— Да, — хором ответили союзники.

— Что будем делать, если Батый пойдет, все же, на нас? — поинтересовался боярин Федор.

— Тогда отправимся встречать его у границы. Но это очень плохой вариант. Свежее войско монголов мы можем и не осилить, нас просто завалят трупами. Так что молитесь, друзья, чтобы такого не случилось … Ладно, обсудим детали. Все наши приготовления пригодятся в обеих случаях.

Сидели за полночь. Распределяли кто что готовит, кто за что отвечаем, кто кем командует. А так же пути наступления, необходимое количество припасов, возов, лошадей и нонкомбатантов, требующихся для управления, обслуживания и пригляда за всем этим хозяйством. Выделив главные вопросы, которые необходимо начать решать немедленно и назначив ответственных, я распустил всех, велев собраться завтра для продолжения совета.

Заседали еще два дня. Планирование операций такого масштаба было внове для всех, боюсь даже обговорив все мелочи, мы упустим многое и исправлять придется на ходу. После того, как все разъехались, отправился на пороховой заводик. К счастью, он располагался вдалеке от города и избежал общей участи. Как и склады с готовым зельем. Сейчас выходило, по запасам, три бочонка на пушку. Ко времени похода надеюсь заготовить еще хотя бы по два. Все же «завод» — громко сказано и изготовление «монгольского зелья» шло неспешно. На сколько этого хватит, не знаю, жизнь полна неожиданностей. Может отсыреть или взорваться, придется беречь и до основного сражения использовать скупо. А еще нужно тренировать канониров, что тоже повлечет расход.

Затем посетил литейщиков, на другом краю города. Они тоже не пострадали и как раз заканчивали готовиться к отливке нового орудия. Расспросил мастеров о их нуждах, понаблюдал за работой со стороны и пошел инспектировать склад с ядрами и картечью. Он представлял собой навес без стен, камню все равно где лежать. Пленники ленились, запас не впечатлял. Придется привлечь стародубцев, за серебро.

За подготовкой к войне не заметил, как прошел август. Урожай собрали похуже, чем в прошлом году. Жара стояла все лето и это сказалось. Зато сена было много. Вот его и оставим дома, кормить животину. С собой возьмем овес и ячмень. Более мощная комплекция наших коней, помноженная на сытную кормежку, даст преимущество моей кавалерии. Однако, чтобы обоз не растянулся на тысячу верст, придется устраивать склады у границ. Но этим займутся уже специально отобранные люди, как и охраной, и подвозом затем в армию, после захвата левобережья.

Проверил состояние возов для вагенбурга, находящихся в лагере. Вроде бы все отлично, мелкие огрехи уже исправляют. Все понимали, в походе поломка может стоить жизни. Что в остальных лагерях посмотрю через неделю, как поеду с инспекцией. Но, зная Петра и Казарина, думаю у них тоже все в порядке.

Время между тем поджимало. Оставался месяц-полтора до выступления Батыя. Агенты Андрея и послы в ставке сообщали, что планы хана пока не поменялись, и он собирается на Запад. Посмотрим, не один я хитрый, могут найтись и похитрее. Написал дяде, назначил время и место встречи — Киев. Попросил приводить с собой всех, кого сможет. А так же прихватить литовцев и немцев, пообещав тем долю в добыче.

В конце сентября отправил Пургаза к родичам, с предложением присоединиться и встать под рукой эмира. Пока доберется до них, пока найдется предатель и отправит весть в ставку, хану будет уже поздно что-то менять, а мне несколько сотен опытных всадников не помешает, если князьки все же решаться. Сильно, все же, напугали их монголы, могут захотеть отсидеться в своей глуши и посмотреть, чья возьмет.

Двадцать пятый фальконет, последний из запланированных, отлили 1-го октября. Испытание, на следующий день, он выдержал, за что был водружён на лафет и торжественно передан в руки канониров. В этот же день разослал гонцов с призывом явиться в район Мурома к 20 октября. Пришло время доказать себе и миру, что я не зря появился здесь.

— Плохо, что ты не женился вновь, — заметил как-то Дружина, за ужином.

