— Чем ты занят, любимый? — спросила Анна, неслышно подкравшаяся сзади, обнимая меня.

— Вот, станок для чеканки монет разглядываю, — показал ей на чертежи, разложенные на столе.

Жена с любопытством посмотрела на пергаменты, а потом заявила:

— Я опять беременна.

— Давно?

— Уже два месяца задержка.

Обнял свою женщину и принялся целовать. Прав был Дружина, эта смолянка нарожает мне кучу детей. Первенец уже начал ходить и ронять все, что оказывалось у него на пути. Кнутович, забросив все дела, неотлучно находился при Анне и ребенке. Вытребовал себе самую лучшую лекарку, поселил ее рядом с женой и заставлял ежедневно осматривать обоих. Маньяк.

Первые монеты отчеканили в декабре. Станок мог выдать десять больших или сорок маленьких кругляшей за раз. Смотрелись они стильно. Конечно не так, как те, что я перенес из будущего, но на много, на много круче нынешних. Четкий рисунок, ровные края с гуртом. Всего решил выпускать четыре вида серебряной монеты и один вид золотой. Самой мелкой была серебрушка весом в 1,5 грамма. На ней изображался с одной стороны всадник на коне и с копьем, с другой раскидистое дерево. Следующая была весом в 3 грамма. С куницей с одной стороны и надписью «Одна куна» с другой. Третья, весом в 6 грамм, со стоящим на задних лапах медведем и надписью «Серебро Великого князя Ростислава». Последняя весила 30 грамм и имела с одной стороны изображение моего профиля, а с другой надпись «Если с нами Бог, то кто на нас?». Золотая монета, весом в 6 грамм, тоже украшалась моим профилем и надписью «Золото Великого князя Ростислава». Контролировал чеканку боярин Федор.

Князь Мстислав все еще гостил у меня. Мы ждали приезда Бачмана и эмира. Пора было окончательно закрыть вопросы с границами, сферами влияния и пошлинами. Заявились союзники вместе, 12 декабря. Три дня пировали, даже эмир не отказывался от меда. Я рассказал им подробности свих битв, они своих. Предательство князя Ярослава их огорчило, все же стояли на Днепре плечом к плечу. Булгарию окончательно зачистили от остатков монголов еще весной. Затем теснили и добивали захватчиков на востоке, в Приуралье. Последнее сражение произошло на реке Урал, почти в том же месте, что и первое. В этот раз результат был обратным. В двухдневной битве Бачман и эмир разгромили карательный корпус, пришедший из Хорезма. После этого наступило затишье. Ни у одной из сторон не осталось сил для продолжения масштабных боевых действий. А потом умер Верховный хан и монголам стало не до войны.

Обсуждали, как будем жить дальше, до 23 декабря. Утвердили границы, договорились не лезть к подвластным племенам друг друга. Мне досталась Вятская земля и Северный Урал, эмиру мордва, черемисы, башкиры и мадьяры, Бачману западные половцы и Северный Кавказ. Князь Мстислав застолбил за собой Лукоморье и Кубань. Также он и Бачман решили восстановить совместными усилиями Тану, в устье Дона, и привлечь туда прежних владельцев — венецианцев. Город Саксин остался независимым, купцы всех договаривающихся сторон могли торговать там, уплачивая пониженные пошлины. Обязались, по возможности, оказывать военную помощь друг другу при нападении на кого-либо из нас других правителей. Бачман согласился на то, что восточные половцы останутся мусульманами, а западные православными, отказ от язычества, притормозивший во время нашествия, снова набирал ход. 23 декабря уехали Ильхам-хан и половец, прихватив свою долю добычи, хранившуюся у меня. Князь Мстислав Давыдович отметил в замке Рождество и тоже отбыл домой.

Я отправился в инспекторскую проверку по своим землям. Начал с Рязани, оттуда покатил до Чернигова и Переяславля, затем были Киев и Галич. Там съездил на место гибели Ильи и моего войска. Часовня уже стояла и понравилась мне. Галичане вздохнули с облегчением. Из Галича направился во Владимир-Волынский, далее в Берестье, Гродно, Туров, Минск, Смоленск и Полоцк. Смоленск начал заселяться, но медленно, сейчас в нем проживало не более трех сотен человек. Когда был в Прибалтике, меня снова отыскал тот же литовский посол. На этот раз угрожать мне постеснялся, и мы договорились, что я встречусь с князем Миндовгом в Полоцке, после визита в Новгород и Псков.

