– После бабки не так страшно.

– Был бы живой, стошнило бы. А ты от чего умер?

– Тромб.

– А я крабом подавился. Самая нелепая и обидная смерть.

Вот бы она и подсказочка, да скользкая это дорожка. Сван никогда не слушал трёп призраков. Хотя предварительный диагноз, поставленный бригадой скорой помощи, так и звучал: «Механическая асфиксия вследствие попадания пищи в дыхательные пути». Однако его задачу это никак не упрощало. Яворскому Вадиму Вадимовичу было всего пятьдесят семь лет, а значит, надо проводить вскрытие со всеми подробностями. На всякий случай.

– Мне, думаешь, не обидно? – возразил Геннадий Николаевич. – Не пил, не курил, бегал, правильно питался. Вот откуда тромб взялся? Этот, – он махнул на Свана, – вчера написал, что вследствие резкого отказа от разжижающего кровь препарата.

– А ты такой принимал?

– Да, – обречённо ответил Геннадий Николаевич. – Поди пойми! Один говорит полезно, другой – вредно. Горстями витамины глотал. Что толку?

– Не буду я смотреть, как он резать меня будет. – Яворский отвернулся.

Сван отработал это тело в тишине, в голове навязчиво крутилась бабкина частушка про сиськи.

Загрузив тело Яворского в холодильник и заполнив очередную кипу бланков, он посмотрел на часы. Они показывали пятый час. Молодой человек решил, что пусть даже привезут новенького, на сегодня с него вскрытий достаточно. Примет, бумаги заполнит и в камеру.

Он направился в душ.

Сбросив использованную одежду и сложив её в специальный пакет, Сван встал под тёплые бьющие струи воды.

– Бу! – В душевую кабину с перекошенным лицом влетел Яворский. Хотел, видимо, проверить, как патологоанатом отреагирует, но на лице молодого человека не дрогнула ни одна мышца. Он был готов к провокации.

«Предсказуемо, Вадим Вадимович», – подумал он и густо намылил голову.

Мылся он долго. Даже через спецодежду в волосы въедался запах формалина, а утром ему на свидание с Алёной. Промыть такую шевелюру было непросто.

– Пидорас, что ли? – Яворский презрительно косился, наблюдая, как Сван расчёсывает и сушит волосы феном. А тот назло не торопился.

– Ладно, парень, мне до твоей ориентации дела нету, а вот денег заработать ты можешь. Мне нужна твоя помощь.

Молодой человек надел чистую хирургическую пижаму и халат и направился в ординаторскую. Налил в электрический чайник воды, включил и устало потянулся.

– Ты же понимаешь, что у меня нет другого выхода, кроме как приставать к тебе. Если есть хоть один шанс из ста, что мне не показалось, будто ты видишь и слышишь меня… А мне не показалось! Но почему-то ты это скрываешь. Я не отстану.

Сван налил себе чаю. Есть не хотелось, однако он понимал, что надо хоть чем-то перекусить, и распаковал пачку печенья.

– Пойми, – Яворский сел напротив, – мне, как мёртвому, все эти земные дела теперь побоку, но речь о моей дочери. Прошу, скажи, что ты мне поможешь!

Призраки умерших исчезали максимум на третий день, впереди у Свана было два выходных. Да, он видит их и слышит, но стоит дать слабину, как они сядут ему на шею. Эх, с бабкой вышла промашка. Сиди теперь, давись печеньем, обжигайся чаем, терпи занудство Вадима Вадимовича.

Дело не в том, что ему было трудно помочь дочери умершего. Сван был твёрдо убеждён, что нельзя нарушать не им установленный порядок. Есть некая высшая сила, которая решает, когда человеку подавиться крабом, и вмешиваться по просьбе призрака в последующие события нельзя, обязательно нарушишь баланс. Разговор с отошедшей от тела душой – вещь противоестественная, а потому не должен влиять на жизнь людей.

Покончив с чаем, Сван упал на диван и прикрыл глаза, пытаясь уснуть.

– Я не отстану от тебя, даже не надейся, – не унимался Яворский. – Сам подумай, как я могу? Ты мой единственный шанс. – И запел ужасно противным голосом:

Девки по лесу гуляли

И поймали зайца.

Целый день они искали,

Где у зайца яйца.

