За стеной дома, примыкавшего к зданию посольства с противоположной стороны, также патрулировали эсэсовцы с овчарками.
Но все же надо было найти какой-то выход…
И тут мне в голову пришла идея, которая вернула меня в памяти моей в кажущийся уже таким далёким 36-й год… в Испанию…
Глава 1
Мадрид, май 1936 год.
Испанские дела поглощали довольно много моего времени… Хотя казалось, что опасность миновала…
Но, несмотря на прошедшие новые выборы в кортесы – испанский парламент, которые дали большую победу левым партиям, силы реакции не хотели сдавать вековые позиции.
В стране шла ожесточенная борьба между левыми и правыми, внешние проявления которой для зрителей со стороны… в том числе и мне… не всегда были понятны.
Даже мне, находящемуся тут… в гуще событий… трудно было составить себе ясное представление о том, – куда же идет Испания?, – что уже говорить о тех, ко сидел в Москве…
Движется ли Испания к укреплению демократической республики или к торжеству полуфеодальной монархической диктатуры?
Как то заглянул ко мне мой давний друг, журналист… один из идеологов левого течения в ИСРП – Альварес дель Вайо.
И я, конечно, воспользовался случаем, чтобы получить от него возможно дополнительную информацию… к уже у меня имеющейся…
На мои сомнения … Альварес дель Вайо с жаром убеждал меня в правильности пути и скорых социальных переменах в лучшую сторону.
Но внутри меня росло беспокойство и предчувствие скорых кровавых событий. В ходе беседы я, как бы между прочим, заметил:
– Вполне верю тебе, что широкие массы испанского народа настроены радикально, и даже революционно…
– Допускаю, что интеллигенция, различные прослойки буржуазии и кое-кто из помещиков настроены антифеодально и антиклерикально…
– Но вот в чьих руках армия? От этого может многое зависеть в ходе дальнейшего развития событий, – с чувством тревоги я спросил у него. Хотя всё прекрасно и сам знал… Но хотелось услышать мнение со стороны… и от осведомлённого человека…
Альварес дель Вайо допил чашку чаю, поставил её на стол и, точно собравшись с мыслями, начал:
– Мне, товарищ Козырев, трудно ответить кратко… Разреши для начала и лучшего понимания осветить тебе положение с вооруженными силами в Испании несколько подробнее… как я себе это вижу…
Я с готовностью согласился, и Альварес дель Вайо сообщил мне следующее: Когда 14 апреля 1931 года в Испании была провозглашена Республика, армия представляла для неё серьезную проблему.
Основная масса испанского офицерства всегда вербовалась из полуфеодальных помещичьих кругов и отличалась крайней реакционностью. Численность военной верхушки была поразительна…
В том же 1931 году при общем контингенте армии в 105 тысяч человек на действительной службе состояло около 200 генералов и до 17 тысяч офицеров.
Иначе говоря, один генерал приходился на 500 солдат, а один офицер – на 6 рядовых.
Пропорция явно нелепая, если принять во внимание очень низкий уровень технической оснащенности испанской армии.
– А ведь сверх того имелись еще тысячи офицеров и генералов в запасе!, – воскликнул он.
Военный бюджет составлял почти треть всех государственных расходов. Являясь верной защитой церкви и помещиков, армия, точнее, её генеральско-офицерская верхушка представляла собой настоящее государство в государстве, и во главе её стоял сам король.
Не подлежало ни малейшему сомнению, что, если республика хочет обезопасить свою жизнь, то она должна сразу же уничтожить столь враждебное ей осиное гнездо.
– Сделала ли она это?, – задал мой гость риторический вопрос, на который попытался сам дать ответ:
– Только частично, половинчато…
– Первый военный министр республики Асанья пытался «реорганизовать» армию, однако, как типичный либеральный демократ, он не сумел проявить при этом ни достаточной твердости, ни последовательности.
– Я всё это помнил…, будучи тогда тут, – пронеслись у меня мысли.
