Теперь мы находились в обсерватории, и вид во всех направлениях был очень удачным. Это было самое возвышенное место в округе, и капитан Ганоэ охотно согласился с моим предложением обустроить его как следует для целей обсерватории, а также как место для отдыха, когда установится теплая погода. Мы тщательно исследовали ближайшие окрестности и обнаружили, что к этой возвышающейся ледяной горе можно подойти как с востока, так и с запада. На севере и юге можно было легко проследить шов, по которому сходились ледяные стены, а вдоль этой линии располагались многочисленные провалы большой глубины.

Когда мы были готовы вернуться на корабль, то обнаружили, что Лиф и Эрик протянули сверху вниз веревки, которые, проходя через платформу, удерживали ее на месте, когда она поднималась и опускалась. Они также придумали приспособление, с помощью которого лифтом можно было управлять как сверху, так и снизу, в зависимости от обстоятельств; кроме того, между обсерваторией и кораблем была установлена телефонная связь.

С таким легким доступом на поверхность мы редко пользовались туннелем, разве что для передвижения саней или перевозки тяжелой поклажи. С этой возвышенности я с постоянно растущим интересом наблюдала за розовыми оттенками на горизонте, которые указывали на местоположение восходящего солнца. Они становились все ярче и ярче, пока не показался король дня. Это был сигнал к надуванию воздушных шаров и отправке депеш в надежде, что их отнесет на юг, в цивилизованные районы земного шара, равноденственными ветрами. Это было также время возвращения Баттелла из его исследовательской экспедиции по восточной части ледяного поля. Его наблюдения в сочетании с моими собственными представляли собой единственное средство накопить тот набор сведений об этих неизвестных регионах, который сделал бы эту экспедицию ценной для всего мира. Кроме того, наша собственная безопасность в очень большой степени зависела от точности знаний, которые мы могли бы получить относительно сил, управляющих движением этого огромного ледяного острова. Мое отношение к научной работе экспедиции заставляло меня стремиться как можно лучше использовать нынешнюю благоприятную возможность для исследований.

Во время нашего долгого заключения в ледяной тюрьме я вела столько записей и проводила столько наблюдений, сколько позволяла обстановка. Движение ледяного поля на запад, которое поначалу грозило затянуть нас под лед и опрокинуть корабль, утратило свою силу, и теперь, когда мы находились над поверхностью и могли проследить за швом, обозначавшим канал, по которому мы двигались, мы обнаружили, что его общее направление было с юго-востока на северо-запад, тогда как в то время, когда мы оказались между столкнувшимися ледяными полями, мы, согласно моим записям, двигались на северо-восток. Это свидетельствовало о том, что все тело льда повернулось на четверть оборота, в то время как его общее движение было направлено на запад и север. А теперь мои ежедневные наблюдения показали, что оно постоянно меняло свое положение, и хотя его движение в целом было направлено на запад, оно отнюдь не было равномерным. Казалось, что с тех пор, как мы оказались в его власти, он испытывает на себе влияние противоборствующих сил, и одной из главных задач экспедиции было тщательное изучение именно такого рода влияний.

Как только солнце стало показываться над горизонтом, я постоянно высматривала, не возвращается ли капитан Баттелл со своей командой на санях. Мы знали, что он отправился на восток и что в его намерения входило начать исследование западной части ледяного поля до того, как солнце продержится над горизонтом полные двадцать четыре часа. Но погода в начале весны была неблагоприятной, и я не обнаружила ничего достойного внимания. Когда дни стали длиннее и солнце оказалось на западе, я надеялась сделать несколько важных открытий с помощью своего бинокля. Но когда мне открылся ясный обзор, я с удивлением заметила то, что казалось бесплодной пустошью, состоящей из песка и песчаных косогоров. Я обратил внимание капитана Ганоэ на эту картину, и после тщательного изучения через бинокль он сказал:

– Это очень похоже на землю. На поверхности, безусловно, нет ни снега, ни льда. Но откуда взялся весь этот бесконечный песок? Я попрошу Хьюстона принести больший телескоп, и мы проведем более тщательное наблюдение.

