Креол бы их освободил от этой участи, только не видел к тому пути. Он уже убил Халая один раз, во второй раз не выйдет. А изгнать духа можно только в сам Кур. Можно попытаться его расточить, но это делу не поможет, спустя время Халай вернется.

— Ладно, когда умрешь, буду и тебя рад видеть за своим столом, — неожиданно радушно произнес старик. — Я не держу зла за то, что ты меня убил. А то хочешь, садись и сейчас, отведай… или ты все-таки помнишь мои уроки, щенок⁈

— Ты был скверным учителем, но я помню, что еду мертвых есть нельзя, — все-таки присел на свободный табурет Креол. — Скажи мне только, где искать отца, если ты это знаешь.

— Почем мне знать? — фыркнул Халай. — Я ему не брат, не сын и не отец. Где-то за стенами, во внутренних кругах.

Креол молча поднялся и пошел прочь. Вслед ему неслось:

— Что, вот это и все⁈ Больше ничего не скажешь своему учителю⁈ Не отдашь дань уважения, не поблагодаришь за все, что я тебе дал⁈

Даже один Безголовый остановился, заслышав эти крики, хотя у него и ушей-то не было. А Креол шагал к вратам, что разделяли первый и второй круги Иркаллы.

Всего их семь, но до седьмого топать не придется. Там Ганзир, дворец богини Эрешкигаль, там царствует владычица Кура, и туда простому духу не попасть, да и живого пустят разве что из удивления, что кто-то своей волей спустился в Преисподнюю.

Но отца там быть не может. Он в одном из промежуточных кругов. А вот в каком именно…

Каждым кругом правит один из царей мертвых — сама Эрешкигаль и шесть младших богов-демонов, судей подземного мира. Градоправитель Ганзитху, милосердный Хэндурсанга, пожиратель Ишум, советник Укур, прекрасная Хушбишаг и смертоносный Намтар. Каждый впускает к себе тех, кто удовлетворяет его условию, а если тебя впускают несколько царей — можешь выбирать сам. Если тебя не впустит никто — Иркалла изблюет тебя в наружные области Кура, и ты станешь этемму.

Кто из царей мертвых мог принять Креола-старшего?

Халай поселился в круге Ганзитху, самом внешнем и самом большом. Видно, у него была хорошая и большая гробница, потому что это все, что волнует Ганзитху. Если ты был похоронен как должно, если сам еще при жизни позаботился о своем погребении — в круге Градоправителя у тебя будет хороший дом, даже если во всем остальном ты… Халай Джи Беш.

Но Креол-старший о своем погребении при жизни даже не думал, зато у него были другие достоинства. Его точно не взял к себе Укур, что принимает павших в бою, с оружием в руках. Вряд ли он попал и к Хэндурсанге, что сжаливается над теми, кто принял смерть мучительную, умер от голода, огня или в звериной пасти. Не мог его принять и Намтар, что забирает умерших от чумы. И Ишум, что забирает убитых и преданных.

Кто остается? Только Хушбишаг, к которой попадают умершие от старости и родами, да еще сама Эрешкигаль, принимающая царей, великих владык и тех, в чьих жилах течет кровь ануннаков… Креол помрачнел, вдруг поняв, что архимаг вполне мог быть сочтен достойным седьмого круга, так что ему, возможно, все-таки придется идти в Ганзир.

А время поджимает. Судя по положению черного солнца, Креол в Куре уже целые сутки. До истечения третьих надо вернуться, а он не пересек даже первых врат… Креол остановился перед ними и задрал голову, глядя в лицо Демону Бури.

То было огромное четырехрукое чудовище, чьи глаза и пальцы — молнии, а волосы — грозовые тучи. Демон Бури — не вшивый гала, которого может запереть в подвале Халай Джи Беш. Демон Бури — самый страшный из стражей Кура, и сильнее него только сами подземные божества.

— Живущий, что ты забыл в Стране без Возврата? — прогремел оглушительный глас.

— Мне только спросить, — учтиво ответил Креол.

— Кур следит за тобой, ничтожество, — произнес Демон Бури, давая дорогу.

Маг проглотил оскорбление. Гнев вспыхнул в нем с неистовой силой, и в мире живых он бы напал на демона без раздумий. Но здесь тот во всей силе, а Креол, наоборот, очень ограничен.

