– Вернулась? Как посидели?

– Хорошо. Мама, вы ещё не ложились?

– Скоро лягу, жарко, не могу никак уснуть. Будешь чай?

– Нет, спасибо! Вы идите, прилягте, я здесь всё уберу.

Назерке прибралась на кухне, приняла душ и легла одна. Без Еркебулана сон не шёл, она набрала его, но телефон был отключён. Поворочавшись, девушка уснула и крепко проспала до утра.

Проснулась она от того, что кто-то рылся в шкафу. Это Еркебулан искал чистую одежду.

– Проснулась? Уже одиннадцать часов. Пили вчера?

– Доброе утро! Да, немного. Во сколько ты вернулся?

– Ночью, ты уже спала.

– Я звонила тебе, почему у тебя телефон был отключён?

– Зарядка села. Вставай быстрее, маме помощь нужна, а ты спишь.

Последние дни перед свадьбой прошли в нервной спешке. Генеральная уборка снова поджидала Назерке, на этот раз в доме мужа. Зиягуль, раздав указания девушкам, отправилась по своим делам, а золовки умело слиняли после её ухода. Когда Назерке чистила в ванной кафель, пришёл свёкор.

– Что делаешь?

– А, папа! Я мою стены…

– Бросай свою тряпку, мне помощь нужна. Там у загона дверь сломалась.

– Иду.

Назерке не понимала, какая роль ей может быть отведена, если требуется починить дверь, но у Кадырбека было иное мнение. У двери загона слетела петля, и чтобы её приладить, нужно было подержать дверь на весу. Она была тяжёлой, но Назерке молча держала её, пока свёкор пытался вкрутить шуруп в отверстие накладки. У Кадырбека тряслись руки, поэтому ей долго пришлось держать тяжёлую, шершавую дверь. Когда дело было сделано, свёкор начал показывать овец, он каждую ласково трепал по холке и называл по имени. Ему хотелось приобщить сноху к уходу за скотом. Жена и собственные дети считали это стариковской блажью и наотрез отказались приближаться к загону.

После ужина вернулись Арайлым и Айганым. Вернувшаяся раньше них Зиягуль стала ругать дочерей за безответственность.

– Я что, одна должна убираться? Завтра люди придут, как их принимать?

– Мам, ну не кричи, уши болят уже. Пусть Еркебулан с Назерке убираются, это их свадьба и их гости, – ответила Арай.

– А вы что? На всё готовое придёте? Здоровые девицы, скоро вам самим замуж!

– Когда пойдём, тогда уберёмся, мамочка! Что есть покушать?

– А вот сами сходите на кухню и узнаете. До старости вам прислуживать?

– Пошли, Айганым.

На кухне Назерке мыла посуду.

– Привет! Вы где были? Мама вас потеряла.

– К моей подружке ходили. Что делаешь?

– Посуду мою. Мы уже пожинали без вас. Есть хотите?

– Да.

– Давайте еду разогрею.

– А что там?

– Плов.

– А другого нет?

– Нет. Ещё салат есть в холодильнике.

– Давай лучше яичницу.

– На ночь?

– Ну да. Лучше яичницу, чем жирный плов.

И Назерке пожарила им яичницу и достала салат. Перекусив, золовки начали расспрашивать Назерке, умеет ли она наносить макияж.

– Нет.

– А на ұзату кто тебя красил?

– Визажист.

– Бәсе53! А мы сами красились.

– А на свадьбу разве мама не договорилась с визажистом? – удивилась Назерке.

– Не знаю, я ничего не слышала.

– Ой, я ведь сама накраситься красиво не смогу. А мама на ұзату в салон не ходила?

– Ходила. Узнай у неё, а то останешься без свадебного макияжа и без причёски. Покажи ещё раз платье!

И они отправились в спальню молодых за свадебным платьем. Назерке аккуратно достала его и сняла чехол.

– Кстати, а почему рукава такие длинные?

– Не знаю, говорят, у свадебного платья должны быть такие.

– Жарко же будет.

Назерке пожала плечами.

– А у меня не будет платья, когда я буду выходить замуж! – сказала Айганым.

– Почему? – удивилась Назерке.

– Ой, не слушай ее! Ей до своей свадьбы, как до Пекина раком! И кто её возьмёт? У нее ляжки толстые! – сказала Арай и тут же получила удар по спине от младшей сестры.

