– Да, да, меня тоже немного это всегда удивляло, – заметил Джейкоб. – А здорово, что ты занялась этим делом. Я теперь просто сгораю от нетерпения, очень хочу узнать, что тебе удастся накопать! Мне тоже всегда хотелось понять, почему нам пришлось все выяснять такими сложными способами.

– У меня есть две теории. Первая – простая. Что все на это давным-давно махнули рукой, потому что ничего не происходило.

– А вторая? – Джейкоб обратился в слух.

– Ну тоже, в общем-то, простая. – Елена усмехнулась. – Что все скрыто специально. Не Янусом, нет. А кем-то раньше. И не с той целью, чтобы хранители не справились со своими задачами. А будто эти знания могли потянуть за собой другие, а кто-то этого не хотел.

– Звучит пугающе, – произнес Джейкоб. – Что же такое надо было скрыть, если на карту не побоялись поставить даже безопасность целого мира?

– Поэтому я надеюсь, что это у меня синдром новичка, – нервно хихикнула Елена и на вопросительный взгляд мужа пояснила: – Ну, когда, бывает, приходит свеженький специалист на свое первое место: не важно, в журналистике, полиции или, к примеру, в больнице. И ему кажется, что он настолько умный и способный, а все, кто тут работает, уже давно закостенели в своих взглядах. И его душа рвется в бой, ему хочется себя показать. Ну и начинает придумывать то, чего нет. Будто до него никто внимания не обратил, а он пришел и все вдруг выяснил с лету. Это потом проходит.

Елена зевнула и потерла глаза, принимаясь снова перечитывать одну из подшивок.

– Ложилась бы лучше, – сказал Джейкоб. – Я же вижу, что ты устала. Это тот самый синдром новичка, брать на себя слишком много. А еще меня сменить собиралась.

Елена с благодарностью взглянула на мужа и кивнула.

– Ладно. Оставлю все тут, если ты не против. С утра засяду со свежей головой. Или с середины ночи. Ты разбуди меня, если не сможешь до утра продержаться, хорошо?

Она еще раз заглянула к детям и отправилась стелить постель, а Джейкоб уселся на широкий подоконник с книгой. Дождь все стучал по стеклу, и не обязательно было наблюдать за ним, достаточно слышать.

Они все еще жили в квартире, выделенной Джейкобу как учителю, хотя его новый важный пост подразумевал улучшение жилищных условий. Теперь он занимал кабинет и должность Януса, а директору полагалась совсем другая квартира, но они не спешили переезжать. Елена шутила, что ждет, чтобы из нового жилища выветрился дух Януса, а Джейкобу просто было комфортно на старом месте. Но близнецы подрастали, и скоро уже могло стать тесно и шумно, поэтому намечался переезд.

Заняв новую должность, Джейкоб тоже сразу принялся в свободное время искать информацию, которую сейчас изучала Елена. Но если что-то и хранилось когда-то в самой школе дождя, а не только в центральной библиотеке главного города, то прежний директор уничтожил все свидетельства об этом до последнего клочка бумаги.

Задумавшись об этом, Джейкоб незаметно погрузился в воспоминания, которые увели его далеко от сюжета книги. Оказалось, он бездумно водит глазами по одним и тем же строчкам, совершенно не вчитываясь в слова. Спохватившись, он прислушался и для верности выглянул в окно. Ничего не изменилось. Мерный стук по стеклу и подоконнику, который так усыпляюще действовал. Вся та же рябь за окном. Джейкоб обернулся на жену – та уже, видимо, давно спала. Он на цыпочках сходил проверить детей, те тоже мирно посапывали в своей комнате. Отложив книгу, Джейкоб снова уселся на подоконник и устремил усталый взгляд за стекло.

* * *

Унылый дождь не прекращался до утра. Джейкоб так и не стал будить жену и крепился изо всех сил, поглощая одну чашку крепкого кофе за другой. Последняя суббота декабря встретила его все той же сыростью и дождливым сумраком. Джейкоб порадовался, что школьные каникулы они решили провести в обычном мире, у приемных родителей Елены. Там хотя бы велики шансы на нормальный снежный Новый год, и малышам не придется бегать по ледяным лужам. Пока из детской не доносилось ни звука, видимо, монотонная дробь дождя хорошо усыпила близнецов.

– Ты что, так и не ложился? – раздался сонный голос Елены. Она сладко потягивалась на кровати, нежась под одеялом. – Ты же обещал меня разбудить.