К тому же главное, что его пропускают.

Во втором круге все было почти так же, как и в первом. Те же глинобитные дома и иногда каменные дворцы. Такой же город мог бы стоять и в мире живых, в Шумере. Разве что храмов Креол не видел нигде, куда ни смотрел — а этого, конечно, в Шумере быть не может.

Из круга Хэндурсанги он так же легко перешел в круг Ишума. Квартал убитых, преданных и проклятых. Тех, кто погиб в войнах, но не в сражении, а просто был убит. Тех, кого зарезали грабители на большой дороге. Кого обесчестили и придушили. Кто умер, проклиная своих убийц.

И здесь Креол тоже не ждал найти отца. Но…

— Отец⁈ — изумленно воскликнул он. — Ты здесь⁈

Высокий мужчина с завитой бородой повернулся и окинул Креола спокойным взглядом. Сложив руки на груди, он произнес:

— Я услышал твое появление, сын. Рад, что ты добрался благополучно.

Повисло неловкое молчание. Креол никогда не знал, как с ним говорить. В конце концов он отвесил короткий поклон, на который отец чинно ответил, и спросил:

— Почему ты у Ишума? Я думал, ты у Эрешкигаль, или… или вообще в Саг-Аш-Саг-Ана.

— Он закрыт для меня, ибо я не узнал истинной любви, — ответил Креол-старший. — А здесь я потому, что меня убили. Разве ты не поэтому сюда пришел?

— Нет, я… тебя убили?.. кто?..

— М-м… так ты не знаешь, — кивнул Креол-старший. — Это логично. Если бы ты знал, один из вас уже давно был бы здесь, полагаю. Меня убил Менгске.

У Креола внутри будто что-то лопнуло. Они с отцом стояли посреди улицы, их огибали колесницы и пешие духи, рядом прошел источающий смрад гала, но Креол не видел ничего, кроме духа отца, и в голове не было ничего, кроме нарастающей ярости.

— Этот комок гнили, изблеванной Пазузу, — наконец произнес он.

— Фу, сын, никогда не любил, когда ты сквернословишь, — только и прознес Креол-старший. — Это дурной тон.

— Слишком поздно меня воспитывать, — проворчал Креол-младший. — Этим надо было заниматься, пока ты был жив.

— К слову об этом, — произнес Креол-старший. — Наверное, мне стоило уделять тебе больше внимания. Как давно ты уже здесь? Незачем нам стоять здесь, пройдем ко мне домой.

Здешний дом отца уступал Шахшанору в размерах. Хотя его никогда и не волновало богатство — он толком не замечал, сколько у него комнат и что подается на обед. Есть Креол и здесь ничего не собирался, но за стол уселся, и мрачно смотрел, как туманные сгустки оформляются в блюда, в кувшины, как возникают ноздреватые лепешки и разлетаются по блюдам куски мяса.

— Вся моя жизнь была окутана туманом, — произнес отец. — Он скрывал все, что не приковывало мое внимание прямо сейчас. Мне было сложно переключаться на другие вещи. Это сделало меня отличным магом, но не очень хорошим человеком и отцом. К счастью, Кур снисходителен к блаженным.

— Не вижу никакой разницы, — только и сказал Креол.

— Я не превратился в кого-то другого. Просто мне стало проще думать пространно.

— Ты что, хочешь оправдаться передо мной? — не понял Креол.

— Мне не за что. Ты всегда был сыт, одет и обут, у тебя была крыша над головой и сколько хочешь денег. Хотя мне все-таки следует попросить прощения за то, что я позволил отдать тебя в обучение к Халаю. Это была ошибка, я должен был отвергнуть выбор твоего деда и все-таки отдать тебя Шуруккаху.

— Какое это теперь имеет значение? — желчно спросил Креол.

— Никакого, ты прав.

— Как ты умер?

— Пока я был жив, то полагал, что от тяжелой хвори, — рассудительно произнес Креол-старший. — Да и после смерти первое время так думал. Лишь позже, когда сюда прибыли Утухенгаль, Шурукках, а следом и Эскетинг…

— Он тоже здесь⁈ — рявкнул Креол.

— А где же ему быть, если ты его убил? — пожал плечами Креол-старший. — Вот твоей матери здесь нет, к сожалению, она в круге Хушбишаг. Хотя мы иногда видимся.