Через несколько минут появился Хьюстон, и мы установили инструмент на позицию. С более сильным окуляром наши первые впечатления о природе поверхности подтвердились, но мы не обнаружили ничего, что позволило бы объяснить это явление. Это была загадка, и теперь мы с еще большим нетерпением ждали возвращения капитана Баттелла, который, как мы были уверены, сделал несколько очень интересных открытий.

Я продолжала наблюдать за горизонтом с помощью большого телескопа, и вскоре мои поиски были вознаграждены: я обнаружила человека, который, казалось, только что достиг гребня длинного песчаного хребта, уходящего на север и юг, но находящегося на расстоянии нескольких миль. Похоже, он помогал другим добраться до того же места. Настроив прибор на максимальную мощность, я смогла распознать капитана Баттелла и нескольких матросов. Они подтягивали с противоположной стороны с помощью веревки других людей, которые, как только достигали вершины, брались за руки и помогали поднимать остальных.

Я рассказала о происходящем и попросила капитана Ганоэ посмотреть на все своими глазами. Он с первого взгляда оценил ситуацию и сказал;

– Мы должны идти к ним на помощь. Сани и собачьи упряжки, очевидно, находятся на противоположной стороне, и их нужно поднять так же, как и людей, – и, повернувшись к Хьюстону, сказал:

– Возвращайтесь на корабль. Соберите весь экипаж. Объясните норвежцам ситуацию, скажите им, чтобы они немедленно достали сани и взяли все приспособления, какие сочтут нужными, а мы с Джеком встретим вас у подножия горы на восточном склоне. Поторопитесь, так как мы должны спешить на помощь нашим товарищам, которые, очевидно, находятся на грани истощения.

Глава

IV

Хьюстон вошел в лифт и спустился на корабль, чтобы выполнить полученные инструкции, а капитан Ганоэ и я остались в обсерватории, чтобы более тщательно изучить местность и наметить маршрут, по которому мы должны двигаться. Насколько мы могли судить, серьезных препятствий на пути не было. Поверхность между нами и песчаной грядой, которую должен пересечь Баттелл, выглядела как плоская равнина из снега и льда, с многочисленными торосами, разбросанными тут и там. За ней – хребет с возвышенностями, образующими очертания картины.

Точка, которую Баттелл выбрал для перехода, была брешью в этом хребте. Непосредственно под ней хребет был очень крутым, но с этой точки можно было добраться до вершины по некрутому склону к югу. Я набросала все приметные объекты по прямой линии от обсерватории до разлома, к которому мы хотели добраться как можно скорее, так как чувствовали, что наша помощь крайне необходима. Эта работа была завершена, когда мы заметили, что команда с санями обходит северную сторону, и поспешили вниз, чтобы встретить их у подножия горы на востоке. Мы убедились, что все готово к быстрому маршу: сани были легко нагружены такими приспособлениями, веревками, шкивами и т. д., которые были необходимы для оказания нам наиболее эффективной помощи. Собаки натягивали упряжь, словно желая пробежаться, а мужчины были свежи и чувствовали необходимость физических нагрузок.

Оттепель только началась, и дорога была хорошей. Все условия казались благоприятными. Капитан Ганоэ и я отправились по маршруту, который, по нашим наблюдениям, был наиболее удобным. Менее чем через два часа мы достигли подножия хребта, расположенного чуть ниже расщелины, где мы нашли капитана Баттелла. Мы наткнулись на поверхность, покрытую вулканическим пеплом и окалиной, и наши мысли мгновенно вернулись к землетрясению, разорвавшему ледяное поле, и к нашему спасению от гибели. Однако сейчас было не до размышлений. Наша задача заключалась в том, чтобы как можно скорее достичь вершины.