– Это тебя никто не возьмёт! Ты злая и тощая, как доска!

– Девочки, не ругайтесь!

– Ты не удивляйся, у нас чокнутая семейка, – покрутила пальцем у виска Арай. – Немного поживёшь с нами, такой же станешь.

– Ладно, давайте расходиться. Мне надо ещё маму найти и узнать про салон.

Назерке вышла из спальни с золовками и отправилась искать свекровь. Та отыскалась в беседке во дворе, она с кем-то увлечённо разговаривала по телефону. Завидев приближающуюся невестку, Зиягуль вопросительно вскинула голову. Назерке показала знаками, что подождёт в доме. Женщина кивнула в ответ и через несколько минут, закончив беседу, вошла в дом.

– Что хотела, қызым?

– Про свадебный макияж узнать. И про причёску.

– А что с ними?

– Я не вызвала мастера на завтра. Арай сказала, что перед ұзату вы в салон ходили. А в этот раз пойдёте? И можно с вами?

– Я по записи ходила, завтра вряд ли мастер будет свободен. Накрасься сама, ты разве не можешь?

– Могу, но для свадьбы не подойдёт. Всё-таки это самый важный день в моей жизни!

– Ладно, раз ты так сильно хочешь, давай позвоню соседке Дине, у неё дочка в Алматы в салоне работает. Может, у неё есть свободное время. Или, если у неё выходной, сюда пригласим. Прямо при тебе позвоню, не уходи.

Зиягуль набрала по телефону соседку, попросила к трубке её дочь и записала невестку на макияж с причёской.

– Ну всё, утром поедешь в салон, сейчас мне адрес скинут. Вот видишь, как я для тебя договорилась за день до мероприятия! Даже для дочерей меньше сделала.

– Большое спасибо, мама! Вы просто чудо! – пропела Назерке и обняла женщину.

– Всё для счастья детей! От вас только жду внучка, больше ничего не прошу. Не тяните с этим, ладно?

– Хорошо…

– Вот и договорились, а теперь иди спать, нам рано вставать. Завтра самый важный день в твоей жизни!

Счастливая Назерке пожелала свекрови спокойной ночи и отправилась в спальню. Еркебулан уже уснул и негромко похрапывал.

Утром молодых разбудила Зиягуль, она сама приготовила завтрак и велела сыну отвезти Назерке в город. Когда пара выезжала из дома, проснулись и вышли к завтраку остальные домочадцы. Еркебулан отвёз невесту в район Зелёного базара, где находился салон, и попросил позвонить ему, когда она закончит дела.

Дочка соседки оказалась совсем юной девушкой. Она с важным видом продемонстрировала снимки своих работ и рекомендовала Назерке сделать пучковые ресницы. Но когда мастер принялась за работу, Назерке поняла, что попала к новичку. Девушка пролила мицелярную воду, неумело работала кистями и иногда не могла определиться, закрывать ли её клиентке глаза или, наоборот, смотреть вверх. При этом она без умолку что-то рассказывала и засыпала Назерке вопросами.

Через полтора часа визажист закончила работу и развернула Назерке лицом к зеркалу. Невеста подняла глаза и не узнала себя в отражении. Макияж был ужасен: он подчеркнул недостатки кожи, состарил и сделал лицо неузнаваемым, а пучковые ресницы превратили глаза Назерке в щёлочки. Ей захотелось плакать, закричать, чтобы мастер переделала работу, но времени на это не было – в смежном зале уже ждал стилист по волосам. Второй специалист справился с работой намного лучше, что позволило Назерке обрести умиротворение. Расплатившись за услуги, она позвонила жениху, но тот долго не отвечал на звонок. Назерке вышла на улицу и звонила ему до тех пор, пока он не ответил.

Еркебулан приехал через полчаса. Сказал, что докупал в магазине «Рахат» сладости и не слышал звонков. Назерке обратила внимание, что жених был каким-то странным, будто заторможенным, а взгляд его был отсутствующим. Она рассказала ему, что ей не понравился свадебный макияж, сделанный в салоне, на что он только произнёс: «М-м-м!», даже не посмотрев на неё.

К обеду пара вернулась в дом, куда начали стекаться родня жениха. Некоторых из них Назерке уже знала, но большая часть просила показать им невесту. Кадырбек развлекал гостей, а Зиягуль поила их чаем и гоняла дочерей по кухне. Увидев невестку, женщина обрадовалась.