Сознание Беатрис было настолько повреждено, что данное событие стало для неё ожившим ночным кошмаром. Она с трудом отличала реальную жизнь от галлюцинаций, и подобное зрелище только подтверждало хрупкое положение её разума. Следующий инцидент произошёл через несколько недель, дней или месяцев: Беатрис потеряла счёт дням и не понимала, какое время суток царило в этом мерзком элитном заведении без окон и часов. Всё происходило как обычно: гости рассаживались за столики, официантки бегали с подносами, кто-то толкал громоздкие тележки и звенел цепями. В тот раз Беатрис исполняла роль уборщицы и активно смывала с пола какую-то липкую мерзкую пакость. Внезапно раздался оглушительный женский визг, затем послышался звон посуды, и крик снова повторился. Беатрис подняла тяжёлую голову и успела увидеть женщину с заплаканными глазами, которую стремительно уводили прочь. В центре всеобщего внимания была странная особа в тёмном светонепроницаемом наряде. Она что-то гневно выкрикивала, указывая рукой на провинившуюся работницу. Конфликт был быстро и яростно погашен, а гостью удалось утихомирить.

Через несколько часов Беатрис направилась в кладовую, где её привлекла дверь, которую обычно держат закрытой. Дверь была массивной, но маленькой, и у всех окружающих складывалось ощущение, что это просто специфический элемент декора. Сжигаемая изнутри любопытством, Беатрис заглянула в кокетливо приоткрытую дверь и едва не потеряла сознание от увиденного. Перед ней предстало просторное вытянутое помещение, сплошь отделанное белым кафелем. Возле противоположной стены находилось человеческое тело, к ногам и рукам которого были приделаны толстенные цепи. Цепи были жёстко натянуты, и у пленника не было возможности безвольно повиснуть на них. Тело было полностью лишено кожного покрова и было похоже на освежёванную тушу какого-то животного. Рядом стоял странный мужчина в двойных чёрных очках и толстенной тростью в руках. Одет он был в тёмные бархатные одежды и имел довольно болезненный вид. Его прилизанные чёрные волосы сверкали под очень яркими лампами, а взгляд не отрывался от собеседницы. Напротив него стояла та самая дама, что несколько часов назад устроила скандал. При ярком освещении она выглядела ещё более пугающе и мерзко. У странной особы были сильные проблемы с позвоночником, которые не позволяли ей встать в полный рост. Лицо было закрыто тканью, а на тощих ногах, выглядывающих из-под платья, были громоздкие туфли с загнутыми носами. Беатрис не успела разглядеть детали происходящего и желала уже убраться подальше, когда её взгляд вонзился в новый объект для изучения. В руках мужчины лежала странная на вид ткань, которую он бережно передал таинственной собеседнице.

– Надеюсь, конфликт улажен, – ласковым голосом проговорил мужчина с тростью.

– Надеюсь, это послужит всем уроком. Конечно, кожа не лучшего качества, но…

Беатрис, которая наблюдала за всем происходящем из-за приоткрытой двери, мгновенно бросилась прочь. Сказанные слова и багровое тело мгновенно сложились в единую картину. Словно в подтверждении её мыслей, в ноздри ударил резкий запах свежей крови, смешанный с запахами разложения. В голове запрыгали мерзкие образы, она едва не потеряла сознание от мысли о своём окончательном сумасшествии. Не в силах подняться, Беатрис уползала прочь от увиденного, вяло передвигая дрожащими от слабости и страха руками. Когда грубая напольная плитка сменилась мозаичным узором, женщине удалось встать и прислониться к стене.

– Эти бедолаги напоминают милых зверушек! Интересно, а что они натворили?

– Мне это не интересно, но цепи им очень идут! Милые зверушки!

