– Спасибо, сэр Найджел.

Чего хочет этот старый хитрый лис? Он пришел сюда явно не для того, чтоб расточать похвалы.

– Есть дело, – начал «Си», растягивая слова, будто обдумывая их, – Барри сказал мне, что перед Рождеством ты сдал интересный доклад об ультралевых. Возможно я ошибаюсь, но мне кажется, что они имеют поддержку из-за рубежа, финансируются оттуда… Ты понял, что я имею в виду? Но дело в том, что твой доклад так и не дошел до нас. Жаль.

– Его зарыли, – вставил Престон.

– Да, Барри говорил мне об этом. Действительно жаль, мне бы очень хотелось взглянуть на него. У тебя случайно нет копии?

– Доклад есть в архиве, – озадаченно ответил Престон, – можно взять там.

– Невозможно, – возразил сэр Найджел, – его взял Свонтон. И пока не собирается отдавать.

– Но он занимается финансами, – запротестовал Престон.

– Да, – пробормотал сэр Найджел с сожалением, – похоже, что доклад специально скрывают.

Престон был ошеломлен. Сквозь стекло он видел Бэнкса, бредущего по улице.

– Есть одна копия, – сказал он, – моя собственная, в моем личном сейфе.

Бэнкс сел за руль. В вечерний час улицы были перегружены, от Кенсингтона до Гордон-стрит им пришлось ползти около часа. Через час копия доклада Престона была в руках сэра Найджела.

Генерал Карпов поднялся пешком по лестнице на третий этаж дома на проспекте Мира и позвонил в дверь. Через несколько минут дверь открылась. На пороге стояла жена Филби. Из комнат доносились детские голоса. Он специально выбрал это время – 6 часов вечера, – зная, что они уже вернутся из школы.

– Здравствуйте, Эрита.

Она вызывающе вскинула голову. Она была из тех, кто может постоять за себя. Эрита знала, что Карпов не из числа поклонников ее мужа.

– Добрый день, товарищ генерал.

– Ким дома?

– Его нет.

«Не „он вышел“, а „его нет“», – подумал Карпов и разыграл удивление.

– А я думал, что застану его. Когда он будет?

– Будет, когда будет.

– А приблизительно?

– Не знаю.

Карпов нахмурился. Что еще говорил Филби на том ужине у Крючкова?.. Что-то о том, что врачи запретили ему водить автомобиль после недавнего инсульта. Он уже побывал на стоянке. «Волга» Филби стояла на своем месте.

– Я думал, что теперь вы возите его, Эрита.

Она слегка улыбнулась. Это была улыбка женщины, муж которой получил новое назначение.

– Нет, больше не вожу. У него есть шофер.

– Вот это здорово. Жаль, что я не застал его. Постараюсь дозвониться, когда он вернется.

Он спускался по лестнице в глубокой задумчивости. Полковникам в отставке не положен служебный автомобиль. Вернувшись домой, Карпов позвонил в автопарк КГБ, попросил позвать дежурного начальника и назвался, когда та взяла трубку.

– Обычно я не дарю женщинам цветы, но сейчас за мной букет гвоздик. Кто тот шофер, который возит моего друга полковника Филби? Он от него в восторге. Замечательный шофер, по его словам. Я хочу знать его на тот случай, если мой водитель заболеет.

– Спасибо, товарищ генерал. Я лично передам ваши слова товарищу Григорьеву.

Карпов повесил трубку. Григорьев. Никогда о нем не слышал. Побеседовать с ним не помешает.

На следующее утро, 8 апреля, судно «Академик Комаров» прошло через Гринок в устье реки Клайд, направляясь вверх по течению к порту Глазго. В Гриноке была сделана короткая остановка, на борт поднялись лоцман и два офицера-таможенника.

За рюмкой в капитанской каюте они убедились, что судно прибыло из Ленинграда порожняком, чтобы взять на борт груз запасных частей и оснастки для сверхмощных насосов компании «Кэткарт лимитед» в Вейре. Таможенники проверили список экипажа, не запомнив ни одного имени. Позже обнаружится, что матрос Константин Семенов в этом списке был.

