— Арбалетчики, пошлите им несколько болтов!

— Ты не хочешь поговорить с князем Ярославом? — спросил Федор Жданович.

— О чем мне говорить с мертвецом?

Поняв, что им не рады, послы вернулись, а вперед выступила пехота. Ширина волока двести метров, так что наемные стрелки и новгородская терция представляли из себя плотную колонну, растянувшуюся на сто метров. Когда пехота подошла к нам на дистанцию в пять сотен шагов, я скомандовал:

— Орудия, залп!

Что сказать? Чугун, это не камень. А порох из будущего, не «монгольское зелье». Не меньше двух сотен разорванных тел лежали перед ошарашенными врагами. Они остановились, в ужасе глядя на своих товарищей. Пока примчавшиеся всадники привели их в чувства, прошло достаточно времени, чтобы расчеты успели пробанить стволы, забить в них мешочек с порохом и пыж. Когда пехота наконец стронулась с места, канониры начали вкатывать ядра. Противник был в трех сотнях шагов, а пушкари уже засыпали затравку и ждали приказ.

— Орудия, огонь!

Проводил глазами кувыркающуюся в полёте руку и перевел взгляд на пехоту. Та убегала к своим. Минус еще две сотни. Потери далеко не катастрофические и враг быстро привыкнет. Но их еще ждала картечь и арбалетные болты. Продолжим.

— Не пора ли нам выдвигаться? — поинтересовался Казимир.

— Рано. Что вам торчать в лесу? Заржет какой-нибудь жеребец и вас обнаружат. Ждите. Кстати, как поживает Гуся?

— Забеременела, — смущенно признался поляк.

— Когда успела?

— Еще в конце лета.

— Ну ты и гусь.

— Что?

— Говорю прикажи принести подогретого вина, выпьем за ее и будущего ребенка здоровье.

Новую попытку штурма противник предпринял через полчаса. На этот раз огонь открыли на дистанции в восемь сотен шагов. Противник опять замер, но быстро пришел в себя и бросился вперед, пытаясь быстрее добраться до нас.

— Заряжай картечь!

Когда до нас оставалось шагов сто, наемные стрелки остановились, чтобы выстелить.

— Арбалетчики, залп!

Эффект был убедительнее, чем от ядер. Около тысячи убитых и раненых рухнули под ноги соратников. Но такое оружие давно всем известно и не пугает. Ответный обстрел не принес результатов, арбалетчики спрятались за частоколом и перезаряжались. Наемники и новгородцы бросились вперед. До частокола оставалось совсем чуть-чуть и рев атакующих заглушил вопли раненых товарищей. Многие падали, проткнув стопу чесноком и катались по снегу, собирая на себе соседние колючки.

— Орудия, огонь!

Картечь, ударившая почти в упор по плотной массе человеческих тел убила не так уж и много, может пятьсот вояк. Но вывела на долго из строя, или превратила в инвалидов больше тысячи. С оторванной кистью, перебитой голенью или с дыркой в ноге, куда можно засунуть кулак, много не навоюешь. Утробно воя, противник побежал назад.

— Арбалетчики, залп.

В спину удиравшим понеслась туча болтов.

— Кажется у дяди кончилась пехота, — заметил я, принимая из рук Казимира кружку с горячим вином.

— Если кавалерия пойдет в атаку и не будет обращать внимание на потери, то можем не устоять. Они нас просто сметут, завалят ров трупами и прорвутся за частокол. Вырежут арбалетчиков и канониров.

— Посмотрим. Это не все, что я им приготовил. Кстати, вот теперь пора тебе выдвигаться.

— Хорошо.

— И вот еще что. Мне нужны дядя, его сыночек-Иуда, Конрад Польский и Белла Венгерский. Последние два не обязательно. Остальных в плен не берите. И не забудь приказать засунуть воинам и лошадям беруши, после того, как услышите сигнал.

Военачальники противника видимо подслушали мысли поляка и предприняли атаку тяжёлой кавалерией. Однако загромождённая телами дорога к нашим позициям не давала им возможности как следует разогнаться, так что потеряв несколько сот латников, трубы сыграли отбой. Этак они поймут, что ничего у них не выйдет и решат поискать другой путь. Или совсем уберутся прочь. Мне такое не надо.

