Когда студенты из группы Снегирева проходили мило Интеграла, беспартийный пересекся с ними. Один из студентов завидев беспартийного отошел в сторону.

– Да не бойтесь, не расстреляют! – весело проговорил беспартийный.

– В Советском Союзе никого не расстреливали. – ответила на это Сталина.

– А при Сталине? – рабочий слегка прищурился.

– Сталинские репрессии и концлагеря – это ложь западной пропаганды. Ничего этого в реальности не было! – поддержала Лаиля подругу.

– Ну, буду знать! – ответил рабочий. – А тебя как звать?

– Лаиля.

– А где Кукуцаполь?

Девушки покраснели.

– Так, Степан Трофимович, – вмешался Ким, —какое-то срочное дело?

– Да нет, высокотехнологический автомат для газированной воды опять вышел из строя. Вот починял.

– Благодарим вас за ваш труд. – ответил Ким.

– Пусть ваша партия меня благодарит. – ответил Степан, удаляясь.

– Фу, какой грубый! – проговорила Лаиля.

– Некультурный человек. – добавила Сталина.

– Не до всех коммунизм дошел. – подытожил Маркс.

Снегирев молча посмотрел вслед Степану.

– Ахиллесова пята нашего города – это беспартийные, но нам приходится мириться.

– А общаться с ними не запрещено? – спросил Снегирев.

– Можно, – ответил Ким и добавил, – если ты захочешь сагитировать кого-то вступить в партию.

Экскурсия закончилась у громадного здания, напоминающего готический собор. Снегирев видел такие в энциклопедии. Центральный корпус тянулся ввысь, его окружали квадраты и прямоугольники поменьше. Почти все здание было из стекла, сбоку находилась небольшая пристройка с куполом.

– Вот и пришли. Это Дворец Труда.

Первокурсники зашли внутрь, их ожидала минутка агитпропа.

По пути ко дворцу труда Снегирев думал о беспартийном и его вопросе про сталинизм.

О сталинских репрессиях говорили вполголоса, и не так чтобы говорили – судачили, потому что никто ничего толком не знал. Хрущев, по слухам, хотел развернуть какую-то масштабную компанию против Сталина, но не успел – его сняли. Сторонники программы Хрущева все же остались, их прозвали хрущевцы. Они, якобы, искали доказательства вымышленных репрессий.

Компартия боролась с хрущевцами, беспощадно нападая на них в печати, по телевизору то и дело доказывали смехотворность предъявленных Сталину обвинений. Никто из окружения Снегирева не поддерживал хрущевцев, к тому же в колхозе «Красный путь» их не было. Арсений слышал о репрессиях, но не много. Большинство считало хрущевцев бездельниками и дармоедами, которые выдают свою бесполезную деятельность за важное дело; считало, что если репрессии и были, то Сталин не имел к ним никакого отношения и все это перегибы на местах; считало, что если пострадавшие и были, то они пострадали за дело.

– Ты что, хочешь общаться с этим некультурным? – удивленно спросила Сталина, когда студенты подходили ко дворцу.

– Он перевоспитать его решил! – ответил Маркс.

– Ничего я не решил просто уточнил, можно ли разговаривать. – защищался Снегирев.

Он смутился от того, что попал в такое глупое положение, и переживал о том, что теперь Сталина будет о нем думать.

– А что, у вас в колхозах вы с ними общались? – спросила Искра.

– У нас в колхозе нет беспартийных. – ответил Снегирев. – Но я знаю, что они есть в городе. А вы разве с ними совсем не разговариваете? – спросил он Искру.

– В нашем дворе живет один. – ответила она. – И с ним никто не общается.

– Даже в целях перевоспитания? – просил Снегирев.

– Их не перевоспитаешь. – проговорил Биробиджан.

– Мало того, что некультурный, так еще и политически неграмотный. – заметила Лаиля. – Слышали, что он про Сталина сказал?

– Неужели у них не ведется политинформирование?

– Должно вестись, – ответил Биробиджан, – иначе они быстро превратятся в идеологических врагов.

– Арсений, а вы и вправду никогда не видели беспартийных? – спросила Лаиля.

– Ну видел, мельком.

– Удивительно даже.

