Сэр Найджел любовался Каналом, как и многие соотечественники до него. Он принял окончательное решение, хотя не был до конца убежден в существовании реальной угрозы земле его предков. Он был уверен только в том, что такая угроза возможна. Но и этого было достаточно.

За десятки километров отсюда у небольшого портового городка Ньюхейвена в графстве Суссекс у берега смотрел на волны Канала другой человек.

Это был мотоциклист в черном кожаном костюме. Его шлем лежал на седле мотоцикла, стоящего рядом. День был воскресный, по берегу прогуливались родители с детьми. Человек ничем не привлекал их внимания.

Он следил за тем, как из-за горизонта приближается к английскому берегу паром, торопясь укрыться от стихии за портовым молом.

«Корнуэй» из Дьеппа причалит к берегу через полчаса. На его борту находится курьер номер пять.

Действительно, курьер в этот момент стоял на носовой палубе и смотрел, как приближается британский берег. Он путешествовал без машины, поэтому у него был заказан билет на лондонский экспресс.

В паспорте значилось имя Антона Желевского. Имя было настоящее. Офицер иммиграционной службы отметил про себя, что паспорт выдан в Западной Германии, хотя в этом не было ничего необычного. У сотен западногерманских граждан польские имена. Пассажира пропустили.

На таможне проверили содержимое его чемодана и пакета с беспошлинными товарами, купленными тут же на пароме: бутылка джина, нераспечатанная коробка сигар: все в пределах допустимого количества. Таможенник кивком показал ему, что он может проходить, а сам занялся следующим пассажиром.

Желевский действительно купил коробку с 25 очень хорошими сигарами в беспошлинном магазине на борту «Корнуэй». Затем он пошел в туалет, заперся, аккуратно отлепил наклейки магазина «не облагается пошлиной» и приклеил их на точно такую же коробку, которую вез с собой. Сигары из магазина полетели за борт.

В лондонском экспрессе он сел в первый по счету вагон первого класса и, заняв обусловленное место у окна, стал ждать. Когда поезд приближался к Льюису, дверь купе открылась и в проеме показался человек в черном кожаном костюме. Он быстро оглядел купе и убедился, что немец был там один.

– Этот поезд идет в Лондон? – спросил он по-английски без акцента.

– По-моему, он делает остановку в Льюисе, – ответил Желевский.

Человек протянул руку и Желевский дал ему плоскую сигарную коробку, которую незнакомец тут же засунул в нагрудный карман, застегнул молнию, кивком поблагодарил и вышел. Когда экспресс отходил от станции Льюис, Желевский увидел его еще раз на платформе, где тот дожидался поезда обратно в Ньюхейвен.

Поздно вечером сигарная коробка легла рядом с приемником, гипсовым лубком и туфлями. Курьер номер пять доставил свой груз.

Сэр Найджел оказался прав. К четвергу, тридцатого апреля, когда уже были накоплены горы бумаги, сошедшей с печатающего устройства компьютера, повторных поездок граждан восточного блока в Великобританию обнаружено все еще не было.

Удалось лишь выяснить ряд погрешностей в оформлении документов, но они ничего не давали для расследования. Каждый такой паспорт был тщательнейшим образом проверен, владелец подвергнут внимательному обыску. Никаких результатов. В списке паспортов, чьим владельцам воспрещается въезд на территорию Соединенного Королевства, появились еще три номера – два из них принадлежали лицам, ранее депортированным из страны и пытавшимся вновь вернуться в Великобританию, а один – американцу, замеченному в связях с игорным бизнесом и контрабандной торговлей наркотиками. Перед отправкой назад этих троих тоже тщательно обыскали, но никаких улик, подтверждающих их связи с Москвой обнаружить не удалось.

«Если они используют граждан западных стран или нелегалов с безупречными документами из тех, что не один год живут на Западе, мне их ни за что не найти», – думал Престон.

Сэр Найджел снова обратился к своему давнему другу сэру Бернарду Хеммингсу, чтобы заручиться поддержкой МИ-5 в расследовании.

