– Здравствуй, Луиза! – ещё издалека радостно крикнул Трубочист.

– Здравствуй Трубочист, – весело ответила девочка, когда тот подошёл поближе.

– Вот ты где обитаешь, что ты тут делаешь?

– Я пасу Умейку и учусь играть на дудочке. Умейка – Умейка …

«Умме-е-е», – донеслось до Трубочиста блеяние козы, которая паслась неподалёку.

– Хочешь грушу? – спросил Трубочист, доставая из кармана пару груш.

– Хочу, если вкусная, – сказала Луиза и протянула за грушей руку.

– Вкусная, вкусная, бери. Как ты живёшь совсем одна?

– А я не одна. Мы с Умейкой живём. Вон там наш дом, – Луиза махнула в сторону городской стены. Вдоль дороги, ведущей к замку, виднелись небольшие домики.

– А куда подевались твои родители, почему их нет? – спросил Трубочист.

– Я их не помню. Дедушка рассказывал, что нашёл меня вон в том лесу, – она показала на синюю полоску на горизонте. – Он ходил за орехами, а вернулся со мной.

– А что ты ещё помнишь? – продолжил Трубочист.

– Я была совсем маленькая, когда потерялась. Первое, что я помню, это уже у Дедушки. У дома стояла огромная скамейка, а на скамейке большая миска, а в ней большие красные ягоды. Я тянусь рукой за ягодами и никак не могу достать. Затем подошёл Дедушка, сел на скамейку, а меня посадил себе на колени и дал в руки миску с ягодами. Это были вишни, я до сих пор помню, какие они были вкусные. А теперь, когда я вижу эту скамейку, она мне не кажется большой, и я понимаю какой маленькой я тогда была.

– Ну а что было потом? – поинтересовался Трубочист.

– Потом мы просто жили с Дедушкой в доме. Он ходил на работу в город.

– А что он там делал? – поинтересовался Трубочист.

– Он работал дворником на базарной площади.

– Ну понятно, – перебил Трубочист, – трудился целый день за один грош. Я знал твоего дедушку, мы каждый день с ним встречались у Бургомистра. То-то я подумал, куда это наш дворник пропал? Хороший был человек, только не разговорчивый. Как же вы с ним жили на один грош?

– Нам на жизнь хватало, – продолжила девочка, – у нас ведь была Умейка, а это и молоко, и шерсть. Ещё мы собирали в лесу орехи, ягоды и грибы.

Близился вечер. Трубочист задумчиво смотрел куда то в даль.

– Нам пора домой, – сказала Луиза, – хочешь посмотреть, как мы живём?

– Да, конечно, – оживился Трубочист. – ему и правда хотелось посмотреть, как же девочка теперь живёт одна.

– Умейка-Умейка, домой, – позвала козу девочка.

– Умеее, – откликнулась коза и послушно поплелась в сторону дома, пощипывая по пути особо приглянувшуюся травку.

…

Домик не выглядел развалюхой. «Маленький, ухоженный, соломенная крыша в порядке, печная труба цела», – отмечал про себя Трубочист. Вокруг дома росло несколько фруктовых деревьев, за домом огородик, перед входом в дом небольшая скамейка.

– Та самая? – кивнул в сторону скамейки Трубочист.

– Да, – ответила девочка и отворила дверь, – заходи, а я пойду подою Умейку.

– Умейка-Умейка, молока налей ко, – пошутил Трубочист и вошёл в дом.

«Самый что ни на есть обыкновенный домик, – думал про себя Трубочист, осматриваясь вокруг. – Всё на своих привычных местах. Вот печка, вот полка с посудой, стол, пара скамеек, прялка у окна, большой сундук, кровать в углу». Под потолком висели пучки разной травы, у печки гирлянды сушёных фруктов. Трубочист искал взглядом что-нибудь такое, без чего не могут обходиться дети, и вскоре нашёл. На кровати он увидел простенькую тряпичную куклу, любовно уложенную как бы поспать.

– Будешь молоко, – услышал он сзади голос Луизы. Она была немного смущена, увидев, что Трубочист разглядывает её куклу. Девочка чувствовала себя повзрослевшей, с тех пор как не стало Дедушки. Она поставила на стол глиняный горшок с молоком и достала с полки две чашки.

– Спасибо Луиза, с удовольствием, – ответил Трубочист присаживаясь к столу на стоявшую рядом скамью.

– Вот скажи мне Луиза, ты счастлива или тебе чего-то не хватает? – спросил девочку Трубочист, допив молоко.

