Пролог

– Прокалывай посередине, – Яньмин объясняла сыну, как правильно нанизывать грибы на сушку. Десятилетний Исин завороженно наблюдал за легкими движениями материнских рук. У него не выходило так быстро и аккуратно протыкать бурые шляпки.

– А зачем нам столько грибов? – спросил Исин.

– На зиму. Будем печь пироги.

– И папу угостим?

– Угостим, – грустно кивнула Яньмин. Она не говорила сыну, что ее муж без вести пропал несколько дней назад.

– Мама, а почему он ушел без своего кинжала? – Исин указал на висящие на стене ножны.

– Наверное, взял с собой ружье. Не отвлекайся! Вот, опять проколол совсем у края!

Исин, насупившись, стал сосредоточенно целиться иглой в грибы, воображая себя самым метким стрелком. Глядя на сына, Яньмин украдкой вздыхала. Ее муж Артур недавно вышел ночью из дома и до сих пор не вернулся. Бросить семью он не мог – слишком уж любил маленького Исина. Яньмин убеждала себя, что Артур обязательно вернется, но с каждым днем ей становилось всё тревожнее. Семья Ларксов жила в лесу уже не первый год, даже Исин знал местность как свои пять пальцев, а уж его отец никак не мог здесь заблудиться. Звери, чувствуя магию Артура, не убили бы его, да и он не ушел бы без оружия далеко от дома.

Яньмин догадывалась, что случилось с мужем, и оттого боялась еще больше, готовясь к худшему. Справиться в одиночку с надвигающейся опасностью она не сможет.

Яньмин взглянула на старающегося над связкой грибов сына. Лицом мальчик походил на нее – чуть желтоватая кожа, раскосые глаза, плоский нос, – но темные кудри и немного большеватые уши достались Исину от отца.

«Бедный ребенок! – сокрушалась Яньмин. – Ведь он даже не осознает грозящей опасности.»

Как бы Яньмин не было тяжело и горько, она с каждым днем всё больше убеждалась, что есть только один способ спасти сына. И сегодня она, наконец, решилась.

– Исин, звездочка моя, завтра я должна отвести тебя в одно место, – с наигранной радостью сказала Яньмин, – но, к сожалению, ты останешься там надолго.

– В школу? – нахмурился мальчик.

– Почти. Это как твоя школа-интернат, только кое-чем отличается. Мы пойдем туда завтра утром, так что собери вещи.

Вечером Яньмин положила в сумку сына свой дневник, серебряную подвеску и кинжал Артура, строго наказав беречь эти вещи. И только когда взволнованный переходом в новый интернат Исин крепко заснул, Яньмин беззвучно разрыдалась, крича в подушку. Расстаться с сыном было выше ее сил, но Артур больше не сможет защитить их семью, а без мужа Яньмин не справится, какой бы сильной колдуньей не была. Иного выхода она не видела.

Солнце еще только-только осветило начавшие желтеть макушки деревьев, когда мать с сыном отправились в путь. Исин грустно вздохнул, оглянувшись на опустевший дом. Мальчик знал, что вернется, в лучшем случае, только зимой и пропустит осень – самое любимое и красивое время года в лесу. Городская осень Исину совсем не нравилась. Прогулки под дождем запрещены, никаких тебе ярких деревьев, а о сборе грибов вообще можешь забыть.

На секунду Исину показалось, что дом выглядит мрачнее обычного. Яркая желтая краска мгновенно выцвела, как старая листва. Оконные ставни прощально поскрипывали, а уютное крылечко, будто заброшенное, на миг покрылось то ли пылью, то ли черной плесенью.

– Звездочка, не отставай! – окликнула его Яньмин, уже подошедшая к краю поляны. Списав странное видение на короткий сон и раннее утро, Исин побежал к матери.

– А ты не будешь скучать совсем одна? – спросил мальчик, когда они пересекали большой холм.

– Конечно, буду, – улыбнулась Яньмин, взъерошив его темные кудри. – Но мы с папой скоро встретимся, так что не волнуйся обо мне.

К обеду из-за сплошного леса показалась дорога, а за ней и дома. С каждым шагом мама становилась всё тревожней, но Исин подумал, что ее пугает шум и городская суета. Вскоре они пришли к старому кирпичному зданию, огороженному железным забором. Над воротами вилась кованая надпись: «Приют Св. Николаса».

