Также, экспедиция в Азербайджан обещала выгоды утвердить русское владычество на берегах Каспийского моря, чего добивался ещё Петр Великий, а местные смуты давали для войны достаточно поводов.

Но было и третье, грандиозное по масштабам задуманного, соображение. Братья Зубовы смастерили безумный проект завоевания Константинополя: утвердившись на Кавказе, атаковать Порту с двух сторон — с европейского направления — на Балканах, и с азиатского — от Южного Кавказа в Анатолию. Притом армией на Кавказе должен был командовать Зубов, на Балканах — Суворов, ну а Черноморским флотом, угадайте, кто? Ну да, цесаревич Александр! При этом то обстоятельство, что ранее построенный Черноморский флот требовал масштабного обновления корабельного состава и уже сильно уступал турецкому, во внимание не принималось. Ко всему прочему, «натиск на восток» потребовал срочного создания Каспийской флотилии и устройства порта Баку, на что пришлось потратить немалые средства из скудного бюджета Адмиралтейств-коллегии.

Итак, Суворова отправили в Новороссию, готовить армию, способную обратиться и против Турции, и, по необходимости, против Франции; в Поволжье и на Северном Кавказе собирались силы для атаки персов. Официальною целью персидского похода было наказание Шейх-али-хана дербентского и Агу-Магомет-хана, за их неприязненные поступки против России. Цель эта, и даже занятие Исфагана, крупного персидского города, бывшего тогда столицею Персии, в Петербурге казалась очень легкою; Валериан Зубов хвастал, что доберется до Исфагана не позже сентября; участники экспедиции заранее распределяли между собою щедрые награды. Вся черная подготовительная работа возложена была на командующего Кавказским корпусом, генерал-аншефа Гудовича; во время военных действий ему предстояла тоже второстепенная, но самая трудная роль, — забота о продовольствии и заведование тылом, хотя он был старше чином Зубова, годился ему чуть не в деды по летам и считался в числе самых заслуженных генералов. Вообще вся обстановка отзывалась придворными, закулисными соображениями и расчетами; нахождение у трона малоспособного, честолюбивого временщика просвечивало во всем. Только этим и можно объяснить тот изумительный факт, что главное начальство на отдалённом и сложном театре боевых действий было поручено 25-летнему юноше, без опыта, без дарований и без заслуг. Командование в последнюю Польскую войну небольшим авангардом, отличившегося грабежами, да оторванная неприятельским ядром нога, — вот, в сущности, все, что можно было записать в актив Валериана Зубова-полководца.

Надо сказать, что мне всё это предприятие крайне не нравилось. Во-первых, мне вообще не хотелось лезть в Закавказье. Местные жители в большинстве своей по крови — турки, а по религии — шииты, то есть персы. И каким, спрашивается, боком подходим здесь мы? Но, уже было заявлено о покровительстве Талышского Ханства, Картли и Имеретии, и переменить дело мне одному было невозможно.

Официально дело шло как нельзя лучше, а в действительности приобретаемые успехи совсем не стоили средств и жертв, на них затрачиваемых. Эта оборотная сторона медали была очень хорошо известна публике, но только, как всегда бывает, официальные восторги и дифирамбы служили поводом к преувеличению дурных слухов. Такими темами служили неудачный штурм передовой дербентской башни, истребление отряда подполковника Бакунина, падеж волов, недостаток продовольствия, болезни, развившиеся среди солдат от употребления фруктов, вредные особенности климата, большое число дезертиров, просьба Гудовича об увольнении его от командования и пр. Взятие Дербента, занятие Баку, производство Валериана Зубова в генерал-аншефы никого не могло обмануть: во всем этом выражалось пристрастие двора к молодому полководцу. Про награждения за Дербент говорили, что они назначены, будто за Стамбул; над производством Валериана Зубова в генерал-аншефы все просто покатывались со смеху. Огромные потери и издержки экспедиционного корпуса в официальных сведениях умалчивались или сглаживались, а между тем за полгода только от болезней войска убыли в четверть.

Но, так или иначе, персидский поход российского корпуса (свыше 11 тысяч пехоты и 9 тысяч конницы), начатый в марте 1796 г., проходил довольно успешно. В короткое время В. А. Зубов занял Дербент, Шемаху, Баку, Сальяны и Ганджу. Успехам русских войск способствовали содействие и помощь кавказских народов.