– Мне много чего не хватает, Дедушки, например, но я не хочу жаловаться. То, что мне необходимо, у меня есть. Дедушка меня всему научил. Когда у меня есть время, я хожу в город к ратуше петь песни. Я их сама сочиняю. Мне нравится петь для людей. Иногда они дают мне немного денег. Я счастлива, что живу так как мне хочется, ведь многие люди не имеют и этого.

На улице совсем стемнело. Луиза растопила печку и теперь комнату освещали только красные угольки, просыпавшиеся в поддувало.

– Ну а есть у тебя какое-нибудь особое желание или мечта? – спросил Трубочист.

– Пожалуй да, – сказала задумчиво Луиза. – Мне кажется, когда я пою там, возле ратуши, люди меня не замечают. Тогда я думаю, вот если бы у меня было красивое платье, никто бы мимо меня просто так не прошёл, всем бы захотелось посмотреть на меня и послушать, как я пою.

– А скажи Луиза, если тебе так нравится петь для людей, почему, когда я увидел тебя первый раз у ратуши, у тебя в глазах были слёзы, и голос иногда подрагивал, – спросил Трубочист.

– Дедушку было жалко, он только что умер, и я ещё не знала толком, как буду жить дальше, без него и совсем без денег. А ты подошёл ко мне и дал монетку. Я поняла, что есть добрые люди, и я смогу жить среди них.

«Ладно, решено, – подумал про себя Трубочист, – пусть это будет платье».

– А какое платье ты бы хотела иметь, как ты его себе представляешь? – спросил Трубочист.

– Такое розовое, длинное, – мечтательно заговорила Луиза, – я столько раз его рисовала. Хочешь покажу?

– Конечно, давай посмотрим, – оживился Трубочист.

Луиза открыла сундук и достала кусочек бумаги с нарисованным платьем. Трубочист взял листик, подсел ближе к печке и открыл дверцу топки. Яркое пламя осветило рисунок. Внимательно рассмотрев старательно нарисованную девочкой картинку, Трубочист положил листик себе в карман.

– Отдай, – жалобно вскрикнула Луиза, – зачем ты так?

Трубочист подошёл к девочке, и обнял за плечи.

– Успокойся Луиза, завтра мы идём шить тебе розовое платье.

– А где я возьму столько денег? – всё ещё жалобно, но уже тихо спросила девочка.

– А вот, – и трубочист достал золотую монету, которая сверкнула в его руке как нечто волшебное и сверхъестественное.

– Ой, никогда не видела, дай посмотреть, а этого хватит?

– У меня тоже никогда не было таких денег, но я знаю точно, что хватит.

Луиза взяла монету и долго с интересом её разглядывала.

– Трубочист, почему ты мне помогаешь? – тихо спросила она.

– Знаешь Луиза, я хочу понять, что такое настоящее счастье. Я тебе уже один раз помог и тебе стало лучше, но и моя жизнь изменилась в лучшую сторону. Я ничуть не пожалел тогда, что отдал тебе свой единственный грош. И вот у меня уже целый золотой.

Спать не хотелось, и они ещё долго разговаривали при мерцающем свете печки.

…

– Фу, какая замухрышка, ты чего сюда с ней припёрся, Трубочист?

Дородная дама, хозяйка швейной мастерской, презрительно смотрела на неожиданных, ранних гостей.

– Попридержи свой злой язык, сказал Трубочист и показал даме золотую монету.

– Ах, ах, какая милая девочка, здравствуйте дорогие гости, что вам угодно, – залебезила дама при виде золота.

«Откуда у этого нищеброда такие деньжищи?» – гадала она с завистью.

– Нам нужно новое платье, – сказал даме Трубочист.

– Ну, тогда проходите.

Трубочист и Луиза вошли внутрь, и тут же вся мастерская пришла в движение. Забегали мастера и подмастерья, зашелестел шёлк.

– Вот этот, – сказала Луиза, когда увидела нужный цвет.

Тут же шёлковая ткань розового цвета пошла в дело.

Трубочист ходил, позёвывая от недосыпа, и думал, глядя на суетливых портняжек: «Если у человека есть любимая работа, и за неё хорошо платят, можно ли это считать счастьем?» Он присел на стул и задремал. «Твой котёнок заболел и вот ты уже самый… – кто-то из портных подмастерьев прошмыгнул рядом, оборвав голос Философа в его голове на полуслове. – Для разных людей и счастье разное, но самое главное…»