Но все-таки оно что-то: информация. Вернее, оно/она теперь – Все. Информация, коммуникация и есть бытие. Разумеется, для тех, кто отождествляет себя и мир с ней и чье сознание, когда оно ясное, означает «состоявшийся вычислительный процесс», а неясное – «процесс, который не сошелся». В конце концов, дело дошло до представлений об эволюции земной жизни, а потом всей Вселенной как «эволюции Информации». Которая изначально не что иное как «глобальное галактическое информационное поле, продолжительность которого многократно превышает время жизни носителей этого поля – отдельных разумных цивилизаций и развивающееся по собственным законам».25 Происходит своего рода информационная смерть Вселенной, как в ХIХ веке, когда боялись тепловой. Но боялись. Информационной почему-то не боятся. Не только человек, как живое, целостное существо, но даже отделившийся от него чистый Разум, больше «не венец творения». Потому что «эволюция бесконечна», «прогресс не останавливается». И все-таки его готовы остановить, если в качестве бытия вместо материи, энергии или напоминающего о чем-то человеческом Разума, признать «Галактические информационные поля». Вот они – венец творения! и эволюционная эпистемология сливается с информационной. Дальше уйти человеку от себя, кажется, больше некуда. Это сциентистское одичание, это техницистское умопомешательство, эта буквальная реализация «Матрицы» братьев Вачовски, называемая когнитизацией познания, захватывает в нем одну сферу за другой. Если в постмодернизме процесс трансформации мира в виртуальное состояние как-то (само)маскировался, ибо его великие представители в той или иной форме понимали, что он значит для человека, то растущее число представителей когнитивной науки и философии утрачивает способность к мировоззренческой рефлексии. Они полны научного энтузиазма и искренне не ведают, что т(го)ворят, применяя свой редукционизм ко всему, что возможно и невозможно.26

Полагают, что если что-то «оцифровать», то это и будет означать: познали. Если, предварительно переведя в информацию, что-то уничтожить, хоть все живое, это будет означать: сохранили. Когда Эйнштейна спросили, все ли можно описать средствами науки, он ответил, что можно, но не имеет смысла. Это все равно как симфонию Бетховена выразить графиком изменения давления воздуха. Но так теперь слушают музыку жизни. Все больше. «Они не видят и не слышат, живут в сем мире как впотьмах» – так сокрушался поэт о современных ему обывателях. Теперь тьма наступает – научная. Без(с)мыслие – информационное. Безжизненность – техногенная. «Темное Трансвековье». Время Mortido.

Собственно говоря, это ситуация и экспансия на мир мировоззрения человека, проводящего время жизни в основном за компьютером и занятого либо программированием, либо пользованием. Например, «компьютерного физика», ставящего будто бы лабораторные эксперименты. Или подростка, который, раз/с(по)лагаясь на диване, будто бы мужает в опасных приключениях. Домохозяйки, выбирающей покупки будто бы на торгах. В любом случае с кругозором, не выходящим за рамки экрана. Его интересы ограничены виртуальной реальностью, жизненные силы и волевое начало атрофированы, все вопросы, даже быта, решаются посредством отчужденной технической коммуникации. Homo informaticus, с активностью «человека без органов», оператора с мировоззрением «что вижу, то имею». Хакера, гомутера. Свое «ускользающее бытие», «недобытие», он выдает за полноценное бытие, объявляя возможное действительным, а виртуальное реальным. И наоборот, реальное считается виртуальным. Внутреннее, духовное заменяется внешним, технологическим. Физические, пространственно-временные вещи действительно – «зола», они вытесняются «вещами сознания», в лучшем случае симулякрами, когда «копия важнее оригинала». Для «него» и все больше «нас», так оно и есть. Предметный мир, жизнь, деятельность, телесность и чувственность, понимающее мышление – то, что считалось подлинным, предстает мнимым, а абстрактное, частичное, мнимое – подлинным. Что бы ни говорили поверхностные головы, бытие определяет сознание. Небытие тоже определяет сознание. Возникает «сознание небытия». Эпоха начавшейся эвтаназийно-апокалипсической «перезагрузки». Ради иноми(е)рного бытия на том = новом свете. И борьба миров. Борьба за и вокруг человека. Пока.

Адам – Антропос – Гомо – Жень = ЧЕЛОВЕК появился на Земле, по подтвержденным радиоуглеродным анализом точным данным археологической науки, по-видимому, приблизительно, около 3,5–2,5 млн. лет тому назад. Согласно авторитетному письменному источнику – Библии христиан – ему на момент 2012 года исполнилось 7817 лет. Такое временное разночтение обусловлено различием трактовок его сущности: в первом варианте это предельно, вплоть до отказа от себя, эволюционно развившееся природное животное, по второму он – тварь, результат волевого акта Супранатуральной Силы, запечатлевшей в нем собственный образ. В истории представлений о человеке данные версии переплетались, иногда сливаясь, чаще опровергая друг друга. Однако в обеих, а также прочих, паллиативных, при самых острых спорах, человек считался неким особым, уникальным феноменом, по крайней мере, на Земле. Существом, которое задает смысл существованию всего остального сущего. Это «малый мир», «микрокосм», «мера всех вещей», «эманация Абсолюта», «разум Вселенной». Универсальный по способу деятельности, он Единственный Субъект бытия ничем и никем незаменимый носитель свободы. Он второй после Бога и его небесных помощников – ангелов, которые и нужны-то для того, чтобы заботиться о человеке, содействуя ему в управлении собой и миром.

Соответственно, присущий философии как метафизике «основной вопрос» состоит из отношения «человек-мир». В перетягивании каната между его сторонами дело доходило до солипсизма, когда получалось, что мир, реальность возможны постольку, поскольку воспринимаются человеком. В истории науки возник и сохраняет влияние так называемый антропный принцип, согласно которому не будь людей, Вселенная в своих фундаментальных параметрах была бы совершенно иной (если бы она без него вообще решилась быть). Апофеозом значимости проблематики человека следует признать формирование в ХХ веке философской антропологии, претендующей на статус единственно адекватной современным требованиям философии. Ее исходная установка в том, что представление о человеке всегда лежит в центре любой системы мысли. Философствование «по определению» есть следствие жизненного опыта человека, его прояснение и оправдание для себя и для мира. «Человек – это в известном смысле все» – провозгласил М. Шелер. Это положение можно считать credo философской антропологии.

Если природная реальность зависит от человека, то социальная состоит из него. Человек – микросоциум. Социум – мегачеловек. Человек предпосылка и продукт истории и любая попытка его противопоставления обществу несет привкус абсурда. Хотя, конечно, их отношение менялось. Состоянию дикости и варварства соответствовали стадные и кровнородственные формы совместной жизни, возникновение экономического разделения труда породило собственно социальные связи и Личность. С этого времени можно считать, что всякий, живущий в обществе человек является личностью. Мы говорим об индивиде как о человеке, когда сравниваем его с другими видами сущего, неорганическими или живыми и о нем же, как о личности, когда от-личаем от других людей. Личность – это человек с «определенным артиклем». Вряд ли можно считать обоснованным разведение данных понятий по признаку наличия или отсутствия в них природного, т.е. жизненного начала. Что за личность без страстей и телесных переживаний, в сущности говоря, без чувств? а значит без души, а потом и без ума. «Презумпция личности» – условие гуманистического мировоззрения. «Животворящая троица»: Природа-Общество-Личность (ПОЛ) воплощается в человеке «неслиянно и нераздельно». Все они живут, будут жить или умрут – вместе.