– Это точно школа, мам? – уточнил Исин, настороженный мрачностью этого места, но Яньмин пропустила мимо ушей его вопрос. Она с пустым взглядом нажала кнопку звонка. Дверь открыла высокая рыжеволосая девушка в темном клетчатом платье.

– Здравствуйте, по какому вы вопросу? – спросила она, но увидев гостей, обомлела: – Госпожа Ларкс?

– Здравствуй, Джина, – бесцветно ответила Яньмин. – Я писала тебе о своем сыне.

– Вы всё же решились? – погрустнела девушка и жестом пригласила их войти. – Поговорим внутри.

Джина вела их по тускло освещенному коридору. Со стен на Исина глядели портреты каких-то известных людей. Их выцветшие глаза будто пристально следили за ним. Из дверей высовывались лица детей. Одни издевательски смеялись, другие злились, третьи печально смотрели вслед, но ни одно из них не улыбалось. Наконец, Джина остановилась перед желтой дверью с медной табличкой. В этой темноте желтая дверь показалась Исину единственным лучиком солнца.

– Исин, подожди здесь, пока мы поговорим, – сказала Джина и обратилась к Яньмин, впуская ее в кабинет. – Директора сегодня нет, я заменяю его.

Дверь со скрипом захлопнулась. Исин почувствовал, как за спиной на него уставились сотни глаз. По телу пробежала мурашки.

– Дома-а-ашний! – ядовито протянул ненавидящий шепот. – Мамкин детеныш! Ишь ты, одежда новехонькая! Заберем!

– Гляди, гляди, ну и уши у него! Как у слона!

– Да он же желтый, как лимон! И глаза косые!

– Ну и уродец! Мамаша его, наверное, поэтому и сдала. Кому он такой страшный нужен?!

Исин до боли сжал зубы. Мама учила не отвечать на грубости. Но разве этих детей не учили, что обзываться некрасиво? А что, если это всё правда? И про уши, про глаза, и про маму… Неужели она в самом деле оставит его в этом мерзком и ужасном месте?! Не может такого быть! Мама же любит его, и он ее тоже! А папа? Что он скажет, когда вернется и не найдет Исина?

От страха остаться одному в приюте стало тяжело дышать. Исин бешено заколотил кулаками в дверь, в один момент превратившуюся из солнца в самый страшный кошмар.

– Откройте, пожалуйста! Впустите! Мне надо поговорить с мамой.

Ему казалось, что он кричал и стучал вечность, пока из кабинета не вышла Джина.

– Ты чего шумишь? – удивилась она. – Пойдем, я отведу тебя в твою комнату.

Позади нее спиной к выходу, сгорбившись, сидела мама.

– Постойте! – оттолкнул девушку Исин и бросился в кабинет. – Мама! Давай вернемся домой! Это же не школа! Я буду хорошо учиться , только можно в старый интернат? Мама!

– А ну-ка хватит! Что еще за истерики?! – Джина ловко перехватила его и повела прочь. Исин понял, что бороться бесполезно. Всё уже случилось. Его отдали в приют. Больше не будет жарких июльских вечеров на крылечке, не будет сказок на ночь, не будет счастливых встреч, когда в интернате наступали каникулы и можно было приехать домой. Больше не будет ничего. Он брошен и никому не нужен. Те дети были правы.

Исин тихо плакал от страха и обиды, пока Джина тащила его по длинному коридору. Мальчик жадно глядел вслед матери, не понимая, почему она так поступила. Не выдержав, Яньмин обернулась, и Исин увидел, как по ее лицу катились слезы. Она что-то прокричала ему на родном языке, но никто не понял, что именно. Кроме Исина. «Прости меня, звездочка!» – последнее, что он услышал от матери.

Яньмин возвращалась домой, не разбирая дороги. Она ненавидела себя за то, что бросила сына, но понимала – магический мир слишком опасен для него. Может, если Исин не узнает о нем, то ничего плохого и не случится?

Она вернулась домой глубоко за полночь. Стоило Яньмин войти, как в нос ударил удушающий запах дыма. В доме был кто-то еще. Прямо напротив входа, в любимом кресле Артура, ехидно улыбался тот, кого Яньмин больше всего боялась. Белые волосы, собранные в хвост, самодовольный блеск полупрозрачных глаз, серое пальто и фонарь, тускло освещающий гостиную холодным синеватым светом. Перед ней сидел Хэдес, дух Отчаяния и повелитель кошмаров.