– Могу я спросить…

– Мм?..

– Почему ваши подданные так странно себя ведут?..

Под моими пальцами напрягаются мышцы спины Арона. Зря я это…

– Значит ли это, – жестко отвечает Арон, слегка приподнимаясь на локтях, – что ты себя к моим подданным не причисляешь?

– Я не это имела ввиду, Виар, вы же знаете, – я говорю ласково, глажу зажатую спину, смывая разнородные пожелания смерти с Владыки.

– Ты говоришь искренне, – удивленно протягивает Владыка и ложится обратно, – впрочем, как показала практика, я вообще не разбираюсь в людях. Особенно в женщинах. Особенно в белых волшебницах.

– Я не белая… – также мягко отзываюсь я.

И вновь я не вру. Больше не белая. Наш ребенок меня “подкрасил”, а я охотно это приняла. Потому что быть белой мне всегда было немного некомфортно.

– Твое счастье, – прохладно бросает Арон, – прежний Владыка был очень популярен. Он был хорошим политиком и стратегом. Он умел правильно отыграть. Расскажи я, каким он был на самом деле, никто не поверит. Потому что для них мое слово будет против всей их жизни, всего их уклада, всего, что им было дорого. Отец прикормил целую армию адептов. Я бы даже сказал, фанатов. А я его убил. Я для них – отрицательный персонаж, который вот-вот потребует отдать первенцев и отберет их “долго и счастливо”… Довольна?

Я молчу. Разговор напряженный. Зачем я об этом заговорила? Арон закрывается от меня. Ребенок нервничает. Ему трудно получать питательную тьму…

– На вас следы… от проклятия “белой сети”, Виар… – начинаю я подход с другой стороны.

– Я в курсе.

– Снимали неумело… Но тот, кто это делал, чуть не поплатился жизнью. И очень искренне к вам относился. Я это вижу по рисунку силовых линий. Они вроде рубцов на коже у людей. Знаете, на обычных людях ведь глубокие раны не заживают бесследно.

– Не думал об этом, – Арон отвечает мне уже намного мягче, – ты можешь увидеть что-то еще? О том… кто снимал эту белую сеть проклятия.

Конечно могу, мой милый. Ее снимала я. Алиса. И я люблю тебя так, что у меня дрожат руки и темнеет в глазах. И мне больно от того, что я тебе тогда сказала много обидных слов. Надеюсь, ты поймешь однажды. А еще я ношу под сердцем твоего ребенка. Но я не могу этого рассказать.

Так что вместо этого всего говорю другое.

– Тот, кто это делал – взял задачу не по силам. Но белая магия она такая… иногда работает на чистой любви. Можно иметь очень мало навыков и совсем слабый магический потенциал но… очень хорошо относиться к тому, кого пытаешься исцелить. Обычно такая картина на ауре как у вас бывает в подобных случаях.

– Ты много такого видела?

– Нет… Если честно Виар, дважды. Белые маги редко так сильно любят черных.

И вновь я не вру. Хоть бы он не стал спрашивать, на ком именно я такое видела.

Арон дергается под моими руками и слегка расслабляется. Ребенок пользуется этим мгновенно, подключаясь к энергетическому источнику Арона.

– Я чувствую что-то странное, Эва… – Арон медленно моргает и прикрывает глаза. Он засыпает.

– Все хорошо, мой Виар… – я склоняюсь над ним, вдыхаю запах его кожи и волос. Терпкий мятный мед и хвоя.

Я чувствую, что Арон засыпает очень крепко.

Поэтому позволяю себе лечь рядом, прижаться к нему и полной грудью вдохнуть родной запах. Я невольно всхлипываю. По щеке катится слеза, потом вторая. И вот я уже сотрясаюсь в беззвучных рыданиях рядом с ним. Мои губы сами шепчут: “ты не один, не один…”

***

Сама не замечаю, как засыпаю, уютно угрешвись рядом с Ароном. Мне снится, как по комнате снуют сумрачные тени, и протягивают к нам с Виаром скрюченные узловатые пальцы. Эфирные существа перетекают из света во тьму, их лица как дым, вместо глаз – зияющие провалы.

Что это? Коллективная воля всех магов в Черной башне, что не желают присягать на верность Арону как новому Владыке? Или просто тягучий изнуряющий кошмар, навеянный очень тяжелым днем?

