Альберта не сразу поняла куда девался нападающий, сбившись в комок и ожидая нового удара, она боялась распрямиться. Наконец решившись, она подняла голову – рядом никого не было. Осторожно – все тело казалось было одним большим синяком, кровь текла толи из носа, толи из разбитой губы, – она попыталась подняться, и тут же свалилась обратно от прострелившей лодыжку боли. Села, теперь заныли ребра.

Признав, что ни одно из положений не приносит ей облегчения, она предприняла еще одну попытку подняться. На землю опускались сумерки, и было уже совсем не жарко, а ночью и совсем похолодает. Встать она встала, а вот дальше… Осторожно, крадучись она подошла туда, где белела в наступающей темноте рубашка Торвела.

Постояв какое-то время над ним и глядя в его безжизненное лицо, она отвернулась и отошла от него.

Лошадь пропала, видимо сбежала, испугавшись, когда сработал защитный артефакт.

Стоя посередине дороги, Альберта пыталась понять с какой стороны они приехали. Дорога была пустынна – на ночь глядя вряд ли кто-то поедет, да и не знала она как поступит если кто-то все же появится на дороге – может в лес бросится, к людям сейчас отчаянно не хотелось.

Выбрав направление наугад, она двинулась вперед, будучи все время наготове, чтобы скрыться если кто-то появится. Ей казалось, что она шла пол ночи, но как потом выяснилось, прошла меньше часа, когда оказалась в небольшой деревне. Раньше она здесь никогда не бывала. Альберта вообще редко покидала замок, и ездила только в соседний Веллен, являющийся главным городом графства Велле.

Какое-то время она межевалась, не решаясь постучать в дом с приветливо горящим окном. Но деваться было некуда, и она решилась. Из дома вышла девочка-подросток и скептически ее осмотрела, буркнула что-то о бродяжках, и уже собиралась закрыть дверь, как за ней показалась женщина постарше – видимо мать. Оттеснив девчонку и заведя Альберту в дом, она принялась причитать, задавая вопросы о том, что случилось, и сама же себе отвечала, предлагая варианты, впрочем, не такие уж далекие от истины.

В доме было две комнаты, одна из них проходная, совсем крошечная, где Альберту добрая женщина усадила за стол и накормила. Угрюмая девочка, поняв, что ошиблась с оценкой, помогла матери накрыть на стол. При свете масляной лампы, хозяйка разглядела, что одежды их внезапной гостьи явно некрестьянские, и, хоть и запылённые, местами порванные, они все же выдавали статус хозяйки.

– Что же все-таки случилось?

Альберта, растроганная заботой и добрым отношением рассказала им все.

– Торвел? – изумилась женщина, – Сын Мириды?

Тут Альберта догадалась, что вышла как раз туда, куда ее пытался свезти ее охранник. Вероятно, это его родная деревня и здесь его знают. Ужас нахлынул на нее.

– Такой был хороший мальчик, – в ужасе прошептала женщина, качая головой, – Матери и сестрам так помогал.

«Не соврал значит», – подумала Альберта – пока она брела прочь от места происшествия, то думала, что все его рассказы были ложью, но нет, видимо хороший мальчик Торвел действительно поддерживал мать и сестер.

– Они живут в соседнем доме, – продолжала все еще обескураженная известием женщина.

Теперь Альберта была практически в панике. Встречаться с семьей Торвела ей было невыносимо сразу по нескольким причинам. «Повезло еще, что она не к ним постучалась», – подумалось ей, – «прямо ночь везения какая-то» – пришла саркастическая мысль.

– Ох! – прошептала хозяйка дома, закрывая рот ладонью и с ужасом смотря на Альберту, видимо подумав о том же.

– Мне нужно вернуться домой. – сказала Альберта, закрывая глаза и молясь, чтобы вера в «доброго мальчика Торвела» не перевесила ее слова, – Дядя заплатит, только, пожалуйста, помогите мне добраться до дома.

– Да, – согласилась женщина, – Встречаться с Миридой тебе не стоит… А ведь она еще не знает…

Вопреки страхам Альберты, вопрос ее транспортировки решился быстро – как оказалось, за домом была летняя кухня, в которую из-за храпа, превышающего все мыслимые звуковые пределы терпения, был изгнан муж хозяйки дома.