Обычно, когда советские нелегалы прибывают в страну назначения на корабле, их имена не фигурируют в списке экипажа. Их провозят инкогнито в тайниках, сделанных столь искусно, что самый тщательный досмотр не может обнаружить. Но эта операция готовилась слишком поспешно и не было времени специально что-либо менять на судне.

Дополнительный «член» экипажа прибыл с людьми из Москвы за несколько часов до отправления «Академика Комарова» в рейс, и у капитана с замполитом не было иного выхода, кроме как внести этого человека в список. Его мореходная книжка была в полном порядке, капитана заверили, что матрос вернется на борт в обратный рейс.

«Матрос» занял отдельную каюту и все время провел в ней, те двое настоящих матросов, которых он потеснил, жили на мешках в подсобке. К тому времени, когда шотландский лоцман поднялся на борт, мешки оттуда убрали. В своей каюте курьер номер два напряженно ждал полуночи.

В то время как лоцман из Клайда, стоя на мостике «Комарова», вел его мимо полей Стрэтклайда, в Москве был уже полдень. Карпов звонил в автопарк КГБ, где дежурил новый начальник смены.

– Мой шофер, очевидно, заболел гриппом, – сказал он, – завтра его на работе не будет.

– Товарищ генерал, вы обязательно получите замену.

– Я бы предпочел Григорьева. Это возможно? Я слышал о нем наилучшие отзывы.

Донесся шелест бумаги, начальник проверял списки.

– Да, действительно. Он был на задании, но сейчас свободен.

– Хорошо. Направьте его на мою московскую квартиру завтра к восьми утра. Ключи у меня. «Чайка» будет на стоянке.

«Все странно, – думал Карпов, положив трубку. – Григорьеву приказано работать с Филби. Почему? Потому ли, что нужно было слишком много ездить, а это обременительно для жены Филби? Или, может быть, Эрите не следует знать, куда ездит ее муж? Теперь шофер свободен. Что это значит? То, что Филби сейчас там, где шофер больше не нужен».

Вечером Карпов дал своему постоянному шоферу отгул на завтра, чтобы тот мог провести его за городом с семьей.

В ту же среду вечером сэр Найджел Ирвин встречался со своим другом в Оксфорде.

Что касается колледжа Святого Антония в Оксфорде, то он, как и другие очень влиятельные учреждения, для обыкновенной публики как бы и не существовал. В действительности же он существует, но он настолько мал и незаметен, что любой забредший в академические кущи британских островов может запросто пропустить его.

Здание колледжа – небольшое и стильное – скрыто от посторонних глаз. Тут не получают степени, не обучают студентов, нет выпускников, не вручают дипломы. Здесь работают несколько постоянных профессоров. Слушателей у них совсем мало. Они иногда вместе обедают в колледже, но живут в квартирах, разбросанных по всему городу, некоторые приезжают на занятия из других мест. Посторонних очень редко приглашают в колледж с лекциями. Для них это большая честь. Профессора и слушатели пишут исследования и представляют их в высшие эшелоны британских государственных структур. Там их внимательно изучают. Финансируется колледж частным образом.

Фактически это «мозговой центр», где лучшие умы заняты самыми актуальными проблемами и разработками, часто не академического характера.

В тот вечер сэр Найджел ужинал в колледже со своим другом профессором Джереми Суитингом. После замечательного ужина оба направились в профессорский домик на окраине Оксфорда, чтобы выпить по чашечке кофе с портвейном.

– Ну, Найджел, – сказал профессор Суитинг, когда они, выпив немного «Тэйлора», сидели, расслабившись, возле камина в кабинете, – чем могу тебе помочь?

– Джереми, ты слышал что-нибудь об МБР?

Рука профессора Суитинга замерла на полпути ко рту.

– Знаешь, Найджел, ты способен испортить человеку весь вечер. Где ты услышал эти буквы?

Вместо ответа сэр Ирвин передал ему доклад Престона. Профессор Суитинг внимательно читал в течение часа. Ирвин знал, что в отличие от Престона профессор не писал подобных докладов. Его интересы не выходили за рамки чистой науки. Он обладал энциклопедическими знаниями по марксистской теории и практике, диалектическому материализму, ленинскому учению о теории и практике завоевания власти. Его методами были чтение, изучение, сопоставление и анализ.