Тени развеивает змеиное шипение. Тени прячутся по углам, как напуганные грызуны.

– Алис-с-са… – шелестит в моем ментальном поле.

Я узнаю это шипение. Златка! Мой фамильяр. Бывший. Белая кобра, которая преследовала меня в магическом лесу и пыталась атаковать. Чтобы убить моё еще нерожденное дитя, пока мой изначальный свет не угас… А потом Арон рассек Златку пополам, и она, вместо того чтобы умереть, – задвоилась. Теперь Златка двуглавая, двухвостая змея, жутко сросшаяся в одно существо посередине тела….

Но сейчас в шипении Златки я слышу извиняющиеся нотки. За то нападение и… за что-то еще. Перед моим мысленным взором – двуглавое тело моего бывшего фамильяра. Одна голова Златки мне представляется снежно-белой, какой и была всегда на моей памяти. А вторая почему-то черная… И черная часть раздвоенного хвоста обвивается вокруг моей спящей младшей сестренки Элины.

Элина! Я не думала о ней столько времени! Как я могла?.. Беременность как будто физически вытеснила из меня весь эмоциональный запас… Но это не оправдание, я обязательно продолжу искать сестру.

Мысль об Элине отсекает другая. Более яркая. Сердце разгоняется. Меня прошибает холодный пот. Как Златка до меня добралась? Миновала все магические щиты Ираны? Пробила? Что будет, если в эту брешь заглянет кто-то еще… Если бы Арон сейчас бодрствовал, он бы точно это заметил, и тогда…

Посылаю Златке короткое: “Прощаю. Жива. Так больше не делай. Не ищи меня”. Напрягаюсь изо всех сил, тянусь к магической энергии ребенка, складываю наши силы… и выбрасываю Златку из своего ментального поля!

Меня все еще колотит от страха. Я присаживаюсь на кровати, кошусь на Арона. Он спит крепко. Так быть не должно, мне от этого не по себе. Прошу ребенка больше так не делать – не забирать слишком резко черную энергию отца. Понимаю порыв малыша: он не хотел, он отдал бы назад немного…но я только что потратила весь резерв, вышибая отсюда Златку.

"Нет-нет, не нужно, не беспокойся", – кладу руку на низ живота, делаю себе зарок так больше не волноваться, – "если твой папочка сейчас проснется, у нас будут неприятности".

Бесшумно спускаю ноги с огромной высокой кровати. Ступни тут же тонут в мягком пушистом то ли ковре, то ли шкуре. Ухожу от спящего Арона – как по живому разрываю. Я очень хочу остаться. Хотя бы просто лежать рядом и вдыхать запах его кожи. Но благоразумие берет верх. И я крадусь к выходу. Потому что… ну как это все будет выглядеть? Целительница Эва завалилась к Владыке в постель и проспала там до утра? А потом вышла растрепанная, когда весь замок уже кишел народом, и не иначе как столкнулась с кем-нибудь в коридоре. С той же Клариссой.

Картинка в моем воображении складывается столь реалистичная, что мне на секунду это кажется предвидением. Мда уж, кто-то пророчит о великих свершениях, или хотя бы о смене государственных границ… а я. Предвижу позорный выход из мужской спальни.

Но этого не произойдет! Потому что я уже положила руку на круглую прохладную дверную ручку. Ощутила ладонью выгравированного крылатого змея в металле.

Надеюсь, никаких сторожевых заклятий, запирающих покои изнутри, на дверях не висит. Фух, нет. Все открывается.

– Стоять.

Властный глубокий голос Арона, пробирающий меня до самой души.

Я дергаюсь и замираю. Затем медленно оборачиваюсь к Арону. Он полулежит на кровати, с голым торсом, вальяжно закинув ногу на ногу.

– Простите, Виар, – тихонько шепчу в ответ, – я не хотела вас разбудить. Вы уснули после очищения. Так бывает…

– Я знаю, как бывает и как не бывает, Эва, – жестко перебивает меня Арон, – мне делали эту процедуру тысячи раз. Сейчас ты солгала мне. Так не бывает. Вернись и сядь рядом со мной. И объясни, как ты это сделала, пока я тебя не казнил. Я Владыка Хаоса. Но был беззащитен как котенок перед твоим воздействием. Меня это не устраивает. И я не могу позволить тебе шататься по замку без надзора при таком раскладе.

Арон.