Столетия спустя

Мир Грамм

Верк

На землю, не спеша, кружась большими хлопьями, падал снег.  Глядя в окно на медленный танец снежинок, я размышлял о своём новом пациенте. Мальчишку нашли в лесу, на берегу реки, замерзающего. Ребенок спал, обняв свои коленки ледяными руками, на сырой земле возле буйного потока воды. Сколько времени он провел так – неизвестно. Еще несколько часов – и этот сон мог стать для него последним. Он умирал. Слуги принесли мальчика в дом. Согрев, мы восстановили энергетическое состояние ребенка, и уже на вторые сутки пациент очнулся. И казалось бы, все хорошо, но мальчик отказывался есть и пить.

Сейчас он сидел в том же положении, в котором был найден, подтянув колени к себе и обнимая их руками. Взгляд был пустой, его необычайно ясные фиолетовые глаза смотрели в никуда. Я пытался задавать ему разные вопросы, но ни на один так и не получил ответа, ребенок никак не реагировал. Если мы не сможем вывести его из этого состояния, он тихонько угаснет.

Я с силой ударил кулаком о раму окна. Я всегда остро переживал, когда умирали мои пациенты, особенно дети. Внешне старался держаться и хотел казаться равнодушным и спокойным, но мое сердце волновалось о мальчике. Я повернулся и посмотрел на него, как я и предполагал, ничего не изменилось, он никак не отреагировал на моё бурное проявление эмоций.

Скрестив руки на груди, я в очередной раз мысленно начал перебирать все, что знал об оборотнях. То, что мальчик был им, не вызывало сомнений. Обычный ребенок не смог бы пережить такого длительного переохлаждения.

Оборотни – чувствительный народ. Столкнувшись с гибелью кого-то из родных, они зачастую впадают в состояние оцепенения. Поэтому я предположил, что река унесла у ребенка кого-то очень близкого. В месте, где сидел мальчик, мы заметили небольшой разлом во льду. Остается только гадать, как он не нырнул следом за тем, кто попал в ледяной капкан.

Мои размышления прервал стук в дверь, в комнату вошла моя жена Либелия с четырехлетней дочерью Мидарой.

– Верк, мы не помешаем? Мидара настояла, чтобы мы пришли к тебе, сюда. А если она что-нибудь придумает, уже никто не может ее остановить, ты же знаешь.

О да, я знал, что моя дочь может быть очень упрямой.

Пройдя через всю комнату, Мидара подошла ко мне. В одной руке она держала надкусанное яблоко, а второй начала дёргать меня за штанину.

– Как его зовут? – указала она пальцем на мальчика.

– Не знаю, дорогая, он не говорит, – я присел, чтобы быть ближе к дочери и нам было удобнее разговаривать.

– Почему?

– Наверное потому, что не хочет.

Мидара сморщила свой маленький лобик, не понимая, как можно не хотеть говорить. Ведь в свои четыре года она заваливала всех вопросами и не отставала, пока не получала ответы.

– Папа, можно я спрошу, как его зовут?

Я кивнул.

Не торопясь, она подошла к кровати и присела на самый ее краешек.

Я наблюдал.

Мидара явно смущалась, она не привыкла, что на нее не обращают внимания.

Посидев немного в раздумьях, она съехала на пол, встала на коленки и развернулась лицом к мальчику.

Пытаясь заглянуть ему в глаза, она наконец задала свой вопрос:

– Как тебя зовут?

Пару мгновений ничего не происходило, а потом мальчик повернул голову, долгим взглядом посмотрел на Мидару и наконец охрипшим голосом тихо произнес:

– Ты вкусно пахнешь яблоками.

Поняв мальчика по-своему, Мидара протянула так любимый ею фрукт.

– Оно вкусное, – украдкой проговорила она.

Не торопясь, он взял яблоко.

– Ешь, – поторопила его Мидара, – ты умеешь есть?

Взрослому человеку может показаться этот вопрос странным, но мальчик молча поднес яблоко ко рту, откусил кусочек, прожевал и проглотил. Все это он проделал, не отводя взгляда от Мидары.