Подобные фразы часто летели с различных столиков от причудливо одетых дам, чьи лица закрывали гротескные жутковатые маски. Беатрис была не единственной «зверушкой». Вокруг неё ходило множество подобных бедолаг, позвякивая ненавистными цепями, но обязательно по строго отведённому маршруту. Общение между персоналом не запрещалось, но каждый прибывал в своём собственном мире и не хотел выныривать наружу для светских бесед. Беатрис старалась изо всех сил угождать странным господам и выполняла малейшие их прихоти по первому требованию. Но клиентам всегда было мало. Нередко, забирая пустые стаканы, официантки могли получить ожог в качестве благодарности от гостя. Каждая такая выходка находила невероятно буйный отклик среди всех присутствующих. Однажды Беатрис не уследила за своей цепью, путешествующей за нею по узкой траншее, проделанной в полу. Кто-то из гостей зацепил её ногой, устроив тем самым грандиозное крушение. На пол со звоном полетели стаканы и бутылки, помещение наполнилось визгом битого стекла. Виновницу определили сразу, она стала центром всеобщего внимания.

– Эту дрянь нужно проучить! Посмотрите на моё платье! – раздался плаксивый женский гомон, от которого сердце Беатрис сжалось в тугой ком. – Накажите её!

– Она это специально сделала! Я всё видел!

– Тащи её сюда! – раздался чей-то пьяный окрик над самым ухом.

Кто-то резко дёрнул цепь, заставив предательский ошейник врезаться в шею. Беатрис упала на пол, не в силах сделать нормальный вдох или схватится за горло. Через мгновение её окружила ликующая пьяная толпа в дорогих одеждах, жаждущая крови и развлечений. Она не успела ничего сказать, как что-то острое коснулось её лица, заставив замереть всех окружающих. Резкий взмах вынудил толпу удивлённо охнуть, лицо женщины стала заливать кровь, а зал разразился бурными аплодисментами. Вместе с этим резким взмахом Беатрис улетела в головокружительную темноту, подарившую ей несколько блаженных мгновений забытья.

О полученной травме Беатрис узнала через несколько часов. Бессознательное тело лежало в местном больничном пункте, обставленном пробирками, банками и склянками. Мерзкой цепи на ней не было, но шею по-прежнему украшал стальной ошейник. Очнувшись от дикой боли, пациентка ощупала повязку на своём лице и снова потеряла сознание. Так женщина приходила в себя снова и снова, не веря, что подобное могло с ней произойти. В конце концов, кто-то из обслуживающего персонала влил в неё невероятно едкую пахучую гадость. Организм яростно протестовал против подобного обращения, но мысли прояснились, а сознание вернуло хозяйку в реальность. Послышались тяжёлые шаги, кто-то усиленно сверлил спину Беатрис взглядом.

– Похоже, ты сунула свой нос не в своё дело, – раздался издевательский голос за спиной, который мгновенно создал зрительный образ мерзкого Руфуса. – И тебе его отрезали! Жаль, не я додумался до этого.

Громила обошёл свою старую знакомую несколько раз, словно изучая случившиеся с ней изменения и метаморфозы. Его рука сжимала хорошо знакомый тесак, на котором красовалась крошечная зарубка, обозначающая трофейное ухо.

– Знаешь, сколько времени ты провела здесь? Можешь сказать? А помнишь, как тебя зовут? Ты мне не поверишь, но я принёс тебе хорошие новости. Тебя отпускают. Но есть один нюанс! – Руфус поставил перед Беатрис продолговатую стеклянную колбу.

– Что за нюанс? – машинально спросила Беатрис, чувствуя, как лицо заливают огненные слёзы.

– Гловер работал на Берду. Ограбив Гловера, ты ограбила «Чёрного» Берду. «Чёрный» Берду хочет оставить себе трофей. Вытяни правую руку, Беатрис.

Глава 4.

– Ещё раз и подробнее, что произошло? – требовательно спросил доктор, буравя взглядом помощницу. Виттор Филлис стоял в тускло освещённом широком коридоре, состоящим из одних только палат. Возле него стояло несколько сонных и взволнованных сотрудников, нервно теребящих служебные фонари.

– Работники делали обход и нашли его вот таким. Второго пациента нигде нет, дверь была надёжно заперта. Сбежать, значит, не мог, – буднично проговорила Гретлин, делая нервные движения тощей рукой. – Это невозможно.

– Я уже и сам стал сомневаться, что возможно, а что нет. Кто-то пытался пробраться на территорию и случайно сломал крышу.

– Сломал нашу крышу? Крышу здания? Когда нам сломали крышу? – раздались дружные удивлённые вопросы.