– Помог случай. Караван привёз начальство. Наш главный охранник соляных шахт Ас-Сабур очень испугался Ас-Шакура, проверяющего. Этот человек захотел посмотреть шахту. Охранники боялись спускаться туда, когда у нас в руках топоры. Внизу темно – всякое могло случиться. Нас построили и заковали в цепи. Я сказал Ас-Шакуру, что там темно и он ничего не увидит. Тогда он схватил факел и приказал мне идти впереди.

Мы знали, что в шахте газ, и огонь мог привести к взрыву. Я шагнул, но меня сбил с ног мой друг, маор. С улыбкой сказал, что я не всё покажу высокочтимому господину. И пошёл к шахте. За ним Ас-Шакур, Ас-Сабур и еще пять д'хавров и текр. Вскоре раздался взрыв. Шахту засыпало. Трёх оставшихся охранников на тридцать рабов явно недостаточно. Вот так друг спас мне жизнь ценой своей жизни.

– Как имя маора? – с тревогой и болью в голосе спросил Архор.

– Мы звали его Кайром.

Алька заметила, как переглянулись Архор и Эрг и как опустились их плечи, а смуглые лица стали мертвенно бледными.

– Мы сняли цепи и побежали, – выдохнул Сухрим.

– Риор, я и два укама: Азим и Сухрим, – хриплым голосом перечислял Рей, – представляли плачевное зрелище. Несколько суток мы шли, поддерживая друг друга, пока не встретили лежащих на дороге без признаков жизни двух караванщиков и трёх стражников. Чуть поодаль мы нашли сумку с водой и едой. Те, кто бежал впереди, встретили караван и не забыли о нас.

– До города мы не дошли, – взволнованно добавил Риор. – Нас поймали д'хавры. Привезли в город, чтобы казнить. Вечером, по просьбе Аль–Эрейль, нас выкупил Фарах.

Вдруг Ратхар встал и нараспев начал слагать стихи, глядя Рею в глаза:

– Ему говорили: «Терпенья Рею достаёт, хоть нет покоя от невзгод, И день, и ночь – душевный гнёт, а бремя бедствий всё растёт».

Ему говорили: «О, Рей, ты хоть кричи, стенай и вой, о камень бейся головой – зла сила муки горевой, и видно близок твой покой».

Ему говорили: «О, Рей, вконец ты сердцем изнемог, и сам сгорел и душу сжёг. Ты жёлт, слезами весь истёк. Примет твоих печален счёт».

– Ратхар, а что ответил Рей? – спросила Алька, поражённая умением слагать стихи из только что выслушанного рассказа.

И они вновь услышали стихи, сочинённые Ратхаром.

– Им Рей отвечал: «Как двуногих харумов, вас гонят по знойным барханам – в костлявые спины впилась непосильная ноша».

Им Рей отвечал: «Под яростным солнцем шагал я с открытым лицом, а ветер горячий трепал мои космы волос».

Их Рей вопрошал: «Ссутулила спины неволя? Что толку роптать о горестной доле? Что толку скулить о каплях дождя?»

Их Рей призвал: «Укутайте сердце терпеньем! Шагайте по зною обутыми в стойкость ногами».

– Всё так. Лучше и не скажешь, – откликнулся взволнованный Риор. – Скажи, Поэт, что мы ему отвечали?

Ратхар улыбнулся и продолжил декламацию.

– Ему говорили: «О, Рей, везде, куда б ты ни пришёл, пророком лжи ты окружён. Вдали от них держи себя, погубят ведь они тебя».

Ему говорили: «Сама-то слава – не беда, да много от неё вреда. О, Рей, судьба твоя славна; знай, день ото дня славней она».

Ратхар встал, подошёл к взволнованному Рею, и мужчины обменялись крепким рукопожатием.

Алька подошла к Правителю маоров, отцу Таора, и вновь попросила рассказать о муже.

Архор глухим голосом с горечью кратко ответил:

– Вскоре после того, как твой муж и мой сын узнал, что ты ушла, Таор погиб, охраняя границу.

Нагнув голову и с трудом сдерживая рыдания, Алька пошла к большому валуну, там она опустилась на колени и заплакала. Потом она ещё долго стояла, не в силах оторваться от камня, словно хотела найти в нём утешение и поддержку. Солнце уже давно село за гору, с которой так недавно спустились маоры. Алька встала и побрела к ручью, чтобы умыться.