– Вместо того чтобы начисто разогнать старую воинскую верхушку и создать новую из людей, дружественных республике, Асанья избрал путь гнилого компромисса, – возмущался мой собеседник.
Он предложил всем офицерам, не разделяющим республиканских взглядов, добровольно выйти в отставку с сохранением полной пенсии, оружия, формы и титулов.
Таким путем офицерский корпус численно был сокращен примерно наполовину.
Но политически мало что изменилось…
Офицеры, оставшиеся на службе, внешне слегка перекрасившись, в душе сохранили прежние монархическо-феодальные убеждения.
А те, что ушли в запас и оказались совершенно свободными от обычных своих забот, с головой окунулись в «политику»: создали «Испанский военный союз», – ставший оплотом реакции.
Вступили в тесный контакт с крайне правыми партиями и группами, начали устраивать военные заговоры и мятежи.
– И всё это на казенный счет!, – тут уже не выдержал я и возмутился.
Мой собеседник далее рассказал мне, с негодованием, что Республика аккуратно выплачивала им пенсии.
Наряду с армией, в Испании имелась ещё и многочисленная жандармерия, именовавшаяся Гражданской гвардией.
Она пользовалась самой дурной славой среди широких масс народа. Её одинаково ненавидели как рабочие, так и крестьяне.
Во время республиканского переворота 1931 года Гражданская гвардия, возглавлявшаяся генералом Санхурхо, не решилась открыто выступить против республики: слишком уж дискредитированы были тогда Бурбоны!
К тому же Санхурхо полагал, что к Испании в полной мере приложимо французское изречение «plus ga change – plus ca reste» – «чем больше это меняется, тем больше остается все тем же». Однако он ошибся.
Как ни бесхребетны были Асанья и его коллеги, под все возрастающим давлением проснувшихся масс они оказались вынужденными начать некоторые реформы, и прежде всего в области земельной.
Это вызвало среди испанских реакционеров бурю негодования. Генералитет реагировал стремительно: в августе 1932 года Санхурхо, опираясь на Гражданскую гвардию, поднял восстание против правительства.
Оно было плохо подготовлено и ограничилось главным образом Севильей. Основные силы господствующего класса выжидали… они считали военное выступление преждевременным.
А рабочие ответили на мятеж всеобщей стачкой. Авантюра Санхурхо была ликвидирована в течение нескольких часов.
Однако она могла стать, серьезным предупреждением для правительства. Асанье представлялся великолепный случай начисто разогнать Гражданскую гвардию и вместо неё создать новую полицейскую силу, верную республике. Но нет! Асанья и тут не изменил тактике гнилого компромисса: приговоренный к смертной казни Санхурхо был помилован, Гражданская гвардия сохранена в своем старом виде и в то же время правительство создало особую Ударную гвардию (Guardias de Asalto), в ряды которой становились сторонники Республики.
Таким образом, в Испании оказались два далеко не во всём согласных друг с другом органа безопасности, чем порождался в стране весьма опасный административный хаос.
Альварес дель Вайо откровенно признавал и с этим я был с ним полностью согласен, что вредные последствия такой политики обнаружились с особенной остротой после февральских выборов этого 1936 года, давших победу Народному фронту в кортесах.
Испанская реакция сейчас всерьез испугалась… и, не рассчитывая парировать угрозу себе, своим жизненным … экономическим и политическим привилегиям… мирными… парламентскими средствами, стала усиленно думать о столь привычном для Испании военном перевороте – «пронунсиаменто».
Политическая роль армии и жандармерии сразу возросла.
– Принимает ли Республика сейчас какие-либо меры защиты?, – задавались мы с ним вопросом.
– Да, принимает…
Альварес дель Вайо рассказывал мне то, что было всем и так известно…
Что «наиболее подозрительные» генералы были разосланы подальше от Мадрида… что среди офицерства проводится чистка, что усиливается Ударная гвардия.
