В начале декабря Алматы частенько накрывают туманы. Густые, иногда совершенно беспросветные. Возможно, перепад температуры, давления и влажность дают такой эффект. Но в тот вечер меня беспокоило то, что рейс не откладывают. Разве это летная погода?

До Гонконга лететь было часов семь, и нам пора было выезжать из дома. На улице туман уже не показался мне таким плотным. По крайней мере, можно разглядеть свои руки. И руки мужа, которые катили два наших небольших Samsonite. Пока мы ехали в аэропорт, мгла почти рассеялась, а над взлетной полосой засияли звезды.

– Видишь, все в порядке, пойдем на регистрацию. – Оптимизм мужа передался мне, и мы пошли к стойке.

Уютно усевшись у иллюминатора, как я люблю, приготовилась к долгому полету. В окошко наблюдала, как техслужба проводила заключительную проверку шасси и корпуса, в то время как в салоне бортпроводники давали инструктаж по безопасности. Стюардессы поправляли прически, заботливо подходили к пассажирам, уточняя, не требуется ли чего-то.

Муж, буквально вчера вернувшийся из другой поездки, был уставший и сонный, он заказал себе немного вина.

– Что-то я утомился от постоянных мотаний, так хочу выспаться. – Он выпил бокал, чтобы поскорее попасть в объятия Морфея, и через несколько минут действительно уснул.

В душе я была рада, что он отдохнет, но все же другая моя часть удивлялась: как он может так быстро засыпать, вот это талант! Я же крутилась в кресле, пытаясь устроиться поудобнее, и никак не могла найти себе место. Что-то в теле внутри меня беспокоило, но я пока не могла определить, что именно. В какой-то момент глянув в иллюминатор… я просто обомлела. Буквально недавно я отлично видела надпись «Алматы», а теперь ее словно ластиком стерли. Туман был настолько плотный, что, вглядываясь в его глубину, я не видела ничего.

Белая муть поглотила все.

Сначала исчезли яркие вывески, потом люди вдалеке, затем все здание аэропорта пропало из виду, растворился обслуживающий персонал, находившийся на взлетной полосе, а еще через минуту и сама полоса перестала существовать.

Корпус самолета окутало беспросветное облако тумана.

Было полное ощущение, что мы провалились в другое измерение и находимся теперь nowhere.

Я посмотрела на мужа. Он тоже явно был в счастливом «нигде», но не из-за странного тумана, а из-за сладкого сна. Легонько ткнув его в бок, я поняла, что его трудно вывести из забытья, поэтому просто стала ждать. В душе бродили какие-то необъяснимые чувства.

Так прошел еще час. Мы никуда не взлетали. Облака за бортом только уплотнились, превратившись в белое густое молоко. Никто ничего не объяснял, хотя и так было понятно, что туман не дает нам взлететь.

Я попросила стакан воды, милая стюардесса торопливо принесла его мне, только пожав плечами на вопрос, когда же вылет. «Пока не знаем сами. Туман такой сильный, что не видно взлетно-посадочной полосы. Скоро выйдет капитан и все объяснит», – прошептала она мне, чтобы немного успокоить.

Смотреть в иллюминатор стало совсем неинтересно. Как и на спящего мужа. Я тоже пыталась уснуть, но волны тревоги то и дело поднимались внутри. Что же все-таки происходит?

Наконец вышли второй пилот и капитан – статный, седовласый, импозантный взрослый мужчина лет за шестьдесят, он был родом из Канады и говорил с нами на английском.

– Леди энд джентльменс, увы и ах! К сожалению, наш борт не может вылететь по погодным условиям. Мы вынуждены ждать улучшения ситуации.

Он улыбнулся, погладив свою белую бороду, и очень напомнил мне Санта-Клауса. Только без мешка подарков, зато с командой, которая вместо оленей должна была домчать нас на белокрылых санях в азиатскую страну.

Мы разговорились с капитаном. Я поделилась своими мыслями по поводу погоды: в декабре это хоть и частое явление, но такого густого тумана на моей памяти еще не было. Капитан задумчиво ответил невпопад:

– Да… А ведь это мой последний полет!

Слова его упали на тревожную почву и сразу заколосились кустарниками непроходимого страха.

– В смысле? – тревожно спросила я, не понимая, в каком смысле «последний».

– Недавно мне исполнилось 65, и этот полет для меня последний, – спокойно объяснил капитан, даже не осознавая, какой ужас он поселил во мне своими словами.

Во мне сразу проснулся нумеролог, и мой мозг, который с самого приезда в аэропорт видел вокруг тревожные знаки, зацепился за спасительную соломинку: «Нужно узнать дату его рождения, чтобы просчитать, какой у него сейчас период!» Воодушевившись идеей, которая хоть немного могла бы пролить свет на это бесконечное стояние «ежиков в тумане», я начала аккуратно расспрашивать капитана:

– Получается, у вас день рождения в ноябре?

– Да, – подтвердил тот.

– Вы, наверное, Скорпион или стрелец, и у вас очень сильный характер. – Мой подкат быстро раскачал собеседника, и тот назвал мне полную дату рождения.

«Победа!» – промелькнуло у меня в голове. Быстро просчитав нумерологический квадрат капитана нашего рейса, я опешила. На днях он вошел в острый и рискованный период, аварии и экстренные ситуации могли поджидать его на каждом шагу. Для меня как для специалиста в области цифр было ясно, что последний полет мог стать реально последним! И не только для него… Люди могут говорить пророческие слова, даже не отдавая себе в этом отчета. От страха у меня пошли мурашки по коже. Я с тоской посмотрела в иллюминатор и поняла, что очень люблю туман. Настолько, что желаю ему вообще никогда не растворяться!

Прошло еще три с половиной часа, как мы застряли в самолете. Злополучный полет, который капитан во всеуслышание называл последним, к счастью, никак не начинался. Но и оставаться в салоне было уже невыносимо.

– Просыпайся, – больше не в силах переживать этот стресс одна, я растолкала мужа.

– Уже прилетели? – В его глазах была радость человека, совершенно не ведавшего, что на самом деле происходит.

– Мы еще даже не взлетали! – Я эмоционально объяснила мужу, где мы, почему не взлетаем, а главное, что я вообще не хочу, чтобы мы летели: – У капитана нулевой период, понимаешь? Он только что зашел в ноль! Ему сейчас вообще не стоит летать!

Муж протер сонные глаза:

– Айсулуша, ты что? Какой период? Какие знаки? Успокойся, пожалуйста. – Он попытался приобнять меня за плечи. Но когда мне так говорят, это успокаивает мало, я расстроилась еще сильнее.

– Я не хочу лететь! – Моя тревога нарастала.

– Но у меня переговоры и встречи в Гонконге! Я не могу это пропускать!

– Я могу остаться? Давай я прилечу завтра…

Подозвав бортпроводника, я спросила, можно ли сняться с борта. «Хорошо, мы попробуем». Но в плотном тумане никто не мог пригнать за мной трап. Я снова села на свое место, не понимая, как мне выбраться из этого злосчастного самолета. Ситуация из ряда вон!

Муж снова задремал. Но не так сладко, как прежде. Мое желание сняться с рейса, конечно, расстроило его.

Прошло еще полтора часа. Нам давно принесли снеки, удобные пледы, маленькие бонусы от авиакомпании и даже конфетки «Взлетные», что, если честно, выглядело как издевка.

И вдруг на рассвете в небе забрезжил просвет, а вместе с ним и надежда, что я смогу выйти из этой печальной нелетной истории.