш-рояль.

Почему-то в голове крутились слова с ярко выраженной буквой «ф», звуком, который выдаёт свою заимствованную природу.