— Так-так, — примкнул пальцы к губам Креол. — Тогда давай наоборот. Я пытался убить Хастура. Это не значит, что договор расторгается?

— Тоже нет, к твоему счастью. Мы прощаем тебе эту попытку, поскольку ты защищал свой город.

— Как вы добры, — скривился Креол. — А почему к моему счастью?

— Потому что в случае расторжения договора по твоей вине мы применим штрафные санкции, — любезно объяснил Элигор. — Это будет означать, что мы тебе больше не должны ничего, а вот с твоей стороны плата взимается в полной мере. И как только ты умрешь, начнет отсчитываться твой срок. Пять тысяч лет. Надеюсь, ты еще помнишь?

— Даже слишком хорошо, — покривился Креол. — В юности я совершил немало глупостей, но худшей из всех было заключение договора с тобой.

— В юности?.. Креол, тебе было пятьдесят четыре.

— Ну вот тогда-то у меня юность и закончилась.

— Рад, что помог тебе стать мудрее, — улыбнулся Элигор, прихлебывая из чаши. — Кстати, надеюсь, у тебя нет к нам никаких претензий? Хастур просто исполнял заказ вашего же Верховного мага.

— Мертвого Верховного мага! Он уже даже не относился к Гильдии! Он должен был быть в Куре!

— А не е… почему ты так говоришь, словно это должно меня волновать? — склонил голову набок Эмблема. — Разбирайтесь сами в своих взаимоотношениях. Мы просто выполняем поручения.

— Только те, которые вам самим хочется выполнять.

— Разве это не так же работает и в мире смертных? Если я не твой раб, а наемный трудник, то я не сделаю того, чего мне не хочется делать. К работе Хастура есть претензии?.. хотя неважно. Заказчиком был не ты. С тобой мы заключили иной договор и… просто еще раз напомню, что вода капает.

С этими словами Элигор поставил пустую чашу и растворился в воздухе. А Креол остался сумрачно смотреть на силачей, что тянули друг друга за пояса. Пустое развлечение пустых людишек.

Ритуальные соревнования продолжались дотемна, и собралась на них, кажется, половина Шумера. Радовались и веселились все, кроме Креола — общение с Элигором неизменно портило ему настроение. Когда тот заявился без приглашения, заявился потому, что один пункт в контракте позволяет ему проводить проверки, Креол едва на него не напал.

Было очень непросто сдержаться.

Тот, разумеется, наотрез отказался помочь в возвращении Шамшуддина. Креол полтора года пытался связаться с Четвертой Эмблемой, пытался о чем-то договориться, хотел попробовать вернуть душу побратима и возродить в виде маргула… тщетно, Лэнг не отвечал. Демоны-контрактники ничего не знали и ничем не помогали — только выполняли повеления Креола от сих и до сих.

А своими силами тоже ничего не вышло. Креол четырежды совершал ритуал Освобождения — и все впустую. Это значит, что Шамшуддин в Бездонном Хаосе, а оттуда душу не извлечь даже архимагу. Тут нужно что-то особенное, что-то уникальное. Нужна такая сила, что есть разве только у богов.

Когда солнце закатилось, и площадь начала пустеть, Креол подумал, что надо направить энергию на что-нибудь другое. Минувшие полтора года были очень насыщенными, Верховному магу некогда было присесть, но вот, город отстроен, башня вновь смотрит в небеса… только этого мало.

Креол изгнал Хастура, но он допустил его призыв. Креол отправил Менгске в Кур, но он допустил его возвращение. Креол отстроил Вавилон, но он допустил его разрушение. Император не выразил своего неудовольствия, но Креол почти кожей ощущал исходящий от него холод.

И это касается не только Креола. Маги спасли Вавилон и весь Шумер… но без магов ничего бы и не произошло. Менгске тоже был магом.

Менгске был Верховным магом!

Репутация магов пошатнулась, все это чувствовали. Это висело в воздухе. Никто не смел вякнуть и полслова, но на магов явно стали смотреть иначе.

Так что Креол даже не удивился, когда к нему явился гонец с приглашением на императорскую охоту.

Он бы предпочел отказаться. В другое время Креол бы сослался на некие важные дела или просто бы не ответил. Но это не было просто приглашением приятно провести время. Император Шумера желал видеть Верховного мага. Император Шумера желал говорить с Верховным магом. И отказаться без действительно веских причин — еще сильнее расширить трещину между ними.