– Как тебя зовут? – повторила свой первый вопрос Мидара.

– Максимилиан.

– Ну вот, – громко проговорила моя дочь, – его зовут Макс.

Я боялся, что-то сказать или сделать, боялся, что мои действия или слова могут повлиять на мальчишку, и он опять замкнется, поэтому я стоял, ничего не говоря и не двигаясь.

– А сколько тебе лет?

Теперь уже она забралась на кровать с ногами и подсела к Максу ближе. Диалог завязался, и она не чувствовала смущения.

– Семь.

– А мне вот, – и она показала четыре пальчика.

Задумавшись и решив что-то про себя, она неожиданно спрыгнула с кровати и выбежала из комнаты. Либелия вышла следом, мы снова с мальчиком остались вдвоем.

Не торопясь и не делая резких движений, я подошел к кровати и присел на корточки.

– Если я попрошу принести тебе мясной бульон, ты поешь? – спокойно произнес я свой вопрос.

Главной моей целью было накормить ребенка.

– Да, если только она будет рядом.

Я кивнул, понимая, кого Макс имеет в виду.

– Как ее зовут? – спросил мальчик.

– Мидара. Я схожу за ней и прикажу, чтобы тебе принесли еды.

Но не успел я выйти из комнаты, как снова вошли Мидара и Либелия. Дочь гордо несла свою любимую игрушку – волка, которого она сшила сама под руководством своей няни. Он был из плотной серой ткани с глазами-пуговками. Снова залезла на кровать и подползла к Максу, сев совсем близко, буквально к нему под бок. Она крутила и вертела своего волка, показывая, где у него что. А мальчишка внимательно ее слушал.

– Правда он красивый? – снова спросила Мидара.

Макс улыбнулся и кивнул.

Я подошёл к Либелии и приобняв спросил:

– Как думаешь, почему?

– Не знаю, я думаю, время покажет. Сейчас рано о чем-то судить.

С того момента самочувствие мальчика начало улучшаться. Мы решили не ворошить его прошлое, побоявшись причинить боль, и не стали задавать вопросы о его семье и произошедшем у реки. Отныне Макс начал жить с нами.

Спустя 6 лет..

Мидара

Я лежала на траве под тенью огромной яблони. Поддувал легкий приятный ветерок, спасая от летнего зноя.

Нащупав камушек, я прицелилась и кинула его в недозрелое зеленое яблоко. Не попав, я прикрыла глаза и стала шарить по траве рукой, ища еще камушек, чтобы попробовать снова. Перед глазами стало темнее, я поняла, что солнце мне загородили. Приоткрыв глаза, я увидела моего брата. Он сел рядом и подал то, что я искала.

Мы часто с ним сидели здесь и соревновались, кто собьет с дерева больше яблок. Конечно, всегда выигрывал он, потому что был старше меня. Именно в этом я видела причину его постоянных побед.

– Тебе надо научиться оценивать расстояние. Когда ты кидаешь камень, он у тебя всегда либо не долетает, либо перелетает. Да и лежа кидать не очень удобно, – решил поделиться своей мудростью Макс.

Я села, прицелилась, очень хотелось попасть по яблоку, показать Максу, что тоже могу. Мне было важно его мнение. Прикусив язычок, еще раз мысленно рассчитала траекторию и запустила камушек в намеченное яблоко. Камень попал в цель, но плод остался висеть на месте.

– Ты видел? Ты видел? Я попала! – меня переполняла радость и гордость за себя.

– Ага, молодец, – услышала в ответ.

Он сидел и улыбался так, как-будто это он сам попал сейчас по яблоку. Я не понимала его. Он такой взрослый, а сидит здесь со мной, с такой маленькой, и учит, как кидать камни. А потом ещё и радуется моей победе. Я снова перевела взгляд на яблоко и не сдержавшись задала вопрос, который меня волновал уже не первый день:

– Вот никак не пойму тебя, братишка, – протянула я, не отводя взгляда от качающегося яблока, – что ты со мной всё возишься? У нас столько мальчиков твоего возраста и у слуг, и у соседей, а ты всё со мной?