– Ах, мисс Ланге! – вздохнула девочка, отложив в сторону недошитую рукавицу и мечтательно улыбаясь. – Вы бы знали, как я жду Рождество!

– Я знаю, Мэри, – устало ответила ей мисс Ланге. – Ты говоришь мне об этом уже целую неделю.

– Вот бы в этом году на Рождество приготовили печенье! – Мэри не обратила внимания на замечание. – Или пряники!.. Как думаете, что лучше?

– Пряники.

– Я вот тоже думаю, что пряники лучше. А еще здорово бы повесить в комнату какие-нибудь украшения. Хотя бы бумажные снежинки!

– Мэри, может, пока ты мечтаешь, одновременно будешь дошивать рукавицы? – предложила мисс Ланге. – Ты хотела закончить сегодня, чтобы завтра отнести их воспитателям.

– Да-да, конечно, – спохватилась девочка, снова принимаясь за шитье. – Но может все-таки вырежем снежинки? Завтра, а?

– Если успеем.

– А если не успеем, то попросим остальных помочь! Они тоже ждут Рождество!

Из соседней комнаты шумной ватагой выбежали мальчишки, громко крича и улюлюкая. Девять пар стоптанных ботинок загремели по старому паркету.

– Найти его! Поймать! Поймать колдуна! – кричал парнишка, бегущий впереди всех. Светлые вихры лезли ему в глаза, и пластырь на разодранной щеке грозился вот-вот отвалиться, но мальчишка был так воодушевлен, что не обращал на это внимания.

– Поймаем колдуна! – дружно подхватывали остальные, размахивая руками.

Увидев воспитательницу, белобрысый резко затормозил и лучезарно заулыбался, будто ничего не натворил.

– Мисс Ланге, вы не видели нашего колдуна?! – с притворной вежливостью спросил он.

– Понятия не имею, о ком ты говоришь, – не отрываясь от работы вздохнула мисс Ланге.

– Ну вы же точно знаете, где он!

– Я не разбираюсь в ваших играх. Скажи мне имя.

– Где Исин?

– Не знаю, – пожала плечами девушка, снова принимаясь ставить в бумагах галочки напротив имен.

– Да чтоб вас всех! – мальчишка отчаянно пнул стол, из-за чего несколько бумаг рассыпалось. Мисс Ланге тотчас крепко схватила белобрысого за руку, и лицо его перекосилось от страха.

– Чарльз Деккер, – строго процедила она, сильнее сжимая руку, – ты сейчас же соберешь свою толпу, и вы дружно пойдете спать в вашу комнату! И тебе очень повезет, если я не доложу о твоей выходке директору.

Мальчишки тут же скрылись в комнате. Никто из них не хотел сердить мисс Ланге, кроме Чарльза. Тот, как им казалось, никого и ничего не боялся, но стоило только их компании попасть в передрягу, Чарльз удирал самым первым.

– Кто такой Исин? – спросила испуганная Мэри.

– Мальчик из их комнаты. Исин Ларкс, – пояснила воспитательница.

– Не знаю такого.

– Ну тот темноволосый. Всё время сидит один.

– Кажется, вспомнила, – просияла Мэри. – Я думала, он милый. Такая лапочка! Тогда зачем они его ищут? Вряд ли Чарльз беспокоится о Исине?

– Кто их знает? – вздохнула мисс Ланге. – Может, Исин и правда чего-нибудь натворил, но что-то плохо мне в это верится.

– А почему Ларкса называют колдуном?

– Ты что, не знаешь?! – удивилась воспитательница. – Об этом же весь приют судачит! Исин – местная страшилка, можно сказать, приютская легенда!

– Ой, страшилки я люблю! Расскажите!

– Ну, слушай, – начала мисс Ланге. – Только никому не говори, что это я тебе рассказала! И не отвлекайся от рукавиц! Случилось это когда Исин только-только попал сюда. Его поселили в одну комнату с Чарльзом и его шайкой. Сначала Деккер думал, что Исин будет, как и вся их комната, во всём подчиняться. Только Исин никого не стал слушать. Он вообще мальчик тихий, себе на уме. Чарльзу такие в банду не подходят. Да и еще за глаза его сильно обижают.

– А что не так с глазами? – перебила Мэри.

– У него мама с Востока, вот и разрез глаз не такой, как у нас. Из-за этого Чарльз изводит Исина с самого его появления в приюте. Потом они поняли, что Ларкс странно ведет себя. Говорят, он подолгу смотрел в окна. Сидит себе, и вдруг дергается в сторону, будто пугается кого-то. Тогда все подумали, что парень не дружит с головой и назвали «дурачком», пока однажды Чарльз не предложил в шутку пришить Исина к кровати. Все согласились. Том вызвался шить первым, но, как они сами рассказывают, только он сделал первый стежок, Исин начал говорить во сне. Все шарахнулись от него, а игла вырвалась из рук Тома и полетела точно в Чарльза. Тот успел отскочить, и игла врезалась в стену. А Исин тут же замолчал и тихо проспал до подъема.