А она и так уже довольно широка.

Так что Креол вытерпел даже присутствие Троя. Тот, разумеется, императорскую охоту посетил с удовольствием. Кто-кто, а этот не пропустит никакое развлечение.

Полная луна освещала древний Шумер. Ехали по речному берегу колесницы, пылали факелы и трубили рога. Ночная охота — редкое событие при дворе Энмеркара, обычно владыка бьет зверя и птицу под ярким оком Шамаша, а не Сина, отца его.

Ночью же владыка предпочитает спать. Он уже немолод и в последние годы все больше дел передает сыну, царевичу Лугальбанде. Тот как раз подъехал к Креолу, дабы пожелать мира, здравия и доброй ночи.

Больше десяти лет минуло с тех пор, как царственный юноша охотился с Креолом на разных чудовищ, и отрок давно превратился в мужчину. Его взгляд полон силы и достоинства, лук не знает промаха, а три года назад он спас божественную птицу Анзуд и получил в награду Ме Скорости.

Жаль, царевна Камари даже на девятом году брака так и не принесла мужу детей. Отец-император все чаще заговаривает о том, чтобы наследнику взять другую супругу, а прекрасную каджи отослать от себя или оставить наложницей.

Только не станет наложницей дочь сакима Седьмого Царства. Низко это для нее, оскорбительно.

— … Рад, что ты с нами сегодня, маг, — донесся до Креола голос. — Мы давно не выезжали вот так, вместе.

— Давненько, государь, — согласился Креол, повернувшись к императору.

Их колесницы поравнялись. В свои шестьдесят семь Энмеркар по-прежнему сам держал вожжи, а вышколенные ламассу везли его, словно пара живых облак. За день император вволю наглазелся на соревнования, он опорожнил несколько чаш лучшего вина и крепкой сикеры, он только что увидел, как его сын с сотни шагов пронзает стрелой оленя, а потом догоняет на своих двоих, сам быстрее любого зверя и птицы… о, император был в хорошем настроении. На Креола он глянул приязненно, одарил улыбкой и сказал:

— Я так и не наградил тебя за твой великий подвиг, а следовало бы. Скажи, чего желаешь — злата ли, новый дворец, великих почестей? Я могу устроить еще один такой день, как сегодня, но уже в твою честь, а не Мардука.

— Мардук может приревновать, — отказался Креол. — Я не бог, государь… к сожалению.

— Никто не бог, кроме богов, — согласился Энмеркар.

— Ты мудр, государь, — кивнул Креол. — Твои слова следует высечь в камне над вратами Вавилона.

— Высекут, если понадобится. И кстати о Вавилоне. Хастур разворотил добрую его половину, и это по сей день хорошо видно. Иноземные купцы и путники приезжают ко мне и видят великие разрушения, и спрашивают: что здесь было, отчего город выглядит как после большой войны? И еще они спрашивают, узнав, как все было, отчего мои маги не предотвратили бедствие, для чего они нужны Шумеру. И они вгоняют меня в великий стыд, ведь не могу же я сказать, что именно из-за магов все и случилось, но я все равно держу их подле себя. Я не могу сказать подобного, не заставив людей думать, что я слабый и глупый государь. Скажи мне, о маг, я слаб и глуп?

— Нет.

— Люди ропщут. Они боятся жить рядом с колдунами. Просят меня отослать вас как можно дальше от города. Я не вижу причин им отказывать. Всем было бы за счастье, если бы ваша башня стояла где-нибудь… где-нибудь, где не Вавилон.

— Ты желаешь, чтобы мы перенесли ее в горы или пустыню? — сухо осведомился Креол.

— Нет, пока не надо. Все же от вас есть и польза, и она изрядна, я не стану спорить. Но народ ропщет, о маг. Сделай с этим что-нибудь. Необходима великая благодать. Чудо, способное примирить людей с вашим соседством.

— Людей?.. — скривился Креол.

— И меня. Устройте что-нибудь… что-нибудь эффектное. Вот, скажем… Эшшебхети!..

С Креолом и Энмеркаром поравнялась третья колесница, которая давно следовала за ними. Ею правил полный юноша с курчавыми волосами и совсем короткой светлой бородкой. Креол видел его впервые в жизни.