– Так-то лучше, пеленка, и не вздумай больше паясничать. Или тебе не поздоровится. Ты – жалкое подобие человека. Ты – женщина, даже девочка, что еще хуже. Запомни это.

А ты – мохнатый австралопитек, – и все же я прикусила язык и молча последовала за провожатым, который подвел меня к концу каравана, где меня ожидала каурая лошадь под цвет окружающего нас бесконечно простирающегося песка и его величество Гор. Целый табун самых прекрасных животных одной масти переливались от того, какими они были ухоженными и любимыми. Я поразилась, как такие неотесанные мужланы могли настолько вылизывать своих скакунов. На фоне каменного города они выглядели настоящим чудом в мертвой пустыне. Они фыркали и били копытом в нетерпении увести своих всадников подальше от этих проклятых земель.

Но как же он хорош собой… – максимально незаметно, как мне казалось, краешком глаза я любовалась его мужественным, таким красивым лицом с выразительными жгучими карими очами, которые сканировали мое тело, словно оно было обнажено перед ним, а не укутано в импровизированную паранджу… и оно реагировала на каждый прожигающий взгляд.

Настоящий джентльмен, что б его… да что я в нем нашла? – одетый в черного цвета брюки и рубашку, в высокие сапоги по колено и кожаный плащ на одно плечо, мощный мужчина с точеным торсом, узкой талией, затянутой в широкий ремень, блистал в свете полной луны и мириадов звезд на темно-синем небосводе. Он деликатно подал мне руку под пристальным взглядом своих верноподданных, лица которых были плотно скрыты за непроницаемой темной вуалью. Примерно два десятка пар глаз будто светились в темноте неоновыми лучами, освещая наш путь словно фонари. Отмахнувшись от предложенной помощи, я лихо влетела в седло и строго спросила.

– Где моя птица?

Надо мной раздалось знакомое кряканье, заставившее меня поднять голову и улыбнуться. Живой. Во главе с Гором и моим новым знакомым под покровом ночи мы отправились в место, где меня ждали вечное рабство и скорее всего верная смерть.

****************************************************

Гор.

После того, как идущая позади дикарка несколько раз пыталась сойти с намеченного пути и сбежать, я занял место позади нее. Я гипнотизировал затылок непокорной девчонки, и даже лошадь под ней меня раздражала. Мы шли почти сутки, и приближался закат. Времени на передышку не было, нам нужно было вернуться к вечерней заре, и срок уже истек.

Внезапно Алоли рухнула без сознания, зарываясь головой в песок словно страус. Пришлось разбить лагерь и дать девушке отдохнуть, хотя Туман настаивал присыпать ее сверху и отправиться дальше. Но услышав возможную сумму, которую мы могли выручить за потеряшку без памяти, он быстро отказался от этой идеи.

Не знаю зачем, но я сторожил ее палатку, разбитую поодаль лагеря, словно верный прирученный пес. Эта девушка воздействовала на меня так, как никто прежде, и мне это очень не нравилось.

Вот такая жизнь создана для меня… Я наблюдал за тишиной и безмятежностью бескрайних песков вокруг пока не услышал возню позади. Я ворвался внутрь и увидел пытающуюся сделать подкоп неугомонную.

– Что в мое стойло приперся, сейчас как лягну – развыступалась бесстрашная кобылка, заставляя меня усмехнуться.

Скидываю плащ, красный капюшон и сажусь рядом с закипающей лавой, отвечая ей невпопад, любуясь ее сейчас открытым лицом, прекраснее которого я не встречал никогда, и понимаю, как же я пропал, и что должен как можно скорее избавиться от нее.

– У тебя очень красивые глаза, – прикасаюсь к почти бронзовой скуле, смотрю в переливающийся хитростью и нелепым распутством изумрудный взгляд. Меня просто непреодолимо тянет приблизиться к этой девушке, которая, я уверен, испытывает то же самое, что и я.

Неожиданно Алоли стягивает с себя тунику и остается лишь в брюках. Я больше не могу бороться с этим искушением и смотрю на идеальное загорелое гладкое тело, впалый живот, вздернутую грудь. Злюсь на нее, ненавижу свою слабость. Хочу вернуться назад и никогда ее не встречать.

