Дверь открыла статная темноволосая красавица. Несмотря на зрелый возраст, Ирина Вадимовна сумела сохранить и женскую красоту, и великолепную осанку. Ни о каком домашнем халате не могло быть и речи: мама Коли была при параде в полном смысле этого слова. На заднем фоне гостей встречал сам генерал – черно-белое фото ее отца, сделанное в июне 1945 года, в день Парада Победы.

– Проходите, мы вас ждем! – Ирина Вадимовна сверкнула ослепительной улыбкой.

Учительница робко вошла в гостиную: стол был накрыт, белая скатерть хрустела от тяжелых накрахмаленных оборок, напоминая количеством угощений самобранку.

– Присаживайтесь, давайте отужинаем вместе! – Мама Коли любезно отодвинула стул от роскошного стола, приглашая гостью разделить трапезу.

Та засмущалась:

– Я же буквально на пару минут! Не хотела отнимать ваше время…

– Ну что вы! Жизнь моего сына крутится сейчас вокруг школы, я бы очень хотела знать, как там обстоят дела. Правда, Николай? – Ирина Вадимовна грозно зыркнула в сторону кресла.

Оксана Михайловна с удивлением обнаружила, что ее ученик все это время сидел там, стараясь казаться совершенно незаметным.

– Коля? – учительница округлила глаза. – Я тебя не заметила… Здравствуй! Я думала, ты играешь на улице с мальчишками.

– Играть будет, когда заслужит, – веско произнесла мама Коли. – Так что же случилось? Что вас привело к нам? Уж точно не отличные отметки? – Задавая наводящий вопрос классной руководительнице, Ирина Вадимовна сурово смотрела на сына.

Коленька стал каким-то прозрачным.

– Вы знаете, в последнее время у Коли учеба действительно стала хуже. Мальчик невнимательный. Вчера не смог решить элементарный пример, а на уроке литературы забыл стихотворение, – Оксана Михайловна начала мягко, спокойно стараясь подвести к главному, что сегодня днем Коля прогулял урок английского. Она сбилась с ног, прежде чем ребенка нашли – он сидел в актовом зале, глубоко за сценой, и плакал.

Но Ирина Вадимовна даже не стала слушать финал истории.

– Коля! – заорала она так, словно тот был на другом конце улицы.

Мальчик нехотя слез с кресла и подошел к матери.

– Какое это стихотворение ты опять забыл?! Чего молчишь?

Ребенок мялся и смотрел в пол.

– Которое мы учили? – грозно спросила мать. – Ты же его прекрасно знаешь!

Коля молчал.

– Ну-ка… «Буря мглою небо кроет…» – процедила сквозь зубы Ирина Вадимовна. – Что дальше, а?

Коля стоял как вкопанный. Было ощущение, что мальчишка онемел. Оксана Михайловна даже не подозревала, что в действительности собиралась буря и очень скоро на ее глазах разразится гроза.

– Что молчишь?! – уже не сдерживалась мать.

Вдруг, совершенно неожиданно, она встала и отвесила пацану звонкую оплеуху.

– Идиот! – объяснила свои действия Ирина Вадимовна. – Мы сто раз с тобой повторили вчера это стихотворение. Ты язык проглотил?

Коля стоял ни живой ни мертвый. Учительница тоже потеряла дар речи.

Внезапно мать ученика подошла к столу, взяла тяжелую супницу с обжигающим борщом и с размаху бросила на пол с такой силой, что даже дорогущий ковер не смягчил удар. Посудина разлетелась на тысячи мелких осколков, залив кровавым фонтаном все, до чего долетели брызги. Пара капель попала на белую юбку учительницы, которая от шока только поджала ноги под стул. Коля же продолжал стоять перед матерью, в огненной реке из супа, и только немного вздрогнул, когда крупный фарфоровый осколок вонзился ему в лодыжку. Потекла алая струйка настоящей крови.

– Коленька, у тебя кровь! – Оксана Михайловна, вышедшая вдруг из ступора, попыталась вскочить и осмотреть ребенка.