– Надо же! Неужели правда? – ахнула Мэри.

– Не знаю, правда или нет, но Чарльз тут же рассказал обо всём каждому в приюте. Вот после этого-то все и называют Исина колдуном. Им пугают самых младших и новеньких, страшилки про него рассказывают. Теперь у нас все пропавшие вещи, травмы, ссоры, в общем, всё, что случается плохого в приюте, всё приписывается Исину и его черному колдовству. Хотя сам Исин клянется, что не имеет никакого отношения к магии и колдовать-то не умеет. Но, как бы глупо это не выглядело, версия Чарльза кажется всем более реальной. Дошло до того, что некоторые нянечки стали верить ему!.. Ты закончила?

– Да, еще пару стежков! – кивнула Мэри. – Надо же, я даже не знала. Я сначала подумала, что это просто прозвище, а оно вот как. Мисс Ланге, как думаете, Исин и вправду колдун?

– Глупости всё это! – рассмеялась воспитательница. – Колдунов и волшебников не бывает! Чарльз сочиняет всякую чепуху, и все ему верят. А Исин очень добрый и умный ребенок. Лучше было, если бы дети подружились с ним, а не обижали еще больше.

– А со мной он дружить станет? – с надеждой спросила Мэри. Ей очень захотелось подружиться с колдуном.

– Спроси у него сама. Думаю, Исин не откажет, – предложила мисс Ланге. Она приняла у Мэри готовые рукавички, пообещав продать их, а на вырученные деньги купить конфет к празднику. Довольная девочка убежала в свою комнату, а воспитательница отправилась на кухню помогать с ужином.

В коридоре около поворота к левому крылу приюта не было жилых комнат. Здесь находились подсобные помещения, кладовки, склад, библиотека и актовый зал. Редко кто из детей приходил сюда. В библиотеку пускали только по разрешению от воспитателя или учителя, склад и кладовые запирались, а дни, когда детей собирали в актовом зале, можно было посчитать на пальцах. Исин часто этим пользовался, когда прятался от несносных соседей. Ключи от подсобки он украл у старушки-уборщицы еще четыре месяца назад. С тех пор маленькая комнатка со сломанным хламом стала его личным убежищем. Исин совсем не боялся, что его найдут воспитатели. В приюте существовало негласное правило: мальчики не ходят в крыло девочек, девочки не ходят в крыло мальчиков. На счастье Исина, из взрослых сюда могла заглянуть только одна уборщица, но у нее было ужасное зрение, и в темноте она не могла отличить мальчика от сваленного в кучу мусора. Исин замирал в темном углу, когда старушка решала достать швабру из подсобки. До сих пор его так и не замечали или, может, просто делали вид, что не заметили.

Только в этой маленькой комнатке Исин мог успокоиться и побыть один. В подсобке было небольшое пыльное окно, слабо освещавшее комнатку. Рядом стояло низенькое кресло с порванной обивкой и сломанной ножкой. Исин подложил вместо нее книг и деревяшек, чтобы было удобнее сидеть. В углу стоял чуть ли не довоенный буфет с выбитыми стеклами и облупившейся краской. Около двери были навалены мётлы, швабры, ведра и чистящие средства. Напротив буфета стояло два сундука с каким-то тряпьем. Сверху на сундуки были навалены стулья без сидений, коробки и ящики, даже был свернутый ковер, поеденный молью и мышами. За всем этим добром мальчику было нетрудно спрятаться от слепой старушки.

За четыре месяца Исин весьма обжился в подсобке. Сюда переехали все его немногочисленные вещи, привезенные с собой из дома и уцелевшие после воровства Чарли и его прихвостней. Мамин дневник и ее подвеска отлично влезли в нижний ящик буфета. Ножны отца, которые мама велела беречь, теперь прятались под старой шубой в сундуке. Сколько мальчик не пытался, открыть ножны не получалось, поэтому он, взвесив их в руке, прикинул, что кинжала внутри нет, а рукоять, наверное, папа приделал для красоты. Еще у Исина была фотография с родителями. Но ее демонстративно разорвали и сожгли под радостные вопли мальчишек в его первую ночь в приюте. Тогда Исин радовался и вопил вместе с ними – настолько он хотел забыть свою семью и то, что мама бросила его. Теперь же Исин глубоко сожалел, что не отобрал снимок. Он был единственной памятью о его семье. Исин хотел верить, что папа обязательно вернется и заберет его, но однажды вечером мисс Ланге тайно рассказала ему, что родители погибли, и что его мама знала о грозящей опасности, потому и оставила здесь. После этого разговора Исин долго плакал, отказывался есть и ни с кем не разговаривал. Мисс Ланге пришлось много работать с ним, и теперь Исин стал чуть увереннее и общительней, но самое главное – перестал ненавидеть маму.