— Хорошо, раз уж ты осмелился на такое деяние, я исполню твое желание, — усмехнулся огромной пастью Нергал. — Скажи его голосно, маг.
— Я хочу, чтобы ты расторг мой договор с Элигором, — произнес Креол. — Это все, что мне от тебя нужно, всего остального я добьюсь сам.
— Хорошее желание, — одобрительно кивнул Нергал. — Но, к твоему горю, именно этого я сделать не могу. Договор есть договор, ты заключил его сам, причем не с кем-нибудь, а с другим богом, Йог-Сотхотхом. Ни один другой бог этого не отменит.
Креол резко помрачнел. Он очень надеялся на этот призыв. Это было последнее, чего он еще не испробовал.
— Никаких шансов? — все же уточнил он.
— Никаких, — ответил бог смерти. — Проси что-нибудь другое.
— Хорошо, — достал глиняную табличку Креол. — Я желаю, чтобы ты сделал меня вечно молодым, абсолютно неуязвимым, не страшащимся никаких ядов и болезней, нечувствительным к боли, не нуждающимся в воздухе и пище, не боящимся огня и злых чар…
Всего желаний у Креола было семнадцать. То есть сам-то он считал это все одним большим желанием, но чтобы не возникло никаких недопониманий — расписал все по пунктам, детально и подробно.
— Кхем, — прервал его Нергал, потягиваясь и отряхиваясь. — Стой-стой-стой, давай-ка проясним кое-что…
Он поднялся на задние лапы, расправил плечи, издал утробный рык — и стены зашатались. Наложенные Креолом печати стали трескаться, они ломались, словно были из сухого песка. Еще одно небольшое усилие…
— Хорошо, тогда только одно, — быстро согласился Креол. — Пусть будет…
— Я сам выберу, — мгновенно выхватил табличку Нергал.
В другой его лапе возникла медная монета. Подув на нее, бог смерти сделал ее семнадцатигранной — и швырнул на исписанный рунами пол.
— Пятнадцать, — произнес он. — Это… ага, ты желаешь оставаться живым, даже будучи четвертован или обезглавлен. Ты хотел предусмотреть вообще все, да?.. Ладно, будь по-твоему. Я дарую тебе Ме Разделенной Крови.
— Это одна из самых необязательных частей!.. — запротестовал Креол. — В первую очередь я хотел быть вечно молод и неуязвим!
— Поздно. Возрадуйся уже и тому, что остаешься жив и с прибытком. Очень немногие из меня видевших могут этим похвастаться.
Сказав это, бог смерти окончательно расправил плечи, и печати Креола рассыпались, ровно бы их вовсе не было. Маг замер, сжимая одной ладонью жезл, а другой цепь, но Нергал лишь расхохотался и растаял в воздухе.
Когда Креол вышел из заброшенного храма, то был угрюм и задумчив. Он действительно кое-что получил. Действительно, очень немногие могут таким похвастаться.
Но это гораздо меньше того, на что он надеялся. Теперь ему всего лишь не страшны мечи и топоры. Они и раньше не были особо страшны, от них защищают самые простейшие чары.
— Ты закончил свои дела, абгаль? — донесся ленивый голос. — Мы можем продолжить путешествие?
Креол вытянул руку, и на нее опустился Хубаксис. А с плоского камня поднялся и отряхнул набедренник царевич Лугальбанда. Он не любил долго сидеть на одном месте, а в этот раз ему пришлось ждать… сколько часов Креол провел в храме Нергала? Он совсем потерял счет времени.
— Да, я закончил, — произнес маг. — Можем лететь дальше.
Лугальбанда кивнул, потоптался на одном месте — и побежал. Сначала не быстрей обычного человека, потом со скоростью галопирующего ламассу, потом словно летящая птица… еще дальше он ускоряться не стал, не то Креол не угнался бы даже по воздуху.
Царевич очень изменился с тех пор, как добывал алмазы и охотился на редехора в компании чародея. Когда-то безусый отрок возмужал, раздался в плечах и отрастил густую бороду. Стал водителем армий и управителем городов.