– Да как ты можешь так вести себя, дрянная девчонка?! Это запрещено… это же немыслимо – пытаюсь думать о чем-то постороннем, но перед глазами лишь ее самодовольная ухмылка и дерзкий взгляд.

– Я не помню, кто я такая и откуда, ваше величество. И с чего я должна следовать неизвестным мне правилам? Вот ты, например, стал бы говорить младенцу, что он слишком громко плачет?

Она что-то еще трындычит, но я не слушаю, я вижу лишь ее мягкие алые губы и неконтролируемо приближаюсь к ним. Роняю болтающую без умолку пташку на мягкую верблюжью шкуру, пахнущую молоком и шерстью, и вместе с этим запахом вдыхаю аромат ее атласной кожи.

– Поцелуй меня, Гор… – сладко шепчет чаровница, – я же чувствую, как сильно ты хочешь этого.

– Нельзя, – мой голос предательски срывается, а Алоли гневно шипит.

– Печешься товар не попортить? Такую ведь уже не купят, ваше святейшество.

– Нет, я хочу сохранить твою честь, – тяжело сглатываю, когда ножка язвы легла на мое бедро, – Ты не отдаешь отчет своим действиям, девочка. У тебя не будет будущего после этого.

Ее прохладные пальчики забираются под мою рубашку и слегка царапают спину, запуская невозвратный механизм.

– Всего один поцелуй, мой Король, – она умоляет, оставляя невесомый след на моей щеке. Последний раз смотрю в ее сочно-зеленые глаза и вижу в них страх, – только один… поцелуй…

Ее губы щекочут мои, и я прижимаюсь к ее чувственным сахарным устам, жадно впиваясь в этот приторно сладкий десерт, испивая медовый нектар ее страсти. Алоли обнимает мою шею и полностью отдается моим движениям, безоговорочно доверяя убийце. С каждым порывом я теряю контроль, с каждым прикосновением похоть дурманит мой рассудок. Моя ладонь скользит по небольшой груди и мягко сминает упругий шарик, от чего девочка жалобно скулит и впивается в мой затылок ногтями.

– Полегче, моя песчаная кошечка.

Спускаюсь на шею и обвожу языком пульсирующую венку на соленой коже. Целую ее между ребер, касаясь нежно, боясь оставить на ней горящие следы ее позора. Девушка едва ли не плачет, когда моя рука ныряет в ее штаны и сжимает пах, обмакивая пальцы между мокрых половых губ.

– Гор, это уже лишнее, прошу не останавливайся

– Так лишнее или не останавливаться, – не узнаю свой голос и понимаю, что нужно как можно скорее бежать от этой девчонки, но не могу прекратить ласкать ее между ног.

– Моя Алоли, – срывается с моих губ. Я осознаю головой, что это ошибка, всего лишь мираж, но мое черное сердце тянется к ней с непреодолимой силой, словно мы созданы друг для друга. Она задыхается от вожделения, а я чувствую, как закипает все мое тело.

Убираю руку, срываю с себя верх и наваливаюсь на нее, возвращаясь к губам, поедая девушку в плотоядном поцелуе. Все внутри меня кричит и молит прекратить, но я поднимаю ее бедра и крепко прижимаюсь к ее входу сквозь ткань. Хочу взять ее, обладать ею резко и грубо, впиваться в плечи и сдирать кожу ногтями, раздирать ее в кровь… но … но ощущения жара нарастает и концентрируется в одном месте, прожигая мою ногу насквозь.

Что за черт! – резко сажусь на колени, выхватываю наш родовой клинок и обжигаю ладонь, отбрасывая его в сторону. Смотрю на Алоли, а ее кожа покрывается мелкими чешуйками, белки ее глаз пропадают, заполоняемые лишь зеленого цвета радужками, а зрачки становятся узкими. От этого зрелища у меня начисто сносит крышу. Кидаюсь в сторону ехидны с одной лишь жаждой – испить эту девушку до дна… ОВЛАДЕТЬ, как вдруг в мою спину впиваются когти хищника, меня оглушает ревностный клекот, и бешеный сип начинает избивать меня своими крыльями. Между лопаток стекает горячая кровь, но я не чувствую боли, я вижу лишь одно, как Алоли оборачивается змеей и уползает в ночь. Сознание покидает меня, и я проваливаюсь во тьму.

Гор.

– Гор… – слышу голос своего приближенного и ощущаю брызги на своем лице.