Когда вернулась, то увидела, что мужчины молча сидят вокруг костра.

Архор посмотрел на молодую женщину и хриплым голосом попросил:

– Аль–Эрейль, расскажи нам о твоей встрече с Душой Мира.

Маорка прислонилась к дереву и, ни на кого не глядя, начала рассказ.

– Наступали сумерки, и горы заволакивала мгла. Мальчики отправились за валежником для костра, а я пошла к роднику, указанному Эргом. В тот момент я чувствовала себя небожителем, взирающим с вершины на голубые скалы, покрытые снежно-белыми шапками.

– Это правда. Я отправил Аль-Эрейль за водой, – подтвердил Эрг.

– Подошла к роднику и зачерпнула воду ладонью. Сделала несколько глотков – вода имела неприятный привкус. Моё внимание привлекла струйка, стекавшая со склона, я подумала: «Наберу другой воды. Вот старый ворчун удивится!»

Сказано – сделано. Положив в рюкзак кувшин, я полезла вверх по отвесной скале, заросшей чрезвычайно колючим кустарником. Обдирая руки в кровь, я карабкалась к стекающему вниз ручейку. Стена была испещрена символами, похожими на руны. Это вызывало удивление.

– Какие это были руны? – с нетерпением спросил Фарах.

– Карабкаясь вверх по горному склону, трудно разгадывать древние символы, – с усмешкой отозвалась Алька. – Напившись удивительно вкусной воды, я наполнила кувшин и огляделась. Русло источника расширялось, образуя лунку, на дне которой виднелись разноцветные камешки.

Я достала красный камень, похожий на рубин, и сразу же бережно положила его на место. Порывшись в кармане рюкзака, нашла монетку и сделала подношение Духу Источника.

И тут трава, кусты и деревья закачались в разные стороны. Ветер пробежал по кронам, приводя в движение сучковатые ветви сосен. Могучие стволы деревьев качнулись, угрожающе заскрипели и замерли. Вдруг мне показалось, что на меня устремлены тысячи невидимых глаз, возмущённых моим бесцеремонным вторжением. Казалось, что растения обладают способностью любить и ненавидеть, страдать и сочувствовать, испытывать радость и боль; решать, кто я – враг или друг.

Я была потрясена, когда поняла, что мне вынесли приговор. И это было невыразимо горькое открытие: «Почему?! За что?! Но я не желаю никому зла! Я люблю горы и деревья!»

Алька вспомнила, что в тот момент испугалась того, что её хотят наказать за все чудовищные преступления людей против природы. И они правы! Люди, чтобы сделать одежду и обувь, убивают растения и животных, чтобы согреться и насытиться, убивают растения и животных, даже если им ничего не надо, готовы превратить мир в обугленную пустыню. Духи Природы не делают различий между мирными путешественниками и маньяками-поджигателями. Для Духов Природы она – человек, она – тот, кто истребляет всё живое. Значит, она враг! Значит, она должна быть наказана!

– Что было дальше? – с тревогой спросил Ратхар, глядя на жену.

– Схватила рюкзак. Спускаясь, я цеплялась за колючие ветки, теряя равновесие, налетала на стволы деревьев, каждую секунду рискуя сорваться. Где-то на середине склона произошло то, чего боялась: споткнулась. Взмахнув рукой, задела стебель растения с крупными листьями и ощутила сильный ожог. Взвизгнув от боли, я ударилась коленом об острый скальный выступ и покатилась кубарем к каменистому дну навстречу смерти.

Очнулась я ночью. Звёздная россыпь проглядывала через густую крону сосны. Осторожно приподнялась и почувствовала сильную боль в позвоночнике и ноге, нестерпимо жгло правую руку. Шевельнуться – больно, но и лежать, прижавшись щекой к холодному камню, нельзя. Я звала на помощь Эрга и ребят, но вместо крика – тихий шёпот!

Я лежала и смотрела на звёзды, с равнодушием ожидая свою смерть. Сознание ясное, страха не было, только сожаление о том, что прожила так мало. Душа болела, ведь я не вырастила своих дочек, да и близкие будут горевать.

Вдруг послышались лёгкие неспешные шаги. Забыв о боли, я приподнялась. Тот, кто был рядом, на мгновение остановился. Я оторопела, когда увидела высокую нагую женщину, лет двадцати пяти, она излучала лёгкое бледно-голубое сияние, её густые длинные золотистые волосы украшал венок из зелёных листьев.