— Ты же знаешь, старый, я все еще не забыл Анну. Она не отпускает меня и не хочет покидать мое сердце.

— Это мне понятно. Но ты собираешься на битву, а там всякое может случится. Кто останется после тебя? Наследника нет, земли приберут уцелевшие князья и все пойдет прахом.

— На, читай, — протянул ему пергамент.

— Александр Ярославович, значит. Почему он?

— Умен и молод. Править будет хорошо и долго. Получив наследство, распорядится им разумно. Многое похерит, конечно. Не готов он к такому. Но и сбережет многое, не даст земле погибнуть.

— Ты говорил, что он слишком осторожен и склонен подчиниться хану.

— Если мы не победим, то Александр найдет способ договориться с Батыем. Пройдет много лет, может века, пока Русь восстановится, но под рукой Ярославовича, она сумеет выжить, не сгинет, как обры.

— И все же, подумай о женитьбе. Это сейчас не вопрос сердца, а важная государственная необходимость.

— Я подумаю, старый.

Четырнадцатого октября к Белой Горе подошли терция Петра из Вщижа и стародубские помещики. Пятнадцатого октября, отслужив молебен в замковой церкви, мы выступили к Мурому. Около города к нам присоединилась терция Казарина, муромская и городецкая поместная кавалерия. Часть запасов везли по реке, на ладьях и насадах, часть передвигалась по берегу, в обозе. Размер последнего ужасал. Первые всадники выехали утром, а последняя телега тронулась в путь после обеда. И это еще не все. Изрядное количество припасов, вторым караваном, спускалась сейчас по Клязьме в Оку, к Мурому, откуда их перевезут по воде, пока не покрылись льдом реки, в Черниговские земли. А дальше к Путивлю, конечной точке, где наметили один из складов для обеспечения армии. Будет еще два, в Воине и Лукомле, но эти промежуточные, гораздо меньше по размерам.

Сразу же, как только вошли в рязанские пределы, разослал во все стороны небольшие отряды, приводить под мою руку малые города, уцелевшие, или начавшие возрождаться после нашествия. Мимо самой Рязани прошли не останавливаясь, на пепелище не было ни одной избы, люди отказывались селиться вновь в этом страшном месте.

Через пять дней армия подошла к Переяславлю-Рязанскому, который сейчас был столицей княжества. Там мы присоединились к отрядам Бачмана и Ильхам-хана, которые еще три дня назад внезапно обложили город, не выпуская из него никого, но и не грабя окрестные деревни. Разбили лагерь, и я вызвал на переговоры местную верхушку.

— Ты обещал не захватывать наши земли! — выпалил старый боярин, как только делегация рязанцев появилась передо мной.

— И я бы сдержал свое слово. Но вы сожгли Белую Гору и теперь расплатитесь за это.

— Э-э-э? — послы недоуменно переглянулись.

— Кто сейчас у вас князь?

— Олег Ингваревич.

— Этот у Батыя. А сын его, Роман, мал. Так кто реально у вас князем?

— Дмитрий Святославович.

— Вот он и нанял шайку поджигателей. Город сгорел, погибло множество народу. Теперь я вижу два варианта развития событий. Первый. Я беру штурмом эти жалкие укрепления, вешаю вас и Святославовича, а затем присоединяю земли к своим. Второй. Вы сами отдаете мне князя Дмитрия, собираете вещи и покидаете княжество в любом направлении. Ваши владения я конфискую, зато останетесь живы. Что выбираете?

— Нам надо посоветоваться.

— У вас есть дробный часовец.

Я отошел от ошарашенных бояр. Те, сбившись в кучу, начали обсуждать мои «заманчивые» предложения, постоянно оглядываясь на огромное войско, обступающее город.

Решение бояре приняли правильное.

— Ну что, Дмитрий будем договариваться, или тебя сразу повесить? — поинтересовался у родственника, когда его привели в лагерь.

— Что ты хочешь? — зло спросил тот.

— Ты освобождаешь свою дружину от клятвы и отпускаешь ее. Затем я отправлю тебя в Белую Гору, посидишь в одном месте с отцом, пока я не вернусь.

— А потом?

— А потом я вас отпущу на все четыре стороны.