А кроме того — получил дар божественной птицы Анзуд и давно уж не всходит на колесницу. К чему ему онагры или иные четвероногие, если он сам по себе обгоняет летящую стрелу? Щедра была к нему птица Анзуд!.. уж пощедрей, чем Нергал к Креолу…
Спустя семнадцать лет маг и царевич вернулись в те же места, где когда-то странствовали. Лугальбанда поддался блажи посетить края своей юношеской славы. До него дошли слухи, что тут объявилось некое чудовище, что оно буйствует в округе, пожирает людей и скотину. И он явился к Верховному магу и сказал: вот, абгаль Креол, у людей Шумера проблема, а значит, и у нас тоже проблема.
Креол, который и сам собирался отправиться на северо-восток, к древнему храму Нергала, охотно согласился составить компанию. Тем более, что император Энмеркар сильно сдал за последние годы. Он дряхлеет, ему вряд ли осталось больше нескольких лет. К счастью, он и сам это понимает, а потому большую часть государственных дел давно перенял Лугальбанда. Отец в основном дает ему советы.
Но поскольку официально Лугальбанда не император, он может выйти из дворца и отправиться куда угодно в одиночестве. И иногда делает так, особенно с тех пор, как обрел Ме Скорости. Тем более, что наследника у него по-прежнему нет, а супруга в прошлом году его оставила.
Она так и не принесла царевичу детей. Четырнадцать лет в браке — и в конце концов супруги стали тяготиться друг другом. Лугальбанда просил помощи у Креола, но тот сразу сказал, что у царевны Камари детей не будет, поскольку сама она — наполовину каджи, а наполовину человек. В то же самое время старела она гораздо медленней людей, по-прежнему оставалась юна и прекрасна, а вот ее супруг уже не был юношей, и ему следовало торопиться, если он хотел продолжить династию.
Лугальбанда пытался найти решение, которое всех устроит. Предлагал Камари остаться главной женой и признать своими детьми тех, кого родят Лугальбанде наложницы. Но в непутевой бабе взыграла отцовская кровь, отцовская гордость. И она проявила неуместную ревность, заявив, что будет либо единственной, либо никем. Сказала, что убьет любую соперницу за сердце мужа. И если уж тому мало просто жить с нею вместе, то он непомерно жаден, ибо второй такой, как Камари, ему не найти нигде и никогда.
И в прошлом году Лугальбанда отослал ее от себя. Камари вернулась в Каджети — то ли к отцу, то ли к своим друзьям-альраунам, то ли и вовсе решила покинуть земной план бытия. Ее следы затерялись, а возрадовавшийся Энмеркар тут же послал весточку государю Та-Кемет, у коего как раз созрела дочка на выданье.
Переговоры, правда, пока бесплодны, потому что фараон Мена уже обещал дщерь кому-то другому. Но Энмеркар не теряет надежды переубедить царственного брата. В конце концов, где в подлунном мире сыщется партия лучше, нежели шумерский царевич, наследник императорского трона, победитель Аратты и повергатель чудовищ?
Вокруг вздымались горы. Лугальбанда дышал полной грудью, гордо смотрел на свои… да, теперь свои земли. Победив Аратту, они с отцом заставили отдать в том числе этот кусок гор — и царь Аратты с легким сердцем отдал, ибо не ведал об алмазном ущелье.
Именно к ущелью царевич с магом сейчас и возвращались. Они посетили три селения, и говорили там с людьми, и во всех трех услышали, что чудовище прилетает по ночам, и когда его все-таки видели, то видели издали, над горами. Уносит зверь обычно скотину, козу или овцу, но если нет скотины, то хватает и собаку, и человека. Убил как минимум трех рабов и трех свободных авилумов, а возможно и больше.
В каждом селении Лугальбанда становился все мрачнее. Когда они с Креолом вставали на ночлег, царевич молча смотрел в огонь и молча же ел. Креола это не волновало, его такой спутник всецело устраивал.
В этот раз все было совсем иначе, чем в прошлое путешествие. Лугальбанда не искал себе подвигов, а просто собирался сделать, что должно. Но кое-что не изменилось — с царевичем по-прежнему не было ни слуг, ни телохранителей. Теперь они бы за ним и не угнались.
Зато Креола он в этот раз позвал сам, ибо и в самом деле помудрел с годами. Его готов был сопровождать любой маг, но царевич не соглашался на меньшее, нежели Верховный.