Он объяснил ему свою просьбу так:

– У меня есть основания предполагать, что Москва попытается переправить к нам в страну опытного разведчика в ближайшие несколько недель. Вся беда в том, Бернард, – говорил он, – что я не знаю, ни кто это будет, ни как он выглядит, ни где он будет пересекать границу. Если бы ваши люди помогли нам на пограничных пунктах, мы были бы вам чрезвычайно признательны.

Сэр Бернард распорядился, чтобы МИ-5, а также остальные государственные службы, включая таможню, иммиграционую службу, специальный отдел Скотленд-Ярда и портовую полицию, усилили бдительность в отношении всех иностранцев и немедленно сообщали обо всех попытках избежать процедуру обычных формальностей при въезде в страну и о попытках перевезти через границу странные или необычные грузы.

Объяснение Найджела звучало вполне убедительно. Даже Брайан Харкорт-Смит, на столе которого лежал доклад Престона о полониевом диске, не связал принятые меры с этим документом.

Автофургон прибыл на пароме Кале-Дувр 1 мая. За рулем машины с западногерманским номером был ее владелец Хельмут Дорн. Документы водителя были в полном порядке. Он путешествовал вместе с женой Лизой и двумя детьми: сыном Уве, белоголовым мальчиком лет пяти, и семилетней дочерью Бригиттой.

Из зоны иммиграционного контроля фургон покатился к зеленому коридору таможни, разрешавшему свободный проезд. Однако один из таможенных служащих жестом показал водителю остановиться. Проверив еще раз документы, он попросил разрешения осмотреть фургон. Герр Дорн подчинился.

Внутри фургона играли дети. Как только туда вошел человек в форме, они прервали свою игру. Таможенник кивнул им и улыбнулся. Дети захихикали. Он огляделся – вокруг было чисто и прибрано. Он проверил содержимое шкафов. Герр Дорн нервничал, но удивительно искусно скрывал свои чувства.

В шкафах были в основном обычные пожитки, необходимые семье в туристической поездке: одежда, кухонная посуда и так далее. Таможенник приподнял сиденья, под которыми были устроены дополнительные ящики для багажа. Один из них предназначался для детских игрушек. В нем лежали две куклы, плюшевый медвежонок и несколько ярких резиновых мячей с кричащим рисунком в виде аляповатых разноцветных кругов.

Девочка, преодолевая застенчивость, нырнула в ящик и вытащила куклу. Она что-то быстро проговорила по-немецки. Таможенник ничего не понял, но одобрительно кивнул и улыбнулся.

– Да, малышка, очень красивая кукла, – сказал он, затем повернулся к герру Дорну, – все в порядке, сэр. Приятного отдыха.

Вместе с вереницей других автомашин фургон выехал из пограничной зоны и покатил по дороге на Дувр.

– Слава богу, – с облегчением сказал герр Дорн жене, – мы проскочили.

Она отыскала маршрут на карте. Это оказалось несложно. Основная магистраль М20 на Лондон была выделена очень четко и найти ее не составляло никакого труда. Дорн поглядывал на часы. Он немного опаздывал, но по инструкциям он ни при каких обстоятельствах не имел права превышать скорость.

Они легко отыскали деревушку Чэринг, расположенную справа от шоссе. Чуть дальше на правой стороне дороги находился кафетерий «Хеппи Инытер». Дорн свернул на стоянку и заглушил мотор. Его жена забрала детей и отправилась в кафе перекусить. Точно по инструкции Дорн поднял капот и склонился над двигателем. Через несколько секунд он почувствовал, что кто-то остановился у него за спиной. Он выпрямился. У фургона стоял молодой англичанин в черном костюме для езды на мотоцикле.

– Что, поломка? – спросил он.

– Должно быть, карбюратор.

– Нет. Наверное, это трамблер барахлит.

Мотоциклист был явно недоволен.

– Между прочим, вы опоздали.

– Извините, но это паром задержался, а потом таможня. Посылка в машине.

Войдя в фургон, мотоциклист достал из-за пазухи холщовую сумку, а Дорн, кряхтя и обливаясь потом, вынул из ящика с игрушками один из детских резиновых мячей.