Но ее слова сработали как спусковой крючок. Мальчик, прекрасно зная, в отличие от учительницы, что это только начало спектакля, вдруг в три прыжка оказался в туалете. Громкий щелчок ознаменовал передышку – сын спрятался от грозной матери и защелкнул дверь.

– Вот поганец! – прокричала Ирина Вадимовна, не терпевшая неповиновения. Поискав глазами какой-нибудь тяжелый предмет, но вспомнив, что Коля все равно пока недоступен и его не поколотишь, она направилась к двери. Тяжелым кулаком постучала, прикрикнув:

– Быстро открывай!

Конечно, в ответ ее ждала тишина.

– Ты же знаешь, что там вечно сидеть не будешь. Лучше выходи, пока не пришел отец!

Мальчик не отвечал. Оксана Михайловна оторопела от такого напора.

Тогда Ирина Вадимовна, немного примерившись, сделала пару шагов назад и… высадила дверь плечом. Защелка отлетела еще быстрее, чем летели фарфоровые осколки супницы. Деревянное полотно с легкостью сдвинулось и обнажило маленького мальчика, забившегося в угол в темноте. Было видно, что мать не впервой высаживает дверь. Коля знал, что до него доберутся, это просто вопрос времени. От этой сцены Оксана Михайловна окончательно растерялась.

Ирина Вадимовна же, напротив, воспряла духом. План снова сработал, и добыча теперь была полностью в ее руках. Ожесточенно схватив сына за шкирку, она поволокла его на кухню, без разбора нанося тумаки и удары. Коля защищался, старался прикрываться руками, уворачивался, несмотря на железную хватку матери, и в итоге упал на пол в позе эмбриона, стараясь хоть как-то спастись от увечий. Ирина Вадимовна била сына с остервенением, с искаженным яростью лицом, задыхаясь и отплевываясь от гнева. Когда тот оказался на полу, лицо женщины озарило торжество: «Победа!»

Совершенно не сожалея о содеянном, словно это был ежедневный моцион, Ирина Вадимовна поправила растрепавшуюся прическу и повернулась к стулу Оксаны Михайловны:

– Проучила! Будьте уверены, завтра стих будет отлетать от зубов.

Но в квартире уже никого не было: учительницы и след простыл.

Оксана Михайловна, обычно сдержанная и аккуратная, бежала прямо по лужам, не разбирая дороги, по ее лицу текли то ли струйки дождя, то ли слезы. Шок от увиденного настолько поразил женщину, что она не знала, сразу ли звонить в милицию или дождаться завтра, чтобы собрать педсовет. Так она добралась до дома и сразу встала под душ: хотелось отмыться от этой грязи и на спокойную голову принять решение. Учительница знала, что больше никогда и ни за что не пойдет в дом Ивановых. То, что она видела, было настолько ужасно, что она никогда не захочет увидеть это снова.

Коля Иванов стал моим клиентом, когда ему было уже 40 лет. К этому времени уже лет десять он ни под каким предлогом не общался с матерью. Вообще ушел из семьи и номинально предпочел стать «сиротой». Токсичный родитель нанес ему глубокую травму, от которой сын исцелялся всю сознательную жизнь.

Банальные слова «детей нельзя бить» или «детей нужно любить» дойдут только до тех сердец, которые хотят это слышать и так делать. Я категорически против любых телесных наказаний. Этого не должно существовать в семье ни в какой форме: воспитательной, шутливой, назидательной. Родитель, который бьет ребенка, должен работать только с собой. Когда к психологу приводят ребенка и говорят: «Мой ребенок неуправляемый. Сделайте что-нибудь!» – я готова сделать, но не с ребенком, а с родителем.

Лечить стоит родителей – посмотреть, что происходит в семье, какая там обстановка. Почему мать вымещает агрессию на самом слабом звене, сыне? Почему проблемы между женой и мужем оборачиваются побоями детей? Как выйти из этой ситуации всем членам семьи?

Здоровье, в том числе психологическое, выстраивается по кирпичику, но если в детстве разрушить фундамент, все здание можно просто снести.

Родители, воспитывающие детей, должны понимать, что детская психика очень мобильная, но и очень ранимая. Это пластилин в их руках, который нуждается в любви и заботе. Не в криках, не в ударах. Боль порождает боль, а любовь – любовь.