Суворов тем временем был перемещён в Новороссию, где ему поручена была армия в 51 тыс. человек. Этот контингент, по обстоятельствам, мог быть двинут и против Франции, и против Турции. Сам Суворов считал, что война неизбежна, и при новых успехах французов их силы появятся на Висле, подняв новое восстание среди поляков, а с юга их поддержат турки. Эти соображения, во многом поддерживаемые и петербургскими вельможами, заставляли иметь наготове крупную армию. Екатерина пока сомневалась, стоит ли отправлять её на Рейн; я был категорически против.

— Все разговоры о походе французов на Вислу пока разговорами и остаются. Зачем нам посылать своих людей на гибель в такую даль? У нас не так всё ладно с финансами, чтобы устраивать такие дорогостоящие экспедиции! Но давление иностранных послов, в особенности Уитворда, всё возрастало.

* * *

Ну а у меня возникли новые проблемы: бабушка предпринимала новую попытку меня женить.

Однажды утром ко мне заявился братец Константин.

— Ты что такой смурной? — удивился я его невесёлому виду.

— Так было бы чему веселиться! Ты слышал, что к нам снова едут немецкие принцессы?

— Да неужели? Откуда теперь?

— Из герцогства Кобургского! Мне Зубов рассказал! Барон Будберг, из Коллегии иностранных дел, последнее время объезжал столицы мелких германских принцев, имевших дочерей-невест, и затем докладывал бабушке обо всём, что увидел: и о внешности, и о слухах, что про них годят, сиречь «репутации», ну и, само собою, о родственных связях их родителей. Ну а эти и рады стараться — счастливы, когда их дочери получали такое приглашение, ведь одна из них, получается, выйдет замуж за великого князя, возможно — будущего императора! (тут Костик ехидно посмотрел на меня). — И вот, этот самый Будберг, имея на руках длиннющий список из невест, оказался в герцогстве Кобург, где, бац, и заболел! И что же он, как ты думаешь, сделал?

— Что?

— А вот то самое! Не имея здоровья продолжать поездку, он попросту остановил выбор на дочерях местной герцогини, и к великому её счастью и нам на погибель, везёт всех трёх ее дочерей в Петербург. Они уже в Нарве!

— Да ладно, не паникуй. Почему это «на погибель»? Я гибнуть не собираюсь!

Костя укоризненно посмотрел на меня, очень выразительно подняв брови.

— Видишь ли, херр Александе́рр, когда ты прошлым летом сбежал в свою Тьмутаракань, повесив на меня трёх противных немок, я тут крутился, как уж на сковородке, но сумел кое-как ото всех троих отбрехаться. И любезная наша бабушка заявила мне: «Костенька, в этот раз я тебе уступлю, а на будущий год привезу новых тебе невест, красивых, и будешь выбирать из них. Не выберешь и тогда — придётся жениться на габсбургской принцессе.» А ты, Александр Павлович, представляешь себе, каковы габсбургские принцессы?

— Да, ужас! И что ты собираешься делать?

— Что же поделаешь — придётся жениться! И тебе, кстати, тоже! Теперь в Крым не сбежишь! Бабушка знаешь, что сказала? 'Если ты, Костенька, теперь женишься, а Саша — нет, быть тебе вместо него цесаревичем!

Тут я просто превратился в соляной столб. Да как так-то? Я тут пашу, как раб на галерах, света белого не вижу, а меня из-за какой-то ерунды теперь лишают наследия, к мысли о котором я так уже сроднился и привык? Да $%@$?%^*, бабушка!

— Да-да, вот так-то — ехидно подтвердил Костик, глядя на моё состояние. — Так что, братец Саша, разделим принцесс по-братски. У нас же всё поровну, правда?

И заржал жеребцом, гад.

— Ну, во-первых, — постарался я вернуть себе обычную рассудительность, — если оставаться в рамках приличий, трое принцесс пополам никак не делится. Мы же цивилизованные люди, так? И, второе, но по значению всё-таки первое — а ты, Константин Павлович, вообще-то желаешь ли быть «государём императором»? Год назад ты вроде бы на сей пост не рвался…