Наступило время посевной. Сорта пшеницы и ржи, притащенные мной, распространялись со скоростью лесного пожара по всем подконтрольным землям. В Ополье их раздавали бесплатно, с условием перехода на трехполье, как когда-то в Стародубе, и обработкой опустевших пашен в мою пользу. Формально я не правитель этих территорий, но все прекрасно понимали, кто реальный хозяин. Так что к сделкам подобного рода смерды относились без свойственной им недоверчивости. Последнее не вытрясу и по миру не пущу. А новый способ хозяйствования был не так уж и нов, многие и сами раньше на него перешли. Вот на картошку смотрели, пока, с подозрением. Все же консерватизм — основа жизни крестьянина. Но я не заставлял сажать ее на личных полях смердов, и они смекнули, что раз князь хорошую землю отдал под земляные яйца, значит что-то в этом есть. Поэтому и не сильно удивился, когда отправился летом в инспекторскую поездку и обнаружил почти у всех земледельцев небольшие наделы с характерными грядками. Распробуют, а в следующем году высадят гораздо больше. Новгородцы, вон, прислали с купцами большую икону, в благодарность. Прошлой осенью они собрали отличный урожай и в этом году рассчитывали уже на основательную добавку к своему столу.

В июле пришло известие о падении Чернигова. Монголы снова разделились на несколько отрядов и принялись разорять всё княжество. На границах опять появились огромные толпы беженцев, бегущих в ужасе из родных мест, многие с пустыми руками. Всех принять на старых землях я не мог, так что пришлось попросить сделать это владимирцев, которые сами еще не оправились от разорения. Пообещал помочь продуктами и не только. Что характерно, никто не отказался, в иных избах теснилось по несколько семей. Велел тиунам выделять незамедлительно бедолагам наделы и древесину для строительства. Засеять свои участки они уже не успеют, но смогут поставить временное жилье и запасти хоть что-то из леса и реки на зиму. Остальное получат из моих амбаров и как-нибудь дотянут до нового урожая. Изрядно опустевшая земля стала стремительно заполняться народом и оживать.

Все лето Батый с родичами провел в Поросье. Засевшие по крепостям и городкам черные клобуки давали им прикурить. По слухам, резались там безжалостно, пощады никто не просил и не давал. Гуюк и Мункэ привели к хану подкрепления из туменов, снятых с Северного Кавказа и совместными усилиями монголы додавили-таки бывших печенегов, торков и прочих берендеев. Не смотря на потери, Батый не стал отдыхать и двинулся к Киеву.

Я обсудил с Андреем Туровским и Федором Ждановичем возникшие у меня идеи организовать провокации. Покрутили их и так, и этак, и пришли к выводу, что сделать можно. Попросил их не медлить и заняться прямо сейчас, хотя и понимал — организовать такое не просто и не быстро. Во время встречи боярин выложил на стол стопку пергаментов. Как оказалось — перехваченные доносы на меня в Орду. Несколько от бывших князей и бояр муромских и городецких, остальное от дядьёв, Святослава и Ивана. Стараются, сволочи. Первых попрошу придержать Ярослава Всеволодовича, а вот с ростовскими нужно что-то делать. Стоит дойти хоть одной грамоте до хана и все усилия накроются медным тазом.

Братья стояли на городне Ростова и внимательно изучали прибывшее войско. Пехота высадилась из ладей и принялась разбивать лагерь. Конница, добравшаяся по суше, в это время обложила весь город и следила за воротами, чтобы никто вздумал сбежать. Избавившись от части людей и груза, ладьи выходили на гладь озера и готовились перекрыть водный путь.

— Что скажешь? — Спросил Святослав брата.

— Нужно было раньше уходить. — Пробурчал Иван.

— Отсидимся. Запасов хватит и дружины довольно.

— Про него нехорошее рассказывают. Дьяволу душу продал и потому всегда побеждает. Боюсь, как бы нечистый не подсказал ему, как взять Ростов.

— Брось эти бабьи сказки! — Зло потребовал старший из братьев. — Если и не удержим город, заключим с ним ряд. Не станет он проливать кровь своих родичей.

— Ну-ну … Смотри, послы едут. Пошли, послушаем.