– Удивительно, что при развитом социализме нет беспартийных, а при коммунизме есть. – заметил Биробиджан.

– Это от того, что в колхозах верят в коммунизм. – заключила Сталина. – Ну вот и пришли.

Студенты оказались в огромном холле, тот был набит до отказа.

– Так много первокурсников.

– Да, в этом году набрали две тысячи студентов, – ответил Ким, – тысячу юношей и тысячу девушек.

Собравшиеся отправились в амфитеатр – огромный зал с рядами сидений, расположенными полукольцом. Первокурсники рассаживались в первых рядах. Студенты старших курсов занимали ряды наверху.

На сцене стояли несколько стульев, а комсорги, и среди них Ким, готовились к чему-то.

Минутка агитпропа, или по-другому минутка агитации и пропаганды, обычно длилась час. Снегирев привык к ним, такие мероприятия были обязательными для всех, начиная со старших классов школы. Пропуск хотя бы одного вызывал сомнение в верности партийца заветам Ленина, Сталина и партии. Во время минутки сообщали сводки с фронта, политинформацию и мотивировали рабочих к самоотверженному труду, а школьников к прилежной учебе.

Когда все заняли свои места, комсорги устроились рядом со своими группами, а на сцену вышел ведущий – спортивного вида студент старшего курса.

– Первокурсники! – обратился он.

Студенты зашумели.

– Вас не слышно!

Студенты начали громко аплодировать.

– Вот теперь я убедился, что вы с нами. Добро пожаловать! Кто знает зачем мы здесь собрались?

– Для политинформации.

– Точно!

– Мотивации.

– Да, все верно. Но давайте подумаем вот о чем, что нужно человеку для жизни?

– Воздух.

– Вода.

– Пища.

– Так, а еще?

– Труд.

– Однозначно. А что еще?

Ответы закончили, студенты раздумывали, что еще предложить.

– Итак, – подвел итоги ведущий, – человек – живой организм: он нуждается в кислороде, воде, энергии, которую получает из пищи, и, конечно, в отдыхе. Восьмичасовой сон необходим нашему мозгу. И конечно труд. А что насчет мечты? У вас есть мечта?

– Да! – начали отвечать первокурсники.

– Пусть каждый из вас скажет своему комсоргу, о чем мечтает.

Ким начал расспрашивать группу Снегирева. Кто-то мечтал вступить в партию, окончить с отличием университет, выиграть путевку.

– А у тебя? – спросил Ким Арсения.

– Я мечтаю полететь к звездам. – просто ответил Снегирев.

– Отлично! Выходи на сцену.

Снегирев опешил.

– Выходи, не робей! – подбодрил его Ким. – Расскажешь о своей мечте.

Снегирев на глиняный ногах побрел к сцене. Огромный зал следил за всеми его движениями. Еще несколько студентов присоединились к нему.

– А вот и наши мечтатели. Поприветствуем!

Зал разразился аплодисментами.

– О чем ты мечтаешь? – спросил ведущий первого студента.

– Я мечтаю ступить на Марс.

– А ты?

– Я мечтаю отыскать неизвестный науке минерал.

– Я мечтаю полететь к далеким звездам – ответил Снегирев, когда пришла его очередь.

Последний студент-кибернетик мечтал создать мощный искусственный интеллект.

Зал снова зааплодировал.

– Сейчас две тысячи шестнадцатый год, а наука наша продвинулась настолько, что мы колонизировали Луну, а скоро колонизируем Марс. Что касается искусственного интеллекта, то он создается.

– Да, но еще очень примитивный. – пояснил кибернетик.

– Вопрос времени! Ступим на Марс, а потом и с искусственным интеллектом справимся. Мечты у нас хорошие, – продолжил ведущий, – а что же делать, чтобы они исполнились?

– Труд.

– Учеба.

– Самоотверженность.

– Цель!

– Верно! – ответил ведущий. – Нужно найти цель и идти к ней, но как к ней приблизиться?

Несколько минут в зале было тихо. Снегирев следил за лицами первокурсников, они выражали сосредоточенность и готовность отвечать. Но ответов не следовало.

– Идеи, как это сделать. – проговорил Снегирев.