***

Не спал в ту ночь и Крато. Он смотрел в окно лазарета, держа руку на перевязи и периодически ругаясь про себя. Только вот интонация его подводила. Он думал о многом. В числе прочих были мысли о друге и его непутевом сыне. Это же надо быть настолько глупым: приехать в Несеренити практически без денег и первым делом устроить пьяную драку в таверне. Знает же, что все эльфы от алкоголя дурнеют! Нет, такую глупость Крато стерпеть не мог. Он устроит Эго хорошую взбучку.

Такую взбучку, что родные края содрогнутся.

***

Не спал в ту ночь и младший офицер Бравс. Он пребывал в абсолютном непонимании, что вообще произошло. Как он – ОН! РОД БРАВС! – эталонный неудачник, вдруг оседлал везение и сделал что-то хорошее?

Нет, что-то здесь не так. Может, дело вовсе и не в удаче, а в том, что глупость, умноженная на глупость, дает гениальность, но младший офицер сильно сомневался, что математика настолько связана с реальной жизнью. Эти мысли ему быстро надоели, и он задумался о судьбе Иона Кота, у которого утро будет, как минимум, незабываемым. А потом он вспомнил слова капитана Эрна и задрожал.

«Завтра у тебя будет много работы», – сказал ему капитан с улыбкой на лице.

– Милостивая Алирана, – прошептал Бравс. Он совсем не хотел много работы. Его пугало много работы. Нужно было срочно что-нибудь предпринять, иначе… он не хотел даже представлять это «иначе».

***

Икола Жезла спал, и ему почему-то снился младший офицер Кот. Он несколько раз слышал от Безликинса, что парень делает успехи, но вечерний карнавал глупостей в «Винном бочонке» свел все это на нет. Картина позора Кота со всех сторон сияла во сне ученого не менее десятка раз.

Жезла обожал свои сны и знал, что это значит: в этот момент произошло что-то очень важное, но он, Икола Жезла, это не осознал. А вот его воспаленный тысячами ученых текстов и опытов мозг это «что-то» уловил, но объяснить не мог, потому как разговаривать умел не очень хорошо. Зато он отлично умел показывать картинки и подавать различные сигналы, чем регулярно занимался в надежде, что ученый сопоставит все факты и сделает должные выводы.

В одной из последних сцен, просмотренных несколько раз, младший офицер Бравс говорил, что Кот принял лишнего. Сам Жезла относился к алкоголю спокойно. Откровенно говоря, он и лишнего принял всего раз в жизни – в минувший день, когда придумал банку для определения состояния опьянения, да и то лишь потому, что потратил алкоголь и время на работу над изобретением. Кот, похоже, тоже напился случайно, сам того не желая. Ну не мог одаренный и умный парень так опростоволоситься по собственной воле. Проклятая выпивка, застилает голову, нарушает двигательные функции и все – прощай, комедия, привет, трагедия!

И люди все равно пьют.

Зачем?

Ладно, выпил стакан. Ладно, два. Но зачем нужно до невменяемости-то напиваться? На эти вопросы у ученого ответа не было.

– Икола, дурень, – мозг создал образ Икола Жезла, который обращался к самому себе, – ответ прост: это, вообще-то, вкусно!

– И что с того, Икола? – переспросил сам себя спящий Жезла. – Вкусно. Было бы так вкусно, но вообще без алкоголя, цены бы пиву не было.

И тут Жезла резко проснулся и вскочил с койки, но, в силу некоторой неосторожности, со всего размаху ударился головой о решетку и рухнул на пол.

***

Младший офицер Кот, сквозь сон услышав звон клетки, перевернулся. Он спал в соседней камере. Потому что был пьян. Он еще не знал, что он натворил и что ему теперь за это светит. События вечера восьмого числа месяца жары ни на грамм не остались в его памяти, потому что он был пьян.

Зато всем остальным они запомнились надолго.