– Я справился.

Джейкоб оставил очередную чашку с недопитым кофе на подоконнике и присел на край кровати, потирая покрасневшие от бессонной ночи глаза.

– И как? – Во взгляде Елены мелькнула надежда, но по удрученному виду мужа она все поняла. Джейкоб криво улыбнулся и покачал головой.

– Ни на минуту не остановился. Все так и лил. Надо связаться с другими городами и узнать, не происходит ли у них то же самое.

Елена, взбив подушку, уселась повыше.

– И что ты будешь делать, если опасения подтвердятся?

Джейкоб озадаченно развел руками.

– Я пока даже не представляю. Я только уверен, что проблема точно не в нашей школе.

– Может ли быть, что кто-то открыл еще одну брешь? – в замешательстве пробормотала Елена. – Я думала, что наша школа была особенная, что только через нее и можно было выпустить зло.

– Похоже, ты очень вовремя занялась своим расследованием, – ответил Джейкоб. – Я надеюсь, хоть что-то ты сможешь обнаружить. Потому что иначе мне даже в голову не приходит, с какой стороны подступиться. Получается, кто-то снова запустил этот процесс? Но как вычислить хотя бы нужный город?

Елена, продолжая кутаться в одеяло, свесила ноги с кровати. Край одеяла упал на пол, Джейкоб аккуратно поправил его и, подвинувшись ближе, обнял жену.

– Что-то слышно от Беллы? Вы давно связывались?

– Относительно давно. – Елена вздохнула. – У них все как обычно. Миколай мотается по Беларуси с гастролями, Белла сидит дома и грустит. В последнее время у них как-то не ладится.

– Вот как? Я не знал… Они больше не поют вместе?

– Кажется, он так и не смог простить ей Юго. Хотя он об этом ни разу не заикнулся и никогда ее не упрекал. Но Белла считает, что он об этом помнит, часто думает и не может смириться. А он не признается, потому что понимает: иначе поступить она не могла.

– Понимает, но не принимает? – Джейкоб заглянул Елене в глаза. Она печально кивнула, и он добавил: – Я не могу его осуждать, хотя он не прав. Но как знать, что бы я чувствовал сам. Возможно, это просто сильнее его. А у тебя опять туманный взгляд, когда ты вспоминаешь Юго…

– Что? – Елена с возмущением высвободилась из объятий мужа и сверкнула на него глазами. – Меня-то уж точно не в чем упрекнуть!

– Не в чем. Но это не отменяет того, что каждый раз при упоминании этого имени тебя словно куда-то уносит. Что он со всеми вами сделал?..

Елена вскочила с кровати слишком резко, в несвойственной ей манере. Одеяло снова сползло на пол. Она набросила на плечи халат, завернулась в него, словно ее знобило, и подошла к столу со своими записями. Дрожащими руками Елена принялась перекладывать бумаги с места на место, будто пыталась спрятаться за этим занятием от чудовищных намеков Джейкоба. Он подошел и обнял ее сзади.

– Ну, прости. Я не хотел. Юго точно не наш с тобой камень преткновения, я просто неудачно пошутил.

– Это не похоже на шутку. – Ее сердце колотилось. Слова Джейкоба разбередили что-то в глубине души. Может, то, что она прятала даже сама от себя. – Я так реагирую, потому что меня страшит любая мысль о том, что он где-то существует. Живет, ходит по земле. Прячется под чужой личиной. Никто же не знает, куда он делся. Ни единой зацепочки тогда не нашли, ни одной ниточки, ведущей к нему. Все были наказаны, а он ушел.

Она снова вырвалась и отступила на шаг, с обидой глядя на мужа.

– Не знаю, что он с нами сделал. Но я никому не пожелаю того ужаса, который приходилось переживать мне снова и снова, когда я засыпала в той комнате. Всем было достаточно одной ночи, после чего они сходили с ума. А меня не касалось это безумие, зато память сохранила все до мельчайших подробностей.

Елена закусила губы, стараясь не расплакаться, но слезы сами наконец потекли из глаз. Джейкоб снова привлек ее к себе и обнял еще крепче, не давая вырваться. А потом за дверью детской раздался писк одного из малышей. Наконец проснулся кто-то из близнецов. Нежно утерев жене слезы, Джейкоб взял ее за руку и повел в детскую.