Князья спустились со стен и направились к привратной башне. Там, усевшись на коней, подали знак приоткрыть ворота. Те, давно не смазанные, отворились с противным скрипом. Упал мостик через ров, и братья в главе отряда из десятка дружинников и знатнейших горожан, выехали к переговорщикам, прикрываемые лучниками в башне и на городнях.

— Что понадобилось племяннику в наших землях? — Начал Святослав. — Или ему уже мало захваченного, вопреки законов Божеских и человеческих?

— Великий князь Владимирский, Ростислав Владимирович, требует у Ростова покорности и полного подчинения его власти. А также выдачи двух монгольских прихвостней, Святослава и Ивана, с боярами. Если условия не будут выполнены, то город будет взят штурмом и отдан на разграбление.

— Когда это он успел стать Великим князем? — Удивился Иван.

— Перед походом на вас. Что передать Великому князю?

— Передай этому ублюдку, что он такой же Великий князь, как мой свинарь Гришка. Пусть убирается, подобру-поздорову. — Прорычал побагровевший от гнева Святослав.

— Я передам. Счастливо оставаться.

Братья вернулись в осажденный город и отправились в княжеский терем, понимая, что штурма сегодня не будет. Утром их разбудил грохот. Наскоро одевшись и снарядившись для боя, оба одновременно выскочили во двор.

— Что там? — Спросил Иван у дружинника, садясь на коня.

— Еще ночью собрали камнеметы и другие машины. Странные. Я таких никогда не видел. Сейчас бьют по стенам.

Кавалькада домчалась до угловой башни и князья поднялись наверх. Перед их взором предстала картина, заставившая братьев поежиться. Шесть камнеметов, похожих на те, что использовали монголы, как раз перезарядились и метнули огромные дубовые чурки в городню. От удара содрогнулась даже башня, где они находились. Бревна стен заходили ходуном, а одно из них рассыпалось щепой, обнажая забутовку. Буквально через несколько минут пять странных труб извергли клубы дыма и огня со страшным шумом и еще один удар сотряс стены.

— Так они скоро сделают пролом. — Задумчиво произнес Иван. — И вылазку не совершить, машины хорошо охраняют.

— Что же делать? — Растеряно спросил его брат.

— Может все же попробуем договориться?

— Подайте знак к переговорам! — Приказал Святослав сопровождению.

Решение идти под Ростов принял еще на совещание с главами спецслужб. Это был единственный выход. Уговорить строптивых князей не стучать хану было из области фантастики. Обделавшись во время нашествия, они теперь признавали Батыя за единственного авторитета и апеллировали к нему, в поисках «справедливости». Пусть посидят в темнице, пока все не решится. Заодно объеду все оставшиеся независимыми княжества и заберу себе. Сил у них сопротивляться не осталось, так что не дам опомниться.

Вызвал во Владимир терции Петра из Вщижа и Федора Горелого, всех помещиков и Бачмана с половцами. Эмира спросил, не желает ли присоединиться? Тот ответил согласием. Пока ждал войска, решил стать все же Великим князем. Попросил епископа Кирилла провести обряд. Что тот и сделал, в присутствии уцелевших жителей Владимира, в соборной церкви Детинца. Ее восстановили недавно, за мое серебро. Как дойдут руки, нужно будет перестроить в камне, все же памятное место, где я взобрался на вершину пищевой цепочки Руси.

— Не верил я, когда ты, двенадцать лет назад, заявил о своих амбициях. — Сказал Дружина, на пороге церкви. — А все сбылось, по-твоему.

— И я. — Поддержал его Федор.

— Спасибо вам, бояре. Все эти годы не было у меня помощников более верных, чем вы. Не забуду. Ни вас, ни ваше потомство, отблагодарю.

— Да куда уж больше. — Усмехнулся Кнутович. — Раньше я боялся, что придется провести остаток жизни в глуши, в бедности, а сыновья мои и вовсе скатятся до простых кметей. А теперь они при деле, живут в богатстве и уважении. Иные князья им в рот смотрят. Чего еще желать?

— Вот и хорошо. Но это еще не конец, так что главная слава, и богатство, и власть впереди. А может и безвестная, братская могила, на поле боя. Как пойдет.