Растолкав его и вкратце объяснив, что нужно немедленно запрягать лошадь и везти дочку графа Велле домой, хозяйка отправила их в путь.

Ошалевший от внезапной побудки и требований куда-то мчаться, мужчина тем не менее довольно споро собрался, запряг лошадь в телегу и повез Альберту домой. Решив, что она слишком много выболтала его жене, и опасаясь, что он может воспринять ситуацию как-то иначе, на его запоздалые вопросы она отвечала коротко, а затем и совсем притворилась спящей.

Проезжая мимо злополучного места, где закончил свой путь хороший мальчик Торвел, она сжалась, опасаясь, что мужчина его заметит. Но нет, слишком темно было. Сама она не нашла в себе сил посмотреть в ту сторону. Утром, утром его найдут, отвезут к матери. Альберта изо всех сил пыталась не думать об этом, но воображение все продолжало рисовать перед ней картины боли и отчаяния.

На полпути они встретились с всадниками, возглавляемыми самим графом. То, что Альберта пропала обнаружилось не сразу, но, когда выяснилось, что Альберты и ее охранника дома нет, из Ники, той горничной, что, стакнувшись с Торвелом помогла в похищении хозяйки, вытрясли все. Конников отправили в разных направлениях, сам граф, взяв охрану, отправился к деревне, из которой, согласно бумагам, Торвел был родом.

Щедро отплатив помогшим Альберте крестьянам, граф забрал свою племянницу домой. Правда Альберта переоценила свои силы, соглашаясь остаток пути проделать верхом с дядей на лошади. Все ее раны давали о себе знать при каждом движении лошади, и пришлось пустить кобылу медленным шагом, так что к воротам замка они добрались, когда уже светало.

После всего пережитого, Альберта думала, что такая примитивная вещь как слухи будет волновать ее в последнюю очередь. Но понервничать ей пришлось и из-за них.

Ингвар

У него был редкий для дракона дар к зельеварению, и это была единственная магия, к которой он был способен.

Драконы – стихийники, им подчиняется голод огня, безбрежность воды, буйство ветра и неподъемная тяжесть земли. С точки зрения драконов Ингвар был ущербным, как… ну почти как человек, раз не мог скатать шар пламени или изрыгнуть его в своем драконьем обличие. Всякие зелья, артефакты – это все от бессилия.

Хуже всего было в детстве, когда его «недееспособность» исключила его практически из всех игр маленьких драконят. Драконы ценят силу, их «детские» игры выглядят жутко со стороны, высокая регенерация позволяет не переживать из-за полученных травм. У Ингвара, правда было плохо и с ней, да и с жестокостью тоже. Ему совершенно не хотелось участвовать в сражениях юных дракончиков.

Ингвар находил себе занятия вне поля зрения других детей. Так как далеко улетать или уходить детям было нельзя, Ингвару оставалось только искать развлечения дома. Много времени он проводил за книгами, но это нервировало его дядю, взявшего под опеку сына почившей сестры и объявившего его своим наследником.

Дядю вообще многое нервировало, и, чтобы поменьше мельтешить у него перед глазами, Ингвар стал спускаться в подвал и исследовать его. Там он обнаружил лабораторию, оставленную кем-то из их предков. Похоже, кто-то, заинтересовавшись необычной человеческой магией, обустроил все, но быстро сдался и переключился на другое, так как лаборатория Ингвару досталась в идеальном состоянии.

Это увлекло его: его завораживало как меняются вид и свойства ингредиентов при смешении друг с другом, он мог часами медитировать над булькающим варевом, смотреть за переливами цвета готового зелья. Изучив все зелья из имеющихся у него книг, он начал создавать свои.

К совершеннолетию, у него образовалось огромная коллекция зелий на все случаи жизни. Девать их было некуда – дядя строго-настрого запретил посвящать кого-то из знакомых в свои недостойные занятия – человеческая магия не чета драконьей, и незачем позорить их семью еще больше.