– Это бабка пела, – смущённо пояснил он и принялся орать следующую частушку.

На зайце c яйцами Сван чуть не заржал, еле сдержался. И зараза же эта Надежда Мироновна!

Поспать так и не удалось. Совершенно разбитым молодой человек поутру покинул место службы и окунулся в ласковую свежесть больничного сада, чуть слышный аромат цветов и птичьи трели.

Неужели Яворский отстал? Стены морга не были ему преградой. Видимо, смирился с неудачей. Сван облегчённо выдохнул и ускорил шаг, лавируя между лужами, оставшимися после поливальной машины.

До дома своей подруги он доехал на автобусе, забежал в кофейню за стаканчиком американо и в цветочный магазин.

– Свежие розы, молодой человек? Только что поступили.

– Пять голубых голландских гортензий, пожалуйста.

– О, ваша девушка с претензией!

– Ещё с какой… – Он широко улыбнулся, но продавщица не увидела его белоснежной улыбки, спрятавшейся за чёрной маской.

Пышные бутоны нежных цветов полностью переключили мысли Свана на Алёну. Шагая по улице, он представлял, как своим звонком в дверь вытащит её из нагретой смятой постели. Она выйдет к нему без церемоний, лохматой и сонной. Он обнимет девушку и уткнётся носом в её шею, жадно втянет аромат нежной кожи и задержит дыхание, чтобы сохранить его в памяти навсегда.

Так оно всё и случилось.

– Мне только что снились цветы. Как ты угадал? – пробормотала она сонным голосом.

– Они тебе всегда снятся…

Сван любил эту её утреннюю беспомощность, когда в Алёне ещё не проснулась тигрица. Полусонная, она была полностью в его власти, млеющая и томная. Они нырнули в омут шелковистых простыней.

– Давай будто я сплю. Лежу неподвижная, беззащитная… – Алёна закрыла глаза и чуть запрокинула голову, погружаясь в истому от своих фантазий. – Хочу прекрасный сон…

Сван задыхался, ощущая губами, как сильно бьётся жилка на её шее. Зажав пальцами набухший сосок, он оттянул его, покрутил и сдавил чуть сильнее. Алёна невольно подалась к нему бёдрами и издала глухой стон. Его руки и губы жадно, но нежно ласкали тело девушки, спускаясь всё ниже. Алёна откликалась, сминая ладонями простыню, но не выходя из роли Спящей красавицы. Ничто вокруг не могло прервать этой сладкой неги.

– А вот и я! – заорал над его ухом Яворский и плюхнулся рядом на кровать.

Сван резко дёрнулся, тошнота подкатила к горлу. Его обдало жаром, но уже иной страсти.

– Что с тобой? – Всё было настолько плохо, что даже девушка заметила и открыла испуганные глаза.

– Я на минуту, – сдавленно прошептал он.

Вне себя от ярости молодой человек направился в ванную.

– Я так и знал! Я был уверен! – довольно кричал Яворский, следуя за ним.

Сван с перекошенным от гнева лицом повернулся к призраку.

– Ты не понимаешь, что так нельзя?! – горячо прошептал он, открыв кран, чтобы заглушить звук своего голоса. – Мы не должны разговаривать!

– Как хочешь, но я не отстану, – решительно заявил Вадим Вадимович.

– Слушай сюда! – Сван бы взял призрак за грудки, но это было неосуществимо. – Ты сию секунду исчезаешь! И прилетаешь вечером ко мне домой. Я буду спать – не буди, жди. Если сейчас ты опозоришь меня перед Алёной, на помощь можешь не рассчитывать.

– Адрес? – деловито уточнил призрак.

– Тебе не нужен адрес. Просто подумай, что хочешь оказаться рядом со мной. Так это работает в твоей реальности.

– Это точно? Без обмана?

– Исчезни! Немедленно! – сквозь зубы процедил молодой человек.

Яворский понимающе выставил ладони и начал пятиться, пока не скрылся за дверью.

Сван умылся холодной водой, с трудом привёл чувства в порядок, но настрой был безвозвратно утерян. Не удастся отрешиться от проблемы. Теперь хотя бы не разочаровать девушку.

Подушка намокла. Сван тяжело выходил из вязкого сна, трепетали ресницы. Липкие щупальца тянули назад, в забытьё, тело налилось свинцом.