— Федор! — позвал Горелого. — Выводи терцию за ров и строй фалангой. Послужишь приманкой.

Появление пехоты перед укреплениями озадачило врагов. Они долго присматривались, ища подвох. Наконец приняли решение и бросились в атаку. Плюнув на ядра и болты, тяжелая конница рвалась вперед, увидев наконец перед собой цель, которую можно проткнуть копьем. Мощного удара не получилось, тела погибших заставляли притормаживать и объезжать особенно большие кучи. Зато пехота делала то, чему ее так долго обучали. Латники падали пачками, выбитые из седла длинными пиками. Все больше и больше отрядов врага устремлялись в нашу сторону. Ядра, пролетая над головами пикинеров, прокладывали просеки в задних рядах кавалерии, но какое-то безумие охватило всех, и никто не хотел отступать.

— Труби атаку коннице! — приказал я горнисту.

Среди лязга мясорубки на волоке на сигнал никто не обратил внимания, но в тишине леса Казимир его услышал. Помещики выехали на поле и направились к волоку.

Между тем напряжение в сражение достигло пика, и пехота начала поддаваться, строй фаланги все сильнее выгибался назад. Осатаневшие латники перли и перли, выбитые из седла ползли под древками пик к ногам пехоты, пытаясь перед смертью успеть подрубить их. В этот момент помещики начали разгоняться. В отличии от врагов, им не мешали тела погибших, так что удар получился страшным.

Когда наш строй был почти прорван, повернулся к трубачам у Иерихонских труб:

— Ваш выход.

Да. Это не Пургаз! Но даже не имея таланта мордвина, приставленные к адскому инструменту парни сумели выдать нужный эффект. По туннелю волока покатился издевательский хохот Сатаны. Лошади взбесились и стали неуправляемыми. Это дало нам время, строй выровнялся. Когда всадники смогли успокоить своих животных и приготовились продолжить атаку, до них наконец дошло, что что-то пошло не так. Сначала один оглянулся, потом другой. Чрез несколько мгновений кавалерия врага начала разворачиваться.

— Терция, на колено! … Арбалетчики, огонь! … Орудия, огонь!

Не выдержав накала сражения и падающих целыми рядами соратников, враги побежали. Вернее, они хотели побежать. Но впереди, как пробка в бутылке, стоял отряд Казимира и охаживал подпирающую, орущую толпу булавами.

— Федор! Перебирайтесь через завал, стройтесь и в атаку.

Пехота выполнила приказ и построилась на относительно свободном месте.

— Вперед! Помогайте нашим! Арбалетчики! Вылезайте из-за частокола и следом за пикинерами!

Помещики, судя по всему, начали уставать. И дело не в том, что кто-то сопротивлялся. Сопротивления как раз и не было. Просто руки начали неметь. Подошедшая сзади фаланга принялась колоть пытавшихся сбежать в спины. Вскоре перед ними вновь образовался вал и пики перестали дотягиваться до врагов.

— Арбалетчики вперед! … Залп!

Пикинеры расступились, пропуская стрелков, те вышли к завалам мертвецов и стали делать залп за залпом в спины кавалеристов. Это была уже настоящая бойня. Не в силах двигаться, зажатые со всех сторон стенами леса и стенами трупов, вражеские всадники не могли даже спешиться и укрыться за лошадями или павшими соратниками, настолько плотно они стояли. Они просто сидели, с ужасом смотрели на подстреленных товарищей и ждали своей очереди. Через минут сорок все было закончено.

Я расположился на возу, потягивал вино и ждал. Подошел Казимир.

— Сколько потерял?

— Сто сорок пять убитыми, триста одиннадцать ранеными.

Блин! Только начал увеличивать помещичье войско и на тебе!

— Мы поймали всех, кого ты просил.

— Отлично! Где они?

— Ведут сюда.

Приковылял Федор Горелый.

— Что с ногой?

— Подвернул. Убито двести семь, ранено четыреста тридцать пять.

Четверть войска убита и ранена.

— Казимир, много сбежало?

— Как им было сбежать? Все легли.

— Ясно. Федор пошли людей добить раненых врагов. Мы их сюда не звали. Пусть эта падаль послужит удобрением на полях у смердов. В следующем году у них будет небывалый урожай.