Они ползли и множились, меняли форму и содержание, проникали в умы и выворачивали их наизнанку. Толстыми и тонкими щупальцами они обвивали все вокруг, порождая смутную тревогу и неистовое желание отсидеться дома. Слухи объяли город плотным одеялом. Многие накануне видели, как у трактира «Винный бочонок» произошла потасовка. Многие видели, как одна за другой взлетали в воздух зеленые банки, и откладывали в голове мысль о том, что там произошло что-то совершенно невообразимое.

Но слухи!

Они придавали вид и форму, в конце концов, они пугали, нет, внушали страх. Их было не остановить.

Убийство!

Горожане из числа тех, кто осмелился выйти за двери домов, держались ближе к стенам. И все шептались, будто утренний Несеренити установил громкость на минимум.

– В него стреляли.

– Его зарезали.

– Его убили.

– Его насмерть сожрал медведь.

– Большой медведь, размером с дом!

– Да, я сама видела!

И это еще не все петухи пропели семь утра.

Когда же часы перешагнули восемь, гвардии капитан Эрн уже успел бегло ознакомиться с тем, что смогли накопать ночные патрули: поводов для радости не прибавилось. Еще меньше их стало к концу стопки документов: на последнем листе красовался приказ о повышении Иона Кота и присвоении ему звания офицера, без показателей, даты и подписи.

Капитан вздохнул. Он успел забыть, что сам же велел штаб-сержанту Безликинсу подготовить этот документ.

– Эх, младший офицер Кот… – грустно сказал Эрн и убрал бумагу в ящик стола. – Очень надеюсь, что это было в первый и последний раз.

Он в самом деле надеялся, что свой второй шанс Кот не проворонит.

В кабинет постучал Безликинс и сообщил, что гвардейцы явились на построение в полном составе и никто, кроме тех, кто в отпусках с выездом, не остался в стороне.

Это радовало. И означало, что Эрн в достаточной степени донес до них то, что гвардия – это те, на кого смотрят горожане, когда мир летит к чертям. Капитан поправил куртку и направился на задний двор штаба. В восемь тридцать в расписании была плановая утренняя разнарядка.

***

– За проявленную некомпетентность, – вещал капитан Эрн перед личным составом гвардии, – за умышленное уклонение от просьб о помощи горожан, находящихся в конфликтной ситуации, которая привела к причинению тяжкого вреда здоровью одному из них; за нахождение во время указанной выше конфликтной ситуации в состоянии алкогольного опьянения…

Капитан остановился, выдержал короткую паузу и повернулся к стоящему позади гвардейцу.

– Младшему офицеру Иону Коту, – с нажимом на имя сказал он, – объявляется предупреждение о неполном служебном соответствии.

Бравс, стоящий в ряду других младших офицеров, поежился.

– В дополнение, – продолжил Эрн, – с настоящего момента младший офицер Ион Кот на месяц отстранен от патрульной работы и переводится в штаб гвардии, в кабинет по работе с заявлениями граждан, то есть в непосредственное подчинение штаб-сержанта Яра Безликинса.

На сей раз Бравс в своих эмоциях был не одинок – по рядам гвардейцев прошла дрожь. Стремление Безликинса к идеальным, без сучка и задоринки, бумагам многим доставляло хлопот. Каково быть в подчинении безупречного документоведа – проверять на себе не хотел никто. Никогда. Совсем.

– Встать в строй, младший офицер Кот.

– Есть, – сдержанно ответил гвардеец и направился к товарищам.

– Господа гвардейцы, – обратился Эрн ко всем присутствующим. – Надеюсь это будет уроком для всех вас. Теперь о том, что произошло после. Для всех, у кого есть уши и кто уже слышал некоторые, кхм, искаженные факты, объясняю, чтобы не было недопонимания и разнотолков. Ситуация такова: вчера, поздним вечером, у стен трактира «Винный бочонок» было совершено убийство.

Некоторые гвардейцы так и ахнули. Многие начали переглядываться и шептаться между собой. Кот выпучил глаза. Едва он хотел спросить друга, что он пропустил, как Эрн поднял руку, призывая к тишине.