В марте вернулся в Полоцк и обнаружил там заждавшегося меня литовца. Три дня ругались и спорили, но в конце концов, договорились. Я пообещал Миндовгу негласную помощь серебром и оружием в его перманентной войне с Орденом, а он отказался от притязаний на мои земли.

Оставшуюся часть своих территорий решил проверить уже летом, после родов Анны, которые намечались в мае. По дороге домой заглянул во Владимир-на-Клязьме, прогулялся по уже довольно внушительному рынку. Заметил, что люди расплачиваются за товары новой монетой, и купцы охотно ее принимают. Ну да, это не рубленными кусочками серебра или облезлыми кунами рассчитываться.

Анна родила 22 мая. Второго сына крестил митрополит. Назвали Владимиром. Крестильное имя Дмитрий. Дружина звал младенца по имени Харальд.

— Старый язычник, — смеялся я.

Боярин плевался и ковылял к дверям, за которыми находилась мать с детьми. Ноги Кнутовича, совсем еще недавно могучего мужчины, начали предавать своего хозяина.

Отправился посмотреть, как там моя пехота. Федор Горелый отчитался о наличии 2 200 бойцов. Обещал к концу года собрать полную терцию, а еще через год довести ее качество до уровня предыдущей. Сыбай набрал 1 300 человек и усиленно их гонял. А вот Чудина пришлось все же заменить, не тянул. Поставил во главе лагеря под Стародубом Ратшу Новгородца, ветерана из первого набора. Был он необычайно долговяз и сух, за что соратники дразнили его, частенько, Толстым Ратшей. В этом лагере было 1700 бойцов, но качество их … Надеюсь, новый командир быстро подтянет.

Помещиками я тоже прирастал. В июне их количество почти достигло того, которое было до предательства князя Ярослава. И продолжало, пусть и медленно, расти. К концу года ожидал цифру в 5 000 помещиков и их слуг. Основная масса претендентов теперь была с запада и северо-запада.

Погостил у себя дома до 10 июня и продолжил объезд земли. На этот раз плыли на ладьях. В конце августа вернулись. Что сказать? Хуже, чем я надеялся, но лучше, чем могло быть. Население на севере становилось все больше, они не сильно пострадали от нашествия. Так что избыток спускался на юг и занимал пустующие земли при полном одобрении с моей стороны и со стороны моих тиунов. Но общий уровень городов сильно упал. И в плане населения, и в отношении ремесла и, соответственно, торговли. Кустарщина, не идущая ни в какое сравнение с изделиями сгинувших мастеров, спросом не пользовалась. Северо-западные ремесленники задавили конкурентов своей продукцией. Новгородские и псковские купцы радостно потирали руки. Этим вопросом предстояло заняться вплотную, а то перекос в сторону Новгорода мне не нравился, от слова «совсем».

Урожай опять порадовал. Купцы сообщили, что начали отправлять часть продукции из зерна в Европу, так как собственные нужды оказались полностью закрыты и еще оставалось изрядно излишков. За границу везли крупу и муку, цельное зерно продавать иноземцам я запретил и строго следил, чтобы запрет соблюдался. В следствии этого стало расти, как на дрожжах, количество мельниц.

10-го сентября открылся Земской Собор. На этот раз занимались только обсуждением законов. Споры доходили до драк, приходилось вмешиваться и наводить порядок с помощью бойцов из терции Горелого. Наконец, 12 ноября, Собор закрылся, приняв единогласно выстраданный сборник. Делегаты не разъехались, ждали еще две недели, пока я закончу печатать окончательную версию. Так как набор текста и распечатка в типографии шли параллельно дебатов, то и оттиски последних страниц получили уже через три дня, после закрытия. Остальное время занимались переплетом. Раздав заждавшимся первый тираж, в типографии приступили к подготовке второго. Новым Сводом я собирался обеспечить каждый городок в своем государстве. Пять штук отправил, вместе с делегатами, в Крым, князю Мстиславу. Сам он не смог приехать, болел.